некоторые неосознанно тянулись лапами к висящим на ремнях бомбам или самострелам — воины заметно нервничали, и принцесса не могла их судить. Все-таки, закованный в золотую броню аликорн с алебардой наперевес — не тот гость, которого ждешь ночью.
Лагерь бурлил, птицекошки быстро, но без суеты экипировались и сбивались в подразделения, тут же взмывая в воздух. Пони отметила профессионализм солдат, тем не менее, не сомневаясь в своей способности справиться со всеми сразу. Зачарованная броня — и, в особенности, шлем — должны были защитить ее от взрывов алхимических бомб, а прочная солнечная сталь могла без труда выдержать попадание из тяжелого самострела в упор. Впрочем, честно сражаться принцесса не собиралась изначально.
Среди многочисленных палаток и временных сооружений штаб императора никак не выделялся ни цветом, ни размерами. Большой и яркий шатер, стоящий в центре был скорее мишенью, чем реально использующейся частью лагеря, грифоны выставили даже охрану перед входом — все для того, чтобы обмануть возможного нападающего. Командование, судя по докладам фестралов, вообще предпочитало не собираться в одном месте.
Оценив организацию лагеря на твердую пятерку — никаких декораций, только суровая военная функциональность, чего так не хватало ее Дневной страже — Селестия с грохотом и лязгом металла приземлилась прямо перед входом в палатку, взмахом алебарды заставив охрану отшатнуться. Грифоны, заклокотав, потянулись к оружию.
— Отставить! — грохнул низкий, басистый голос из глубины палатки. — Пропустить немедленно!
— Да, владыка! — синхронно вытянулись в струнку оба стражника, пытаясь испепелить аликорна взглядами. Усмехнувшись, пони с высоко поднятой головой шагнула внутрь.
Гишар стоял за грубо сколоченным деревянным столом, на котором была расстелена карта с множеством воткнутых флажков. Бегло осмотрев ее и отметив, что фестралы правильно указали расположение всех вражеских полков, Селестия перевела взгляд на самого императора.
Темно-серое тело, почти черная голова и шея и коричневатый окрас крыльев, кисточки на хвосте и ног. Крупное, даже массивное телосложение и внимательный, тяжелый взгляд желтых птичьих глаз. Гишар не боялся аликорна, не испытывал злости или ненависти. Долгую минуту они бодались взглядами в наступившей тишине, не нарушаемой ничем, даже звуками снаружи палатки — определенно действие чар.
— Нас не услышат снаружи, — первым нарушил молчание Гишар, как-то разом сдувшись и обмякнув. — Амулет еще из старых запасов, ваши единороги делали.
— Доэквестрийская эпоха, — кивнула принцесса. Оставив алебарду у входа, она подошла к столу. — Вот только, некоторые до сих пор живут в ней, не так ли?
— Давай без этой чепухи, мне до зуда в перьях надоели эти политесы, — поморщился грифон, достал откуда-то из под стола флягу. — Вина?
— Откажусь, к сожалению.
— Жаль… Ладно, — когтем выдрав пробку, император просто приложился к горлышку, сделав небольшой глоток. — Войны не избежать, и мы оба это знаем. Я бы и рад не гробить свой народ, да только мололняк жаждет боя.
— Ты ведь понимаешь, что если так пойдет и дальше, от твоей Империи останутся одни старики? — Селестия приподняла бровь. — Мне ничего не стоит каждые пару десятилетий истреблять всю вашу армию.
— Этой войне придется случиться, тут никуда и никак, — Гишар вздохнул, кивнул в сторону карты. — Сорок шесть тысяч, Селестия. Сплошные добровольцы, молодняк, жаждущий доказать кому-то, что они — настоящие орлы, а не цыплята… Желтоклювые идиоты, в общем.
— У тебя есть план.
— Как и у тебя. Давай же сравним и решим, какой для Эквуса лучше.
Обсуждение не продлилось долго. Аликорн прямо заявила, что планировала сначала уничтожить армию, а после пройтись по ключевым городам, фактически разрушая экономику страны. Столь громкое поражение привело бы ее к расколу на десятки мелких княжеств, которые просто передерутся между собой. К моменту, когда междоусобица закончится, грифоны уже просто физически не смогут представлять хоть какой-то угрозы Эквестрии, да и в принципе кому бы то ни было в мире.
Гишар же предлагал совершенно иной план. Уничтожение армии сохранялось — император с холодной безжалостностью был готов пожертвовать наиболее горячими головами, лишь бы сохранить грифонов едиными. Вот только, при нем оставалась его гвардия, преданные лично ему войска, с которыми он планировал пройтись уже по внутренним кланам, принуждая тех к послушанию. В целом, он хотел укрепить власть, заложить крепкое основание для новой династии, а после заключить с Эквестрией договор — немного плодородных земель на восточном побережье страны в обмен на армию. Даже если Дневная стража в полном составе уйдет в отставку, у Эквестрии бы все еще оставалась Солнечная Гвардия, Ночная Стража и аликорны, коих было бы достаточно, чтобы просто уничтожить Империю в случае чего…
— А в ответ находящиеся на нашей территории грифоны устроят резню мирного населения, — Селестия фыркнула.
Быть может, когда-то она бы на такое и согласилась, но не теперь. Она видела полные ненависти взгляды, понимала, что это не просто молодняк бесится, то точка зрения всей Империи. После поражения, нанесенного Кристальной Империей — ставшей вассалом Эквестрии после уничтожения Сомбры, что никак не афишировалось — грифоны жаждали побед и завоеваний.
— Общественное мнение можно изменить, не мне тебе об этом рассказывать, — Гишар прикрыл глаза, расслабившись.
Император понимал, что уже проиграл этот спор. Селестия никогда не согласится даже на каплю риска для своих любимых маленьких пони, даже если для их безопасности придется вкопытную истребить целую расу. Вон, про оленей со времен основания Эквестрии никто ничего не слышал, уж не аликорны ли позаботились о воинственном королевстве?
— Но пред тем, многие пони погибнут, — Селестия покачала головой. — Мое последнее предложение — сдавайтесь. Империя станет вассалом Эквестрии, взамен мы поможем вам с решением продовольственного вопроса. Ваша армия будет распущена, стража — ограничена в численности, но единство нации сохранится.
— Я бы с радостью пошел на это, но мой народ меня порвет на сотню маленьких Гишаров, — император изобразил намек на улыбку, после чего медленно обошел стол по кругу. Он еле заметно вздохнул, когда аликорн магией притянула к себе алебарду. — Сделай это быстро.
— Мне жаль, — пробормотала принцесса, одним мощным ударом срубив голову грифона. Поток крови из судорожно задергавшегося тела окатил ее от кончика рога до накопытников, но аликорн даже не дернулась, лишь вздохнула. — Жаль… Но лучше так, чем жизни моих пони.
Пони расправила крылья, обращаясь к огню в своей душе. Пылающее пламя окатило ее ярким предвкушением битвы, жгучий восторг вырвался безудержным огнем, заменившим радужное сияние гривы и хвоста. Капли страха и ужаса от содеянного обратились пеплом, тут же исчезнувшем в разгорающейся ярости.
Эти безумные птицекошки посмели угрожать Ее пони. Ее Эквестрии! Нет и не могло быть никакой пощады тем, кто поднял оружие и направил его
