– А что в этом странного? Я же твой брат.
– Как редко ты об этом вспоминаешь. Когда тебе выгодно, тогда и вспоминаешь. Неужели у отчима мало денег?
– Папа стал прижимист, – неохотно говорит Александр. – Стареет. Его уже ничто не интересует. И он начал делать ошибки. Непростительные ошибки. С поставщиками. Чутье ему изменяет.
– А как мама?
– Ничего.
– Как ее здоровье?
– Съездил бы, да проведал, – сердито говорит Александр.
– Я это обязательно сделаю. Виноват.
– Надо бы как-нибудь встретиться.
Он всегда это говорит. Ты уже в курсе: если фраза прозвучала, пора распрощаться до лучших времен. Подняться и сказать:
– Непременно.
И он крепко пожмет тебе руку. За то, что ты его правильно понял.
– Я уверен, Саша, что ты справишься. Что у тебя все будет в порядке.
– Лучше бы ты мне помог, – усмехается он. – Материально. Впрочем, что с тебя взять? Странный ты человек, Тарас.
– Какой есть. Я позвоню маме, так ей и скажи. Пусть не волнуется. Со мной все в порядке.
– Я вижу, – усмехается брат. И как истинный Плотников говорит: – Ну, бывай.
Вот и поговорили. И хорошо поговорили! Ты злишься ровно до того момента, пока порыв ветра не швыряет тебе в лицо ледяную крупу. А потом в твоей глупой голове начинают появляться совершенно другие мысли. Например: как помочь брату Александру? Или: как она несчастна, Маша Васнецова! Что надо сделать, чтобы несчастья было бы на свете гораздо меньше?
Тарас, ты неисправим! Ты не умеешь долго сердиться. И правильно! Скажи на милость, чем виноват Сашка? Он такой, какой есть. И в чем-то он гораздо лучше тебя. Во всяком случае умнее. Вернуться? Увы! Тебе надо ехать в Шереметьево. И не потому, что оттуда улетает твой самолет. Туда прилетел самолет из Гонконга с человеком, которого ты начинаешь тихо ненавидеть. За то, что он сделал с рыжей Дианой.
…Итак, Шереметьево. Сказать по правде, тебе приходилось здесь бывать. Хотя ты и неудачник и все такое прочее. Но твою бывшую жену нельзя отнести к этой категории. Она-то как раз очень ловкая женщина. И предприимчивая. Два раза в год, зимой и летом, она приезжала сюда, садилась в самолет и улетала в жаркие страны. Одарив тебя взамен самым ценным, что только есть на свете: свободой.
Ты не улетал с ней по ряду причин. Во-первых, из-за удовольствия с неделю или больше пожить одному. Удовольствие, кстати, ни с чем не сравнимое. Во-вторых, потому что в далеком детстве мама приучила тебя, плебей несчастный, отдыхать в средней полосе России. А именно, в деревне Пеньки. За удовольствие половить окуньков в пеньковской речке ты продашь все пирамиды мира и все его моря.
В-третьих, как уже было сказано, Боливар не вынесет двоих. Самолет-то может поднять вас с женой в воздух, включая вашего сына, но вот семейный бюджет… Увы! После того как накануне отлета в жаркие страны жена пробежалась по магазинам, у него пустые баки!
И получилось так, что ты стал патриотом родной страны, ее рек, озер и водопадов. Если таковые имеются. Но как устроен мир международного аэропорта и где находится стоянка такси, ты в курсе. Тебе приходилось вывозить отсюда не только жену, но и своих многочисленных родственников, когда у них случались накладки. Два раза маму, три раза отца, четыре – отчима с братом Сашкой и пять раз сестру Анастасию. Только прелестный Эдик ни разу не прибегал к твоим услугам. Не то чтобы ты считал. Но всякий раз отмечал, когда твои «Жигули» превращались в пожарную машину. Разумеется, бензин тебе никто не оплачивал.
Как же ты мелочен, Тарас! Ведь они сделали для тебя гораздо больше! И, кстати, нашли хорошего адвоката. Который тебе вскоре может пригодиться.
К огромному твоему разочарованию, машины с номером, записанным в твоем блокноте и три раза подчеркнутом, на стоянке такси нет. Больше того: тебя принимают за конкурента и начинают коситься. Здесь непринято заруливать на стоянку такси без рекомендаций. Придется парковаться в другом месте. А смысл?
Смысл в том, что ты должен его найти. И лучше бы тебе было спросить номер его мобильного телефона, а не номер машины.
Ты паркуешься там, где тебя никто не тронет, вылезаешь из машины и начинаешь бродить. Бродить – это одно из любимых занятий русского человека. Пока ты бродишь, никто не заподозрит тебя в безделье. Ведь выражение лица у тебя в этот момент ищущее. На самом же деле, ты ищешь не как заработать деньги. Ты ищешь смысл жизни. Занятие, которое, увы, никак не оплачивается.
