— Так ходили уже разведчики, — напомнила нюйка. — За Уй Лицзинь. Побили их там.
Женщина презрительно скривилась.
— Силовая разведка — не разведка! — пояснила она. — Кулак силы, пугать может, убивать даже — но не разведка! А настоящая разведка незаметна. Теперь в иные миры пойдут профессионалы. И ты сходи, разберись для себя. С Худышкой Уй разберись. Она дочка распределяльщика всех средств континента, но плохая дочка. Нам наркоманки в команде не нужны. Но ты сама решай.
— У меня подготовки нет.
— Не нужна подготовка! — рассердилась женщина. — Ум нужен! Ум есть?
— Мне Цайпань мешает работать.
— Цайпань — никто! — удивилась танцовщица. — Как он может мешать? Он и не понимает, чего ты делаешь. Распределяет — вот пусть этим и занимается. А чтоб не мешал, на коленках перед ним поползай, тебе же не трудно?
Нюйка с трудом кивнула. Да, она запомнила сразу, что тело не только себе принадлежит.
— Или из пулялки голову ему пробей, — спокойно добавила танцовщица. — Сама реши, что правильней. Если умная, решишь. Все, иди.
Часть вторая
Странная семейная жизнь
— Ле-ле-ле! — тонким голоском пела девушка, вытанцовывая на идеально чистом полу.
Он наблюдал за китаянкой, чуть приоткрыв глаза. Девушка ловко крутнулась на носке и замерла в арабеске. Мужская рубашка на мгновение закрутилась вокруг удивительно женственной фигурки — и опала. Тоненькая Уй — так она назвалась. Ха, тоненькая! Да ее груди и бедрам любая красотка позавидует!
Уй невинно глянула на него и развернулась. Заметила, что не спит! Ой. За окном не рассвет даже, а так, сереть начинает — а она же сейчас будить начнет!
Он поспешно закрыл глаза. Но даже сквозь веки казалось, что он отчетливо видит, как расстегнутая рубашка еле прикрывает высокую грудь.
— Саша, ба-ба Саша, лао Саша, хоу Саша! — мило залепетала она рядом.
Саша — это он. Остальное, как он подозревал, были обидные обзывалки — Уй обожала дразниться. Он сдался и открыл глаза. Девушка задорно смотрела на него, и в глубине черных глаз плясали смешинки.
— Уй-Пяолян! — жалобно сказал он. — Красотка Уй, я спать хочу! Солнце не встало еще!
Девушка прыснула и смущенно пропела слово правильно. Да, он знает, что у каждого слова своя мелодия! Знает! Только ухо не различает четвертьтоны, а голос не воспроизводит! Уй деликатно коснулась его руки и умоляюще залепетала. Понятно, уговаривает вставать. Охо-хонюшки.
Поначалу он пробовал отворачиваться, так девушка сразу сникала, словно провинилась, и ходила за ним неотступно, опустив голову и подняв плечи. И ему становилось дико стыдно, что обидел маленькую девочку. Так что лучше встать. Тем более что начал уже привыкать.
Девушка первые дни бродила привидением по недостроенному дому, касалась грязных стекол, кирпичных стен, одинокой розетки, тихо вздыхала и тосковала. Чудо случилось не сразу и незаметно. Но случилось — и однажды он увидел на кухне стройную прелестную девушку с огромными черными глазами, с пухлыми чувственными губами, с красивой шеей, наконец. И в его рубашке.
— Ле-ле-ле! — забавно запела девушка и потянула его из-под одеяла.
Понятно. Это тоже случилось незаметно. Уй как-то посмотрела, как он утром сползает на пол после особо противной работы. У него иногда переклинивало спину — если днями приходилось таскать охапками кирпич. Двенадцать штук зараз, сорок два кг, пять тонн за день… Она тогда подбежала, осторожно помогла выпрямиться — думала, наверно, что он спину поломал. Потом как-то разобралась — умная, однако! — заулыбалась и, как стояла, сложилась назад, руками до пола. Он тогда, помнится, страшно поразился — в первый раз увидел действительный размер груди в целом стройненькой девочки. И гибкость у нее оказалась поразительная. Да, тогда это и началось: каждое, так сказать, предутро ле-ле-ле вместо интернационального ля-ля-ля и плавная красивая гимнастика по целому часу. У него не получалось ничего. До сих пор не получалось. Ну нет способностей к этому у-шу! Девушка терпеливо поправляла, касалась осторожно чуткими пальчиками. Ему это нравилось, конечно, так что он не бросал занятий. Да и попробуй брось — тут же нос до полу, робкий покорный взгляд и ходит за спиной неотступно, как тень. Как будто боится потерять единственного дорогого человека.
Не получалось ничего — но чувствовать себя он стал почему-то лучше. Живости в работе заметно прибавилось. Он с удивлением обнаружил, что иногда передвигается семенящим бегом — совсем как китайцы в фильмах. Ну, чтоб быстрее работа шла.
