— Конкретно они ничего мне не говорили, но дали понять, что им известна дата нападения на Чехословакию, что в генеральном штабе далеко не все разделяют оптимизм фюрера, что в крайнем случае готовы сделать попытку переворота. Вообще, насколько я понял, Клейст приезжал туда просить англичан занять более жесткую позицию в отношении Чехословакии.
— Да… этого следовало ожидать. Сначала Бек там страдал манией бумагомарательства и через день писал меморандумы о неосуществимости стоящих перед ним задач, а теперь еще кто-то нашелся. Ладно, разберемся. Операцию с англичанами перетаскивайте на себя: сами видите, вермахт ненадежен, а значит, и абверу доверять нельзя.
— Но если бы абверу нельзя было доверять, то меня бы давно раскусили, — возразил Шелленберг.
— Господи, Вальтер, в разведке порой даже после конца операции не всегда бывает понятно, кто же выиграл. Вы уверены, что они не ведут с нами игру? Вы уверены, что эта группа существует, а вам не подсунули очередную фальшивку?
От такого предположения Шелленберг даже опешил.
— Но зачем им надо подпихивать нам эту фальшивку?
— Не знаю, может, просто, чтобы посеять сомнения в отношении генерального штаба, а может, проверяют вас. Если подумать, то можно, наверное, найти еще с десяток предлогов. В общем, форсируйте эту операцию. А письмо оставьте мне. Себе для работы снимите копию.
Лондон, 5 сентября 1938 года
К черному ходу дома британского министра иностранных дел лорда Галифакса подъехала машина с окнами, на которых были задернуты шторки. Из машины вышел мужчина и поспешно прошмыгнул внутрь здания. Он торопливым шагом поднялся по лестнице на второй этаж, почти пробежал по коридору и вскоре оказался в приемной министра иностранных дел лорда Галифакса. Он торопливо что-то объяснил секретарю, тот кивнул, скрылся за дверями кабинета, но через несколько секунд вышел и кивнул посетителю. Тот поспешно проделал тот же путь в обратном порядке, открыл дверцу машины и оттуда вылез мужчина в надвинутой на глаза шляпе и плаще с поднятым воротником. Он так же поспешно, как и его проводник, скрылся за дверями черного хода.
В кабинете лорда Галифакса мужчина в плаще и шляпе немного замешкался, потом скинул плащ и шляпу и положил их на близко стоящий стул. Одернув пиджак, он подошел к лорду Галифаксу и поздоровался с ним за руку.
— Здравствуйте, герр Кордт, — сказал лорд Галифакс. — Ваш визит для меня большая неожиданность.
— Сегодня я пришел к вам не как секретарь посольства Германии, а как неофициальное лицо, уполномоченное лицами, находящимися в оппозиции нынешнему германскому руководству. Дело в том, что 16 сентября в Германии будет объявлена всеобщая мобилизация, и тогда нападение на Чехословакию произойдет не позднее 1 октября. Мои друзья просят довести до вашего сведения, что немецкая армия готова выступить против Гитлера в тот момент, когда им будет отдан приказ о нападении на Чехословакию. Это выступление может оказаться успешным только в том случае, если Англия и Франция будут твердо стоять на своих позициях. Через пять дней в Нюрнберге откроется партийный съезд. Речь Гитлера на этом съезде запланирована на 12 сентября. У нас нет сомнения, что вся его речь будет пронизана угрозами в адрес Чехословакии. Это даст повод Англии еще раз заявить о своей жесткой позиции в этом вопросе. Такие наши совместные действия могут предотвратить большую и кровопролитную войну в Европе, а, может быть, даже и в мире.
Лорд Галифакс с непроницаемым лицом выслушал немца.
— Я очень благодарен вам за ваше предупреждение, — сказал англичанин, — Я донесу ваше пожелание до премьер-министра сэра Чемберлена. Мы постараемся предпринять все возможные меры, чтобы избежать кровопролития.
— Очень вам благодарен, — ответил гость, — Я и мои товарищи считаем этот вопрос первостепенной важности. Мы рискуем жизнью, чтобы как-то повлиять на ситуацию, поэтому убедительно прошу вас отнестись к нашему сообщению со всей серьезностью, присущей данному моменту.
Гость надел плащ, не забыв поднять воротник, надвинул на глаза шляпу и вышел из кабинета. Его спутник поспешил за ним.
