Мастер Чень не сказал ей ни слова. Только прижал надежной рукой и гладил, пока она плакала. И хорошо, что не сказал. Не нужны ей слова, сама говорила, никто не перебивал. И выплакалась быстро, и слезы высохли, и припухлость с глаз давно сошла, и надежные руки обнимают — чего еще желать?
Жизнь, правда, тут же показала, что еще есть чего желать — потому что пришел Он. Надменный, отстраненный, изящно одетый во что-то местное, такой страстно желанный хувентус Сунь. Юный, стройный, с загадочным взглядом блудодей. Она торопливо отстранилась от мастера Ченя, чтоб хувентус не подумал чего лишнего, даже спиной к Ченю развернулась. Урод, наверно, все понял, потому что ушел. И они остались на отдыхательной площадке вдвоем.
— Хорошо смотришься, — сказала она, за небрежностью пряча внутреннюю дрожь.
— Хорошо устроился, — снисходительно повел пальцами хувентус. — Новый мир, огромные возможности. Так просто стать из никого — кем-то. У блудодеев здесь нет конкурентов. Я всем нужен. Танцую на сцене, продаю наркотики, принимаю знаки внимания от богатых господарок… и от господарей тоже, почему нет?
— Такие? — не сдержавшись, указала Мэй на еле заметный синяк под глазом у блудодея.
— Ревность, — беспечно пояснил он. — Она потом так одаривала, так одаривала! Одела всего как на конкурс красоты, видишь-нет?
— А нас как нашел? И зачем?
— Просто нашел. По стройкам поискал в этой стороне и нашел. Куда вам, кроме стройки? Некуда. А искал, чтоб тебя с собой позвать. Веришь-нет?
— Меня? — промямлила она, цепляясь за остатки благоразумия. — Нет, не верю.
— Я сначала Ики звал, она не согласилась, дура, — сознался хувентус. — Теперь тебя зову. Ики юная, Кошка Мэй блудодейка, почему б не позвать? Новый мир, новые возможности! Можно сменить судьбу, Кошка Мэй!
— Танцевать на сцене? — вырвалось у нее.
— Убивать, — холодно сказал хувентус. — Новый мир — новые возможности, Мэй Мао! На сцене пусть Ики танцует, но мне еще боевики нужны! Меня охранять. За торговлей наркотиками смотреть. Ненужных людей убирать. Все как на родине, только тут лучше. Наблюдательной сети нет, делай что хочешь, никто не видит! Соглашайся, Мэй Мао! Я тебя лично зову. Яна Хэка не зову, зачем мне Ян Хэк — а тебя зову.
— А не соглашусь? — по привычке профсоюзного переговорщика заинтересовалась она.
— Пропадешь. Или родина достанет, или местные господари. Вы, профсоюзные боевики, без войны вопросы решать не умеете — а на войне убивают. Но у нас убивают реже, потому что мы против беззащитных воюем, не против государства.
— Против беззащитных воевать подло.
— Таковы законы жизни, — жестко сказал Сунь. — То, что Ян Хэк провозглашает — мечта, а что я говорю — закон. Все так живут. Не будешь притеснять слабых, они усилятся и притеснят тебя. Соглашайся, Мэй. Соглашайся. Я тебя прошу.
Она замерла в мучительной нерешительности.
— Прямо сейчас бросай все и иди со мной, — шепнул хувентус. — Колымажка внизу ждет — хорошая колымажка! Новые друзья ждут. Новый мир — новые возможности! Соглашайся, Мэй, прямо сейчас соглашайся!
Она согласилась бы — если б он не давил. А так включилось прочно усвоенное правило разведки Южного континента: если торопят — остановись и подумай. Ну а думать она и без разведподготовки умела.
— Ты не от себя говоришь, — поняла она. — Ты сказал — у вас убивают реже. Вы — кто?
— Мы. Орден блудодеев. У патриархов ордена здесь интересы. Меня на разведку отправили под личиной продавца-всучивателя малой информтехники. У меня много возможностей, Мэй. Даже могу тебя спасти.
— И связь с родиной осталась?
Хувентус усмехнулся и промолчал. Конечно, осталась у него связь, поняла она. И не только связь.
— Мэй?
— Я — с народом, — жалко улыбнулась она. — Плавни в моем сердце. Прости.
Взгляд хувентуса построжел.
— Дура, — подумав, определил он ее судьбу. — Прощай. Много услышала, понимаешь-нет?
И поднял руку. Похолодев, женщина уставилась на прицел смертобоя. И Худышки Уй она опасалась, и мастера Меня, про хувентуса не подумала ни разу. А наставники предупреждали, что смерть приходит, откуда не ждешь. Не поняла, не запомнила, выводов не сделала — дура и есть!
Она мучительно сжалась в ожидании боли, но хувентус неожиданно вздрогнул, невидяще уставился в запредельное, сделал пару неуверенных шагов, перевалился через ограждение и упал вниз. Она зачем-то подошла, перегнулась и посмотрела: в темноте вокруг упавшего тела суетились фигуры. Но недолго суетились. Видимо, рассмотрели рану, прикинули мощность оружия и испугались — потому что попрыгали в колымажку и уехали подальше от смерти. Тогда Кошка Мэй обернулась. И натолкнулась на холодный взгляд бабушки Нико. В опущенной руке смертоносной бабуси угадывался дыродел.
— Лестница чиста до выхода! — слышался из комнаты деловитый голос Ченя. — Уходим, Ян?
— Только устроились! — доносился злой голос Робкой Весны. — Бабушка Нико без убийств счастья от жизни не получает! Где еще у нас будут водные процедуры, вот где?
— Процедур и здесь не будет, — устало отозвался профессор. — Вы нижний этаж залили, уже ходили искать виновных. Я сказал, труба сломалась. Но труба каждый день ломаться будет — неладное заподозрят аборигены. Уходим, братья. Мастер Мень, на тебе безопасность выхода…
Братья переговаривались, распределяли обязанности, как будто забыли про Кошку Мэй. Как будто не доверяли ей. Убийце профсоюзных боевиков, снайперу-ликвидатору Меню доверили контроль выхода, Кошке Мэй не доверили! Она остро почувствовала свою ненужность в группе. И захотелось хрипеть от отчаяния. Крах жизни, опять.
— Не сломлюсь! — упрямо прошептала она онемевшими губами. — Я — Мэй Мао! Снайпера-полицаи не убили, и отчаянию не убить! Я большего достойна!
Как во сне она прошла через комнату, спустилась по лестнице.
Из темноты тотчас возник грозный Мень:
— Куда идет Кошка? Не надо идти.
— Надо, — прошептала Кошка Мэй. — Надо мне, мастер Мень!
Толстяк помедлил. Что он думал — не понять по неподвижному лицу. Потом убрал могучую руку с дверной заслонки.
Как во сне она вышла за ворота стройки — и шагнула в новый неизведанный мир. Совсем одна.
Тем временем на родине.
— Цайпань! — ласково пропел голосок. — Фэй Цайпань! Папа!
Он открыл глаза и поморгал. Рядом стояла Дяньчи и улыбалась. Он с удовольствием оглядел ее: умница дочка, юная-стройная, знает, как встать грациозно, и одевается так безупречно, с хорошим вкусом одевается дочка!
— Сетевой конкурс смотрел и заснул? — сочувственно спросила Дяньчи. — Устал? Все работаешь!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
