Беги, выкрикнуло сознание. Беги, пока еще не слишком поздно!
Уже поздно.
В зале было очень жарко, и главным источником этого жара был Блэквуд. Трясущимися пальцами Изабель развязала узел на груди и сдернула косынку — ей срочно требовался воздух. Душный воздух, нагретый пламенем свечей, не принес желанной прохлады.
Его взгляд снова метнулся к ней и замер на груди. Изабель заметила, как приподнялась его грудь — Блэквуд сделал глубокий вдох. Изабель едва не лишилась чувств, вожделение и сомнения заставили ее сердце отчаянно колотиться, коленки так ослабли, что едва удерживали ее, и только толпа не дала ей упасть. Люди сомкнулись вокруг нее, образовывали вокруг потоки, закрывали его, а она пыталась удержаться на ногах, пыталась собрать остатки здравого смысла и отвернуться, но стояла, как прикованная к месту.
Затем Изабель ощутила, как его пальцы сомкнулись на ее руке, и чуть не зарыдала от облегчения, вдыхая знакомый запах его мыла, аромат его кожи, его желания.
— Ясмина? — послышался гортанный шепот.
И все пропало. В одно мгновение она из простушки Изабель превратилась в Ясмину. Ясмина была веселой и отчаянной, она брала то, что хотела, заставляя этого мужчину пускать слюнки от вожделения. Она была всем тем, чем не была, но хотела стать Изабель Мейтленд. А в этот миг простушка Изабель хотела его больше всего на свете.
Она почувствовала, как ее губы сами раздвигаются в улыбке Ясмины, медленной и сладострастной.
— Мне показалось, что я узнала ваш меч.
Его ладони скользнули по тугому атласу платья, от рукавов до обнаженных предплечий, согревая каждый дюйм ее кожи. Блэквуд сжал ее руки, словно боялся, что она убежит, и теперь смотрел на нее сквозь прорези своей маски. В его глазах сверкали искры, от которых соски Ясмины набухли, как бутоны роз, во рту собралась слюна, дыхание перехватило.
Он сделал к ней шаг, заслоняя ее от толпы. Изабель ощущала жар мужского тела, его силу и власть.
Блэквуд обнял ее за талию и прижал к стене, подальше от толчеи. Она прислонилась к отполированной панели и посмотрела на него. Он уперся рукой в стену, создав для них двоих интимное пространство среди толпы, просто стоял, глядя ей в глаза.
— Вы слишком пристально смотрите, милорд, — нарушила молчание Изабель, внезапно испугавшись, что он узнал ее. Если бы Блэквуд сейчас засмеялся, она бы этого не вынесла, или бы разозлился, что экзотическая Ясмина оказалась всего лишь скучной, плохо одетой Изабель. Дожидаясь ответа, она дрожала.
— Ясмина, — снова пробормотал Финеас, и в его голосе послышалось очень лестное для нее благоговение. Он наклонился, вдыхая ее аромат. Она инстинктивно выгнулась к нему навстречу и положила руку ему на грудь. Под ладонью билось сердце. Ее пальцы сжались, сминая парчу дублета.
— Не сегодня. Сегодня я Шарлотта. — Имя само соскочило с языка. Почему она не назвалась Марией Антуанеттой, или леди Анной, или любым другим именем, а именно Шарлоттой?
Блэквуд усмехнулся своей лукавой улыбкой, той самой, от которой женское сердце начинает трепетать, а пальцы на ногах поджимаются. За такую улыбку женщина сделает все, что угодно, даже забудет собственное имя и лишится здравого смысла. Изабель зажмурилась и убрала руки с его груди, опустив их по бокам. Она понимала, что если еще раз к нему прикоснется, то пропадет окончательно.
— Вы выглядите просто восхитительно, леди Шарлотта — или, может, королева Шарлотта? — осведомился Блэквуд, продолжая игру, которую она так глупо начала. Изабель улыбнулась. Комплимент пылал в ее теле, как жидкий огонь. Его взгляд опустился на ее груди, и его напряженность заставила Изабель почувствовать себя голой. Она провела пальцем по бархатной ленте, обрамлявшей лиф, и убедилась, что все на своих местах.
— Соблазнительное платье, ваше величество, — протянул он. Его палец двигался вслед за ее. Изабель сжала его руку, боясь растаять от этой ласки, и переложила ее к себе на талию. Убирать его руки совсем ей не хотелось.
— Это? Это очень старое платье, милорд, — честно призналась Изабель, затем обвела взглядом его костюм. Лучше пококетничать, сделать что угодно, лишь бы не смотреть снова в его глаза. — Позвольте заметить, мне очень нравится, что сегодня вы более усердно отнеслись к выбору своего костюма. И меч правосудия тут очень к месту.
Блэквуд хмыкнул.
— Костюм выбирала моя сестра. Мари…
— А кто вы — сэр Уолтер Рэли или сэр Френсис Дрейк? — перебила его Изабель, не желая, чтобы в этой игре участвовали настоящие имена. Не сейчас. Она дотронулась до рукоятки меча, провела пальцем по большому рубину.
Финеас сглотнул, кадык подскочил, но он ничего не ответил.
— Вы проглотили язык, милорд? И опять смотрите слишком пристально.
— Я пытаюсь, — медленно ответил он, словно только учился новому и очень сложному умению разговаривать. — Я пытаюсь устоять перед желанием освободить ваши груди из платья прямо тут, посреди бального зала моей сестры.
Изабель зажмурилась. Из ее полуоткрытых уст вырвался непрошеный стон удовольствия, и она поняла, что сделает все, что угодно, пойдет за ним, куда угодно.
Финеас не мог ею надышаться. После стольких недель поисков по всем лондонским бальным залам, салонам и борделям он ее нашел.
Ясмина.
Нужно бы сорвать с нее маску, потребовать сказать, кто она такая. Шарлотта. Вот как? Королеву Англии звали Шарлоттой, а еще тысячу разных знатных леди. Он посмотрел на нее. Глаза под маской закрыты, щеки раскраснелись, соблазнительные губы слегка приоткрыты и просто молят о поцелуе. Ему требовалась информация о ней, но хотел он совсем другого.
Финеас стоял в элегантном бальном зале Марианны с восставшим естеством, которым мог сейчас пробить дырки в свежепокрашенных стенах. Она нервно провела язычком по нижней губе, увлажнив ее, и нежная кожа заблестела в свете свечей.
— Черт, — пробормотал Финеас, схватил ее за руку и поволок сквозь толпу так быстро, как только мог.
— Фин! — Собственное имя заставило его вздрогнуть. Ясмина услышала, как Марианна позвала его, и попыталась выдернуть руку, но он держал ее крепко, упрямо шел дальше и только сердито посматривал на сестру.
— Не сейчас, Марианна!
Она схватила его за рукав.
— Но я хочу тебя кое с кем познакомить!
Ясные глаза сестры коротко глянули на его спутницу, потом опустились на дерзкие грудки леди, и челюсть Марианны ударилась о гофрированный елизаветинский воротник.
Финеас обошел застывшую сестру, и она тотчас же исчезла позади, проглоченная толпой. Объясняться он будет завтра, когда голова снова начнет соображать и он сможет подумать о чем-нибудь еще, кроме как о желании немедленно заняться любовью с этой женщиной.
