— Пожалуйста, — снова прошептала она, извиваясь под ним.
Финеас навис над ней, решив превратить свой допрос в любовную игру. За каждую ласку он потребует от нее одного секрета. Он уже обливался потом — такая игра потребует от него невероятной силы воли. Он, конечно, в состоянии…
Скрипнула дверь, и на пол упал луч света.
— Блэквуд?
Финеас мгновенно вскочил на ноги и прищурился, вглядываясь в силуэт в дверном проеме. Он бы схватил меч, но тот был надежно скрыт тьмой. Его любовница, испуганно ахнув, отползала в тень, шурша атласом, но Финеас не отводил взгляда от вошедшего.
— Адам, — проворчал он, узнав голос Уэстлейка. Черт бы его побрал! Небось хочет устроить каким-нибудь старым кошкам экскурсию еще и по оранжерее, раз в библиотеке они уже все рассмотрели.
Финеас торопливо поправил на себе одежду, пока зять не ввалился в оранжерею с половиной светского общества на хвосте и не устроил тут скандал, о котором в Лондоне будут говорить следующие два десятилетия, и быстро зашагал к двери, твердо решив никого не впускать и глядя на Адама, как разъяренный медведь.
Адам всматривался в темную листву. Финеас сжал кулак, готовый бить до тех пор, пока любопытство не исчезнет с этого лица. Он шагнул в коридор, исполненный решимости осадить любую светскую матрону, которая осмелится посмотреть на него в ужасе и шоке, но Уэстлейк был один. Финеас повернулся к зятю.
— Долг зовет, Блэквуд. Мы должны идти. — В голосе Адама не слышалось и намека на сожаление.
Финеас прищурился, всматриваясь в лицо зятя, и увидел одно лишь нетерпение. Его гнев мгновенно сменился настороженностью.
— Что случилось?
— Не здесь, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Адам и многозначительно указал в темноту за спиной Финеаса.
Тот проследил за его взглядом.
— Мне нужна минута.
— Не больше, — ответил Адам. — Это не может ждать.
Финеас вернулся в оранжерею.
— Ясмина? — негромко позвал он.
Она молчала. Даже шорох одежды не выдавал места, где она прячется. По позвоночнику опять пробежало то неприятное ощущение, но Финеас решительно запретил себе думать об этом и начал шнуровать дублет. Больше он все равно ничего сделать не может.
— Ясмина, я должен уйти, — сказал он в тень, созданную листвой и ветвями. — Но вернусь еще до конца бала. Жди меня.
Он не осмелился сказать больше. Она не отвечала, а Адам ждал. Пришлось возвращаться в коридор.
Адам стоял с холодным непроницаемым лицом. Финеас ожидал выговора за то, что посмел воспользоваться неприкосновенной оранжереей для любовного свидания, но, похоже, этот грех не так значителен, как то, что случилось.
Финеас вслед за зятем прошел через кухню и вышел к конюшне за домом, где уже ждала карета.
— Да что там такое чертовски важное? — не выдержал он, усаживаясь. Карета дернулась, кони взяли сразу в галоп.
Изабель скорчилась за рядом громадных глиняных горшков, дожидаясь, пока все утихнет. От страха и холода, ползшего от плиток пола, ее трясло, даже зубы стучали. В помещении пахло вишнями, землей и похотью.
Дрожащими руками она, как смогла, поправила на себе одежду, неуклюже затянула шнуровку на спине и затолкала непослушные груди в лиф. Затем утерла слезы сожаления и надолго остановилась возле двери, которую Блэквуд так сильно захлопнул, уходя. Она набиралась смелости, чтобы покинуть темное убежище, понимая, что должна исчезнуть до его возвращения. Изабель поедет домой прямо сейчас, а потом отправит карету за Чарлзом.
Изабель провела рукой по платью и маске, пытаясь убедиться, что все на месте. Открыв дверь, она на мгновение сощурилась от света. Благословение Божье, в коридоре не было ни одной живой души! Закусив губу, Изабель подобрала юбки и стала торопливо пробираться сквозь толпу в бальном зале, остановившись, только когда оказалась в безопасности кареты Мейтлендов.
Потребовался один лишь его взгляд, чтобы вся ее решимость испарилась. Даже сейчас, несмотря на то что ее едва не поймали в объятиях Блэквуда, вероломное тело вожделело его. Ей грозит катастрофа, а она все равно его хочет! Настоящая Шарлотта. Изабель в точности такая, как ее мать.
Она закрыла глаза. Теперь Изабель сожалела обо всем — о своем костюме, о слабой воле, даже о решении пойти как на бал Эвелин, так и на этот.
Но больше всего она сожалела о том, что он так рано покинул ее.
Глава 16
— Сюда доставили человека, с которым нам необходимо поговорить, — объяснил Адам. — Он прибыл через Ла-Манш с документами, из которых следует, что действия против короля Людовика начнутся быстрее, чем мы предполагали. Прости, что пришлось помешать тебе. Его необходимо немедленно допросить.
Адам говорил спокойно, официально и, судя по голосу, не испытывал ни малейших сожалений.
— Ты же понимаешь, почему я тебе помешал, верно? — спросил он чуть позже с ноткой раздражения в голосе. — И это не говоря о том, что в каких-то двадцати ярдах оттуда моя жена давала бал, а мой сын спал наверху.
— Ты сейчас говоришь, как мой дед, — отозвался Финеас.
— Это она? Твоя таинственная леди в маске?
Губы Финеаса покалывало после поцелуев, тело жаждало больше, и он не желал делить ее ни с кем, в особенности с Адамом, но знал, что тот будет настойчиво продолжать спрашивать.
— Да. Это она.
Адам вздохнул.
— Хорошо. По крайней мере теперь ты знаешь, кто она такая.
Финеас не рискнул ничего ответить на это. Он знал, что она не замужем. Знал, что сзади на шее у нее есть небольшая родинка. Знал, что она любит вишни — и его. Но ее имя осталось тайной, которую он уже разгадал бы, если бы не чертово вмешательство Уэстлейка.
— Ну? Так кто она?
— Ты ее видел. Узнал? — парировал Финеас.
— Я видел ее каких-то пятнадцать секунд, пока ты не уволок ее с собой. На ней была маска и парик. Помимо этого, я заметил только… — Он замолчал, и Финеас мгновенно ощетинился.
— Что? — сердито спросил он, заранее зная ответ, но желая, чтобы Адам произнес это вслух. И уже сжал кулак, ожидая только повода, чтобы ударить, — любого повода.
— У ее костюма слишком низкий вырез.
Финеас едва не набросился на зятя, но тут Адам захохотал.
— Что, дьявол тебя забери, такого смешного?
— Ты. В жизни не видел, чтобы ты так запал на женщину. Это завораживает.
— О, правда? Полагаю, с тобой такого никогда не случалось, ты, чопорный, бесчувственный…
— Конечно, случалось, — мягко ответил Адам, не обращая внимания на гнев Финеаса. — В тот самый миг, как я увидел твою сестру.
Финеас снова упал на сиденье, как будто ему дали под дых. Он не из тех мужчин, кто влюбляется, и, несмотря на приказ деда, не из тех, кто женится. Может, завтра утром он проснется и поймет, что сыт таинственной Ясминой по горло, и ее чары побледнеют.