Историческая справка
Эрих Кордт — родился в 1903 году. Получил высшее юридическое образование. С 1934 года сотрудник министерства иностранных дел. В 1935 году сопровождал Риббентропа при заключении англо-германского морского соглашения. Советник германского посольства в Лондоне.
Прага, 5 сентября 1938 года
По ступеням президентского дворца в Градчанах четким, почти строевым шагом поднимались два молодых человека в коричневых рубашках с красными повязками со свастикой в белых кругах на рукавах. Молодые люди уверенно вошли в президентский дворец и, как хозяева, так же твердо пошли по коридорам. Попадавшиеся им навстречу чиновники поспешно уступали дорогу и боязливо косились им вслед. Молодые люди уверенно дошли до приемной президента Чехословакии. Их немедленно провели в кабинет президента. Это были заместители лидера судетских немцев Кундт и Себековский.
Президент Бенеш встал навстречу посетителям.
— Здравствуйте, панове, — начал он.
— Говорите, пожалуйста, по-немецки, — надменно оборвал его Кундт.
От такой наглости Бенеша передернуло, но немецкий язык вовсе не был для него проблемой.
— Я попросил вас прийти, — продолжил Бенеш по-немецки, — чтобы попросить вас в письменном виде изложить все ваши требования. Я безотлагательно их рассмотрю и издам соответствующие указы. Я заранее согласен со всем, что бы вы ни предложили.
Оба лидера совершенно не ожидали такого поворота событий, поэтому не сразу нашли, что на это ответить. Первым пришел в себя Себековский.
— Нам для этого потребуется какое-то время, — неуверенно сказал он.
— Времени у вас сколько угодно, — грустно улыбнулся Бенеш. — Это я не могу позволить себе такую роскошь. Как только будете готовы, приносите ваши требования сюда, и я сразу приму их в производство. Если у вас есть ко мне что-то еще, я согласен выслушать и это.
— Нет, больше у нас к вам ничего нет. Мы пойдем составлять список наших требований, — ответил пришедший в себя Кундт.
— Желаю успеха, — попрощался с гостями Бенеш.
Когда молодые люди уже шли по коридору, Кундт недовольно сказал:
— Он спутал нам все карты: Берлин требует выдвигать заведомо неприемлемые требования, а он нынче согласен на любые.
— Надо как можно скорее ехать к Генлейну, — ответил Себековский, — Необходимо срочно обсудить это с ним.
Лабиринты истории
Из передовицы газеты «Таймс» за 7 сентября 1938 года.
«Правительству Чехословакии стоит задуматься на предмет того, чтобы либо принять, либо отклонить получивший в определенных кругах распространение проект превращения Чехословакии в более однородное государство путем отделения Судетской области, где проживают чуждые Чехословакии немцы, стремящиеся слиться с нацией, которой они принадлежат по расовому признаку… Преимущества от создания в Чехословакии однородного государства могут оказаться серьезнее, чем недостатки, которые повлечет за собой потеря населенной немцами приграничной Судетской области…».
В статье ни словом не упоминалось о том, что такое решение лишает Чехословакию как естественной горной преграды на северной границе, так и построенных там оборонительных укреплений, оставляя ее в этом направлении полностью беззащитной.
Чехословакия, 12 сентября 1938 года
Грузовик с солдатами несся на большой скорости в сторону пограничья. Поручик Бартош, сидя в кузове вместе со своим взводом, раздумывал о превратностях судьбы. Было похоже, что его сегодняшним вечером распорядились, не спрашивая его согласия.
Вообще обстановка в стране накалялась с каждой минутой. 7 сентября Генлейн, ссылаясь на какие-то столкновения членов его партии с полицией, объявил о прекращении всяких переговоров с чешским правительством. Позавчера, 10 сентября, в Германии на партийном съезде выступал Геринг. Его речь была полна угроз и оскорблений в адрес как президента Бенеша, так и всей Чехословакии. На следующий день многие газеты приводили выдержки из его речи. Но в принципе, весь смысл его речи был заключен в первых фразах: «Незначительная часть Европы попирает права человеческой расы… Жалкая раса пигмеев — чехов — угнетает культурный народ, а за всем этим стоит Москва и вечная маска еврейского дьявола!» Вечером по чешскому радио выступил президент Бенеш. В своей спокойной речи он призывал к проявлению доброй воли и выработке взаимного доверия. Когда Бартош вчера возвращался со службы к себе на квартиру, то обратил внимание, что весь вокзал Вильсона забит евреями, которые спешили перебраться в более безопасную часть страны.
