– Возможно. Ты ведь сам рассказывал о пропаганде, очерняющей противника, которую навязывают самые высокие правительственные инстанции.
– Говорил, тут скрывать нечего. – Матеус прошелся по отгороженному декорациями пятачку, заглядывая в щели и подсматривая за соседними съемочными площадками, где тоже проводили кастинг. Неожиданно он поманил Гилану рукой: – Смотри! Там главного урода снимают. И самое смешное, его оставили небритым.
Уже вдвоем они с интересом наблюдали, как небритый Гайс пытается сыграть роль растерянного, мечущегося в сомнениях человека. Инструктировал его и поучал лично Дейк Мердок, видимо придавая этой сцене большую важность. Бывший граф заламывал руки, бегал по небольшому пространству, обозначающему каюту, и страдальчески выкрикивал одни и те же фразы:
– Что делать?! Что делать?! Теперь моя жизнь теряет всякий смысл!
– Такой гниде вообще не стоило на свет рождаться, – прошептала Гилана.
Главный режиссер снова закричал «Стоп!», подбежал к Гайсу и с воодушевлением похлопал небритого актера по плечу:
– Уже лучше! Намного! Но постарайся добавить своей мимике переживаний! Скриви лицо… Ну! Вот так, вообще здорово! А слезу можешь? Ну! М-да… какие могут быть у червяков слезы… Слушай меня! Расширь глаза до предела! Еще больше! Не моргай! Сказал же, не моргай! И… замер! Замер! Вот… что у нас получается? Прекрасно! Глазки блестят и слезятся! Понял? После своих фраз подбегаешь вот сюда, смотришь в камеру и не вздумай моргнуть, пока я не крикну «стоп»!
На третий раз, после лавины ругательств и гневных восклицаний со стороны Мердока, сцена наконец-то была снята, и довольный режиссер опять поощрительно похлопал бывшего графа по плечу:
– Молодец! Ты у меня еще выйдешь на главные роли! Вот только просмотрю отснятый материал…
Николай с Гиланой, продолжавшие наблюдать за этой сценкой, многозначительно переглянулись. Видимо, им в головы одновременно пришла одна и та же мысль, но первой ее озвучила женщина:
– А ведь они очень похожи… мордами.
– Угу, – согласился Матеус. – Гайсу только чуток выпятить нижнюю челюсть, да еще пару недель не бриться, отрастить большую щетину.
– И станет вылитым гиббоном.
– Интересно, что за роль ему дадут? Неужели он и здесь попытается отыскать теплое местечко? Смотри, сам Мердок им заинтересовался.
– Да пока это нам ничем не грозит, – презрительно улыбнулась Гилана. – А вот когда окажемся в Кометном Серпантине, от такого соседа лучше избавиться сразу.
– О, не будем так далеко загадывать, дорогая!
Парочка стала пробираться к выходу. Однако мысленно бывший лейтенант согласился со своей возлюбленной: если судьба действительно преподнесет им такой подарок и они когда-нибудь окажутся в геологической вольнице, то от Гайса и его подручных надо будет избавляться в первую очередь. Такие мстительные типы никогда ничего не забывают и Не прощают. Замешкаешься или расслабишься – и они тут же свернут беззаботному противнику шею.
Перед ужином всех новоиспеченных актеров заставили надеть свою прежнюю одежду и погнали в общую столовую. Видимо, так охранникам было легче следить за поведением всех пленников. Да и вообще они не слишком церемонились и не отличались гуманным обращением: дубинки так и посвистывали в воздухе. Складывалось впечатление, что для охраны продюсер Кацки нанял самых отъявленных отморозков и строгих тюремщиков, которые не ведали жалости и никому не давали пощады. Это неприятно удивляло – к чему такие строгие меры наблюдения, если люди кровно заинтересованы в поддержании дисциплины и скорейшем выполнении поставленных перед ними задач? У каждого пленника перед глазами стоял жилой модуль в участке космоса, исчерченном разноцветными траекториями искрящихся комет.
Так что у всех сорока человек был стимул стараться стать великими киноартистами. Только Станислав Городо мог подрабатывать на этой ниве из чисто товарищеских чувств к своим коллегам. На ужине вместе со всеми его не было, но Розену удалось мельком увидеть съемки с участием бывшего промышленника, о чем он и рассказал за едой:
– На него напялили адмиральский мундир и наград видимо-невидимо, и теперь Станислав играет, наверное, главнокомандующего имперских сил. Стоит на фоне огромных карт перед экранами связи и орет дурным голосом одни и те же слова: «Атаковать! Уничтожить! Расстрелять! Стереть с поверхности планеты!»
