Дон и принялся за пиво.
— Не каждая женщина способна так долго ждать, — грустно продолжала Мэри, качая головой.
Слава богу, она больше не смотрела в мою сторону. Мэри взглянула на окно, перевела взгляд на тетю Салли, затем на дядю, обвела взглядом всех, собравшихся в комнате.
— Дик не отвечал на мои письма. Я решила, он забыл меня. Трудно было понять, почему он молчит.
— Очевидно, был занят, — вставил Дон.
— Да вы же знаете, Мэри-Энн, что такое война, — поддержал его мистер Купер.
— Но моя бывшая школьная подруга Нэ́нси получала письма от своего парня чуть ли не каждую неделю…
— Я взгляну на индейку, — поднялась мать Ричарда, но никто не обратил на это внимания. Все взоры были устремлены на Мэри-Энн.
— Я говорила, — продолжала Мэри, — Дон был добр ко мне. Я полюбила его. Когда мне стало ясно, что Дик забыл меня, я стала близка с Доном, очень близка. Это произошло…
Я заерзал в кресле.
— Вы же знаете, — вздохнула Мэри-Энн, — я вышла замуж за Дона только после того, как Дик погиб на Филиппинах.
Стояла такая тишина, что я слышал свое сердце, оно стучало, как форточка на ветру. Дон вновь взял руку Мэри-Энн. Глаза ее были полны слез, но чувствовалось, ей уже легче, лицо стало спокойнее. Дон поднял ее с кресла и усадил рядом. Он откинул прядь волос, упавшую ей на лицо, и нежно поцеловал, потом бодро воскликнул:
— А ну, дорогая, покажи дяде Джорджу новые босоножки!
Она наклонилась и взглянула на ноги.
— Они на тебе просто очаровательны, — одобрил хозяин дома.
Я был с ним согласен. Мэри встала, подошла ко мне и поцеловала.
— Спасибо, Криспин, за подарок, спасибо тебе за все!
Я не мог вымолвить ни слова и только не сводил с нее глаз. Я вдруг понял, отчего любил ее Ричард, почему на ней женился Дон. Вот так бывает в жизни: вдруг что-то поймешь, а выразить словами не можешь.
Миссис Купер вернулась из кухни.
— Вот мы и стали лучше понимать друг друга, — начала она внушительно, — да возблагодарим господа бога…
— Ага, значит, приступаем к ужину! — весело воскликнула Крисси, потирая руки.
Я просто недоумевал, как же она будет есть с проволокой на зубах. Все двинулись в столовую с миссис Купер во главе. Мистер Купер вышагивал в соломенных шлепанцах, Мэри-Энн — в деревянных босоножках.
Миссис Купер вновь взяла на себя инициативу:
— У всех у нас сегодня есть за что благодарить господа бога…
— Кроме бедной индейки, — вновь влезла Крисси, и все, кроме миссис Купер, рассмеялись.
ЧАСТЬ 3
ПРИЛИВ, ТЫ У САМЫХ НОГ
Облако с запада, в тебе — солнце на полчаса,
Я с тобой — лицом к лицу.
Прилив, ты у самых ног! И с тобой я — лицом к лицу.
Уолт Уитмен
ГЛАВА 13
ЧУДО-СНЕГ
Снега я никогда не видел. У нас в деревне было только два времени года: дождливый сезон и сухой. В дождливый мы высаживали рассаду риса, а в сухой снимали уже спелые колосья. Снег для нас был чем-то непонятным, хотя мы о нем читали в книжках, видели в кино и даже распевали песенку «Снежное рождество».
В тихие лунные вечера старики любили рассказывать, как лет пятьдесят назад в нашем баррио с неба начал вдруг сыпаться лед. Люди в панике кинулись по домам. В старинной книге тагальских преданий говорилось, что лед с неба предвещает ужасное бедствие.
Предсказание, к сожалению, сбылось. Дремавший много лет вулкан Таа́ль, неподалеку от Сан-Пабло, вдруг ожил, потекла лава, а в небо полетели раскаленные камни. Бурая, как грязь, лава залила рисовые поля, кофейные плантации, погубила тысячи деревьев. Были жертвы даже среди жителей.
Наша бабушка рассказывала, что в те дни ожидала первого ребенка. Почувствовав, как под ней задрожала земля, она в ужасе упала на бамбуковый пол и потеряла сознание. Ребенок погиб.
Для жителей баррио снег был загадочным, интригующим явлением.
На рождество мы украшали тамариндовое дерево ватой, будто осыпали снегом, и все же в сознании людей он оставался предвестником страшного несчастья. Если кто-нибудь видел снег во сне, он мгновенно просыпался, как от жуткого ночного кошмара.
Снег в Америке был совсем другое дело, здесь он то же, что у нас запах спелого риса и свежего печенья в начале декабря. Снег в Америке предвещал наступление радостных праздников, шуток, игр, веселого смеха. Кто бы мог представить, что укрытая снегом земля становилась мягкой, словно ухоженная площадка с упругой, как ковер, травой. Снег был такой белый, такой чистый, что не оставлял на пальто ни пятнышка грязи, хотя ребятишки, как заправские борцы, устраивали на нем веселую возню.
Словом, я с нетерпением ждал не ватного, а настоящего белого снега, но вместо него в Манхэттэне выходили о снеге только книжки и фильмы. Я даже слышал самого несравненного Ирвина Бе́рлина (по радио), как тот пел «Снежное рождество», а снег все не выпадал, хотя подходила к концу первая неделя декабря.
Я сидел у окошка, поглядывал на улицу и горевал, что снег все задерживается. Вдруг раздался голос тети, она звала меня на кухню. Я оторвался от окна и направился к ней.
— Давай сходим к миссис Па́скуа, — сказала тетя, крупно нарезая салат (мама утверждала, что так готовят овощи только ленивые американцы).
Я сразу согласился, хотя не представлял, что буду там делать. Меня заело одиночество. Я не привык сидеть в доме, где все окна закрыты наглухо. У нас на Лусоне[40] не боялись ни ветра, ни жуликов, поэтому никогда не закрывали ни окон, ни дверей. Ветер и люди могли заходить в дом и выходить из него когда заблагорассудится.
У миссис Паскуа, как оказалось, должны были состояться выборы в Клуб филиппинских женщин Большого Нью-Йорка. Дом ее был на противоположном от Колумбийского университета конце города, на 124-й стрит, где бродвейская подземка выходит из тоннеля и бежит по эстакаде на высоте трехэтажного дома. Жила она в старом кирпичном доме на пятом этаже. Пока мы поднимались на лифте, тросы скрипели, как несмазанная тачка. Квартиру миссис Паскуа угадать было не трудно по страшному гаму. Оттуда неслись женский смех,