Еще одно любимое занятие русского человека – маяться. Если же ты одновременно бродишь и маешься, тебе труба. Следующий этап – койка в психиатрической лечебнице, где жизнь теряет всякий смысл, отчего и искать его дальше бесполезно. Но видно, Тарас, не судьба тебе там оказаться. Как только ты, маясь, начинаешь бродить, а лучше сказать, бродя, начинаешь маяться, ты видишь синий «Пассат»-универсал. Пока он заруливает на стоянку такси, тебе еще светит психиатрическая лечебница. От отчаяния и злости на себя самого. Но потом ты соображаешь, что номер «Пассата» записан не только на нем, но и в твоем собственном блокноте. Мало того, три раза подчеркнут. Это та самая машина, из-за которой ты и приехал сюда! И ты кидаешься к ней, словно к спасательному кругу. С таким выражением лица, будто тебя поглощает морская пучина.
Даже водитель «Пассата» напуган.
– Опаздываем? – спрашивает он и кивает обнадеживающе: – Успеем! Садись.
Ты плюхаешься на переднее сиденье, захлопываешь дверцу и переводишь дух:
– Уф! Хорошо!
– Куда? – спрашивает водитель.
– Никуда. Стоим на месте.
Тут уже он думает, что тебе светит койка в психиатрической лечебнице. Людям свойственно ошибаться.
– А ну-ка, мужик, вылезай! – сердито говорит водитель.
– Одну минуту. Сколько стоит поездка?
– То есть?
– Сколько ты берешь, чтобы отвезти клиента в Москву?
– Смотря куда. И смотря когда.
– До ближайшего метро.
– Сто баксов, – сердито говорит водитель, и ты понимаешь, что он хороший человек. Не рвач какой-нибудь. Ведь цены Шереметьева и в самом деле могут свести с ума.
Ты достаешь из портмоне купюру и протягиваешь ему.
– До Речного? – деловито спрашивает, водитель.
– Нет. Я же сказал, что мне никуда не надо. Можем здесь поговорить, а можем и в кафе пойти.
– Да ты кто такой? – сердится водитель.
– Вот мои документы.
Ты достаешь из кармана журналистское удостоверение. Он внимательно читает все, что там написано. Потом спрашивает:
– А что случилось? Почему вдруг телевидение?
– Я веду независимое журналистское расследование. В двух словах: моя соседка зарезала любовника.
– Бывает, – сочувственно говорит он. Сразу ясно: хороший человек.
– Но я не верю, что это она. У меня такое ощущение, что ее подставили.
– Бывает, – откликается он. Похоже, это его любимое слово. Профессиональное. Клиент, сидящий в машине рассказывает что-то, а чтобы не перебивать его и одновременно выразить сочувствие, лучшего слова и не найти. Время от времени надо говорить «бывает», и тот, кто всегда прав, остается доволен.
Что ж, профессионал всегда поймет профессионала. Ты сразу берешь быка за рога.
– К тебе недавно из милиции приходили.
– Бывает, – охотно соглашается он.
– Спрашивали насчет одного пассажира. Пятница, вечер, рейс из Гонконга.
– Бывает, – заметно оживляется твой собеседник.
– Соколенко Андрей Николаевич. Хотя я не думаю, что они представляются.
– Бывает, – не соглашается с тобой водитель такси. Слово оказалось универсальное. Оно может выражать все что угодно. И несогласие в том числе.
– Тебя спрашивали, вез ли ты его и, если вез, то куда.
Тут ты называешь адрес, который записан у тебя в блокноте. И подчеркнут один раз. Водитель такси смотрит на тебя грустно. И молчит. В твоем сердце еще теплится огонек надежды.
– Так что? – спрашиваешь ты.
– А что?
Похоже, к диалогу он не способен. Ты вынужден его подтолкнуть.
– Ты показал, что в половине восьмого он был у тебя в машине.
– Ну.
– Это правда?
– Бывает.
– Неудачно. На этот раз неудачно. Не попал. Я понимаю: он тебе заплатил. Скорее всего. Но я могу дать больше.
– За что? – удивляется водитель такси.
– За правду.
– Видишь ли, мужик, – вздыхает он. – Ты, конечно, можешь заплатить. А я, конечно, могу взять твои деньги…
– Сколько? – Ты вновь демонстративно достаешь портмоне.
Он грустно смотрит на зеленые купюры, которые ты весьма выразительно перелистываешь. Американские президенты: избранное. И вздыхает:
– Я честный человек. Что заработал, то мое. Беру, как все. По таксе.
– Ну?
– Дело в том, что я и в самом деле его вез.
И такая грусть в его взгляде! Такая тоска! Адресованная американским президентам. Ведь можно взять у тебя денег и поехать домой, к семье. Заработать, не напрягаясь, лишний выходной день, а то и несколько. Но он, похоже, честный человек. Чутье подсказывает тебе, что это именно так.