– Да-а, – уныло протянул Крил, – похоже, автор сценария не особо напрягался, чтобы создать образ умного и хитрого врага. И они еще мечтают сделать из этого фильма лучшую киноэпопею во всей истории?
– Вы бы меня видели во время съемки, – с чисто крестьянской непосредственностью пожаловался Грэг Домин-го. – Заставили опоясаться какими-то обрывками тканей, измазаться сажей и орать прямо в камеру: «Я у тебя всю кровь выпью и весь мозг высосу!» Потом еле отмылся, и горло до сих пор болит.
Все наперебой стали жаловаться на доставшиеся им по сценарию слова, а Гилана шепнула Матеусу на ухо:
– Гордись! Наши роли смотрятся самыми высокоинтеллектуальными.
– Ага, – тем же тоном поддакнул Николай, – скоро зазнаемся так, что звездная болезнь будет нам обеспечена.
Сутки на астероиде были стандартными, как и во всей Галактике, и распорядок дня висел на всех видных местах. Причем отдельной строкой указывалось, что выходные определяются по указанию главного режиссера. Но пленники на такую роскошь и не надеялись.
Людей распределили в настоящие тюремные камеры по восемь человек в каждой. Видимо, когда-то на воинской базе не ощущался недостаток в провинившихся, и местная тюрьма отличалась внушительными размерами.
Хорошо, хоть расселили пленников по взаимным симпатиям и интересам – судя по всему, сказались рекомендации капитана Мензари. Да и организаторы съемок вряд ли желали, чтобы приобретенный с такими трудностями «товар» портил себя в столкновениях между собой. Поэтому вся «бригада подскока» оказалась в одном помещении.
Первые несколько минут люди просто стояли, осматриваясь и тяжело вздыхая.
Квадратная камера из сплошного железобетона представляла собой весьма унылое зрелище, особенно по сравнению с каютами, в которых они провели несколько суток полета на туристическом лайнере спасателей. Контраст был потрясающий: сыро, грязно, холодно, тянет странными, неприятными запахами, – видимо, вентиляцию удосужились включить лишь недавно. Отхожее место в самом углу не было ничем огорожено, как и торчащий рядом из стены огрызок душа с двумя кранами. Возможно, когда-то там и было что-то вроде кабинок: на полу еще остались линии от панелей вокруг сливной решетки, – но в данный момент «санузел» смотрелся голо и омерзительно.
Пластиковые кровати можно было бы считать вполне комфортабельными, если бы не матрасы из полимерных материалов. Они всегда отличались невероятной скрипучестью и неприятным хрустом. У свободной стены лежал разобранный стол, на котором в беспорядке возвышалась гора упакованных в полиэтилен одеял и подушек.
– Одеял много, – постарался ободрить товарищей Розен. – На каждого не меньше пяти получается.
– Только это и радует, – проворчала Гилана и обвела рукой помещение: – А как в этом свинстве жить будем?
– Да, нужны средства для уборки, – согласился с ней Николай и стал стучать в закрытую дверь.
Через некоторое время снаружи послышалось недовольное ворчание охранника:
– В чем дело?
– Нам забыли выдать ведра и тряпки для наведения порядка в камере.
Для первого раза Матеус не стал требовать большего, но и такая просьба весьма озадачила тюремщика:
– Странно! Все остальные довольны, чего вам неймется?
Стоящий рядом Крил хотел выкрикнуть что-то ругательное, но Николай остановил его успокаивающим жестом и постарался добавить в голос доброжелательности:
– Вы же сами видели, какой здесь беспорядок. А господин Мердок приказал нам выспаться и завтра быть на площадке в отличной форме. Но разве уснешь среди этих нечистот?
Охранник ворчливо велел подождать, потом с кем-то долго переговаривался по внутренней связи, и лишь минут через пять дверь неожиданно распахнулась. В коридоре стояли два тюремщика со стайерами в руках.
– Трое! На выход!
Николай, Гилана и Крил вышли из камеры, и их отконвоировали в самый дальний конец коридора. Там находилось нечто наподобие тюремного склада, где им приказали взять все необходимое для уборки. Один из охранников пренебрежительно скривился и сообщил:
– Вам разрешили взять что понравится.
Оказалось, что на складе есть все. Ну или почти все, что могло бы вполне сносно улучшить проживание в железобетонной камере.
Гилана взяла несколько ведер, щетки, швабры и полный комплект моющих и дезинфицирующих средств. Крил увязал вместе восемь матовых щитов из гибкого пластика и разыскал крепления к ним. Бывший лейтенант взвалил на спину два блока раскладных стульев и набрал электроприборов, сколько смог унести. Если разрешили, то почему бы не прихватить с собой несколько симпатичных переносных ламп и вентиляторов с нагревом воздуха?
