Самолеты постоянно списывались и исключались из боевого состава в результате потерь их в воздушных боях, авариях и катастрофах. Однако и без этого в полку один за другим стали появляться короткие приказы: «Самолет МиГ-3 № <…>, не подлежащий дальнейшему использованию и восстановлению вследствие износа, из боевого состава полка списать <…>, обеспечить разборку самолета, сохранение и использование годных деталей и агрегатов на запчасти».
При этом некоторые МиГи были из тех, что поступили в полк еще до войны, в марте 1941 г. Об одном из них в апреле 1942 г. в газете «Сталинский сокол» появилась даже заметка «Год на «МИГе» № 23–03», рассказывающая, что прошел год, как летчик Сергей Байков получил с завода этот самолет и совершил на нем 250 боевых вылетов.
А через полгода уже в газете Московского фронта ПВО «Тревога» через всю полосу призыв: «Учитесь искусству воздушного боя у летчика Байкова!» с подзаголовком: «Тов. Байков на одной машине совершил 300 боевых вылетов, провел 21 воздушный бой, уничтожил 10 самолетов противника. Самолет Байкова и сегодня в полной исправности». Будучи переведен в 12-й гвардейский полк, Сергей передал свой МиГ, который называл «старушкой», другому летчику: «Бери машину! Шестнадцать месяцев служила она мне и может еще столько прослужить».
Писатель Всеволод Иванов в очерке написал о летчике, что «часто после полета Байков на вопрос о результатах боя отвечает, смеясь, своей любимой поговоркой:
– Иван побил фрица».
В 1944 г. газета «Сталинский сокол» дополнила характеристику Байкова: «Отличный летчик, высотник, заоблачник, ночник». «Заоблачник» – пилот, который подготовлен к выполнению боевых задач за облаками, вне видимости земли.
Возвращаясь к оценке самолетного парка полка, следует сказать, что его состояние было связано также с прекращением производства МиГ-3. Выпускавший его авиазавод № 1 в октябре был эвакуирован из Москвы в Куйбышев на площадку рядом с эвакуированным из Воронежа заводом, производившим штурмовики Ил-2. Первые самолеты на этих заводах вышли из цехов уже в середине декабря, но темпы их производства были низкими, один-два самолета в день. В этот напряженный период битвы под Москвой директора обоих заводов получили телеграмму И. В. Сталина: «Вы подвели страну и нашу Красную Армию. <…> Это насмешка над страной, над Красной Армией. Нам нужны не МиГи, а Ил-2». Судьба МиГ-3 была решена, и его серийное производство прекращено.
К тому времени многие МиГи выдержали уже по три-четыре восстановительных ремонта. Сохранение их в строю свидетельствовало о мастерстве инженерно-технического состава, который отмечал, что МиГ-3 был очень технологичным и отличался ремонтопригодностью: «Взаимозаменяемость частей самолета за счет точности изготовления оказалась настолько высока, что из двух поврежденных МиГов быстро собирали один, а затем возвращали в строй и второй».
Во всяком случае, если в конце 1941 г., как было сказано, в полку оставалось только 17 истребителей, то вскоре в 1942 г. стал 21 самолет.
Из имевшегося на московском авиазаводе № 1 задела деталей, узлов, агрегатов и комплектующих в начале 1942 г. было собрано еще более 50 самолетов МиГ-3. Часть из них были окрашены в белый цвет с красными стрелами и надписями «За партию большевиков», «За Родину», «За Сталина». В ряде публикаций имеются сведения, что 1 февраля 1942 г. самолеты с такими надписями поступили и в 34-й полк.
Из опубликованных материалов также следует, что три таких самолета 23 февраля 1942 г. были переданы рабочими авиазавода 172-му иап из состава ВВС Западного фронта, хотя этот полк в то время летал на самолетах ЛаГГ-3. По свидетельству ранее упомянутого летчика 122-го иап Виталия Рыбалко, менее чем через месяц эти МиГи были переданы в их полк, и он сам летал на самолетах с надписями «За Родину» и «За Сталина».
Но обычно зимой самолеты полка имели простую белую окраску. А весной появлялся приказ командира полка: «В связи с изменением покрова зимняя маскировка стала демаскировать аэродром». Поэтому «зимнюю окраску самолетов заменить летней камуфлирующей». В связи с этим поперек фюзеляжей самолетов по зеленому фону наносились широкие, неровные светло-серые полосы в черной окантовке. Выделялся самолет Сергея Байкова, раскрашенный узкими черными и зелеными полосами, как зебра.
Возвращаясь к использованию при ремонте отдельных частей списанных машин, следует сказать, что, поскольку эти части были от самолетов различной окраски, восстановленные в полевых условиях аэропланы зачастую имели диковатый вид. Крылья, центроплан и хвост могли быть выкрашены по-разному: в летний камуфляж и в традиционные для ВВС РККА зеленый и голубой цвета. Попадались и конструкции, окрашенные в белый цвет.
Урвачеву однажды из ремонта достался самолет, во весь борт которого был нарисован прыгающий тигр с оскаленной пастью. Он тут же приказал техникам закрасить этого зверя.
– Зачем?!
– Немцы увидят такой самолет и решат, что в нем сидит какой-то очень важный летчик и его во что бы то ни стало надо сбить. Начнут охотиться за мной.
Однако, скорее всего, для Урвачева любые картинки на боевом самолете были, как он выражался, «дешевизной», то есть пошлостью. А портрет тигра кисти неизвестного художника на борту истребителя, кроме того, видимо, оскорблял его эстетический вкус, как бывшего ученика заводской изостудии и, кстати, неплохого рисовальщика.
Но фотография Героя Советского Союза Георгия Баевского и его техника Александра Собакина у самолета Як-9 с рисунком похожего тигра на борту свидетельствует, что этот сюжет был достаточно популярен у сталинских соколов или техников их самолетов.
Вместе с тем о том, что опасения Георгия Урвачева были не напрасными, говорит история с полковником В. И. Сталиным, когда он в январе 1943 г. стал командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка. Ее поведал летчик этого полка Федор Прокопенко. По его словам, «местные подхалимы-политработники» распорядились на самолете командира нарисовать ордена, которыми тот был награжден, и «в первом же боевом вылете немцы с удовольствием погоняли В. Сталина. После вылета полковник зло распорядился: «Убрать это художество!». Кстати, через двенадцать лет после этого полковник Прокопенко в летной книжке подполковника Урвачева сделал запись о допуске его к самостоятельным полетам на вертолете Ми-4, но об этом рассказ впереди.
В заключение темы о раскраске самолетов надо вспомнить, что приказом по истребительной авиации ПВО в сентябре 1942 г. было предусмотрено нанесение на самолеты знаков за сбитые самолеты противника. В соответствии с этим командир 34-го иап приказал: «В целях поощрения летчиков, отличившихся в боях за Советскую Родину против немецких захватчиков <…>, нанести положенное количество звездочек на самолеты летчиков, которые имеют на своем счету сбитые самолеты противника».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