Китаянка показывала ему и парные движения, что-то вроде мягких толчков и плавных уворачиваний. Здесь главное было — чувствовать партнера. Уй чувствовала его запредельно точно. Ему ни разу не удалось столкнуть ее с места. Даже когда он пытался быть резким. Она моментально гасила его агрессивность, хлопала беспомощно длинными ресницами и снова показывала, каким плавным, мягким и даже нежным он должен быть. У него не получалось ничего. Ей же мягкость и нежность ничуть не мешали проявлять чудовищную эффективность. Вот и сейчас: он ее немного не так понял, увел корпус куда не следовало — и комната перевернулась. В который раз.
— Баоцянь! — без малейшего раскаяния улыбнулась Уй.
Это значило — она извиняется. Ха, как бы не так! Вот когда она попала ему кирпичом по ноге, тогда было правильное баоцянь, со слезами на глазах! А сейчас… явная смешинка в повышающейся на треть тона мелодии. Это не баоцянь, а намек, чтоб не спал!
В целом он уже понял, как получается у стройной девушки сбивать с ног мужика. Тяжелые бедра. Она как-то умудрялась энергию разворота бедер передавать в расслабленную руку, идущую широким хлестом снизу-сбоку, а потом раскрытой ладошкой бац! И с копыт. А у него бедра мужские, обычные! Потому и не получалось.
Уй мягко перехватила руку, погладила, показала еще раз, какой расслабленной та должна быть… он не удержался и провел пальцем по ее спине. Уж очень близко оказалась Уй. Девушка странно дрогнула, выгнулась, глаза затуманились… и нога ее легко и естественно оказалась у него на плече. Вот что значит акробатка.
А вот это у них началось совсем недавно. С женой он развелся еще два года назад, и больше отношения с женщинами не сложились, хотя очень хотелось. А тут — юная красотка в доме. И ночью тоже, совсем рядом, за стенкой. Но не кидаться же, в самом деле, на беззащитную девочку, оказавшуюся целиком в его власти? Что уж там произошло у нее с соплеменниками — без китайского языка не разберешь. Но компания смертельно опасная, он всей кожей чуял. И знал. Те три идиота, которые орали ему про застреленную любимую овчарку и потом пошли разбираться в сарай — они, между прочим, исчезли. Как и их машина. И полиция ничего не нашла, и дружки их, которые потом не раз приезжали выспрашивать. Он им ничего не сказал. Зачем? Китайцы ушли, а Уй осталась с ним. И идти ей, похоже, некуда. Ну не в Китай же пешком. Так что девушка осталась — но спала как можно дальше от него, то есть на кухне, прямо на полу. И, как он себя ни бодрил, так и не решился ввалиться на ночь к девушке, которая его явно сторонилась. Ну а потом оказалось, что Уй — девушка необыкновенной красоты. Просто прятать ее умеет фантастически. И тогда он совсем окостенел. Кто он такой для нее? Грязный строитель-шабашник, живущий, как бомж, в недостроенном доме. Ни одежды настоящей, ни денег, ни мебели никакой — третий год спит на полу. Уй, впрочем, тоже. Но она — красавица, а он кто? Смотри выше. Так бы он и злился молча дальше — но все изменила случайность. Он несколько раз терял над собой контроль и как бы нечаянно дотрагивался до ее груди — уж очень вызывающе та торчала под рубашкой! И — ничего. Девушка смущенно улыбалась и лепетала, по обычаю, что-то совершенно непонятное. Но как-то он заметил слезинку у нее на щеке — и осторожно снял ее пальцем. У девушки затуманились глаза, и она просто на мгновение лишилась чувств. Ему даже пришлось ее поймать и держать в охапке, чтоб не брякнулась. А потом началось такое, что вспоминалось потом с горящими ушами. Он даже испугался, стал успокаивать подругу, чтоб соседи чего лишнего не услышали. И не увидели — штор-то не было. Как и денег для их покупки. В ответ Уй вприпрыжку побежала к двери и заперла ее. Потом быстренько залепила окна газетами. И вернулась сияющая и встала рядом — хвали, мол, меня за догадливость! Вот так и стали жить, очень странной семьей, совершенно не понимая друг друга. Ночью девушка целомудренно почему-то спала одна, все на той же кухне. Днем вытворяла такое, что никому не расскажешь. А все на улице удивлялись, чего это он нашел в обезьяне. Удивлялись — и отчуждались. Китайцы-шабашники — это, по местным меркам, совсем уж нечто низменное. Кто с ними дружил — себя позорил. А он не только дружил — одна из обезьян с ним жила! Русское общество на поверку оказалось даже более кастовым, чем пресловутое индийское… и был он теперь для всех шудра, отверженный, отброс на обочине жизни. Ну и ладно, не привыкать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
