Сегодня с утра в Мюнхене на стадионе в день закрытия съезда выступил Гитлер. Его речь также была пропитана ненавистью к Чехословакии и ее президенту. Говорят, в пограничье немцы на всех улицах вывесили динамики и транслировали эту речь. По окончании речи по всем Судетам вспыхнули молодежные беспорядки. Президент Бенеш вынужден был объявить в Судетах военное положение и направить туда войска для наведения порядка. Генлейн уже во второй половине дня объявился в Берлине и оттуда, по германскому радио, заявил, что единственным путем решения вопроса является присоединение Судет к Германии.
Часть, в которой служил Бартош, срочно подняли по тревоге, посадили в грузовики и отправили на ликвидацию беспорядков. Вот так Бартош распрощался с надеждами приятно провести этот вечер.
Лабиринты истории
Речь Гитлера, произнесенная на закрытии съезда, произвела по всей Европе эффект разорвавшийся бомбы. Французский кабинет министров заседал весь день, 13 сентября, перед ним стояла сложнейшая задача: выполнять или не выполнять свои обязательства перед Чехословакией в случае нападения на нее Германии. Уже вечером премьер Даладье потребовал привезти на совещание английского посла сэра Эрика Фиппса. Последнего нашли в Опера-комик и буквально из театрального кресла доставили на совещание. Французы попросили английское правительство провести переговоры с Германией и уладить вопрос наилучшим способом.
В тот день в одиннадцать часов вечера из Лондона в Берлин ушла телеграмма следующего содержания:
«Ввиду крайне осложнившейся ситуации предлагаю немедленно встретиться с Вами, чтобы попытаться найти мирное решение. Согласен прибыть самолетом и готов вылететь завтра же. Прошу назначить удобное для Вас место встречи в самое ближайшее время. Буду благодарен Вам за скорейший ответ».
Чемберлен прибыл в Мюнхен 15 сентября в полдень, откуда специальным поездом отправился в Берхтесгаден. На протяжении всего пути специальный состав встречал эшелоны с танками, артиллерией, солдатами. В Берхтесгадене Чемберлена никто не встретил — его сразу же на машине отправили в Бергхоф, где на верхних ступеньках крыльца его и приветствовал Гитлер.
После чая оба руководителя поднялись на второй этаж для переговоров. Британский посол Гендерсон настоял на том, чтобы немецкого министра иностранных дел Риббентропа до переговоров не допустили. Риббентроп отомстил ему на следующий день, не дав англичанам записи переговоров. Для своего кабинета министров Чемберлену пришлось по памяти восстанавливать, что говорил он и что отвечал Гитлер. Встреча закончилась тем, что Чемберлен сказал, что он не может ответить ничего определенного, пока не проконсультируется со своим кабинетом министров и с французами. Гитлер, со своей стороны, дал Чемберлену слово не предпринимать никаких военных действий до их следующей встречи.
18 сентября Чемберлен провел весь день в переговорах с французами, убеждая их поддержать его политику уступок, а Гитлер в это время издал приказ о повышенной боевой готовности для пяти армий — 2, 8, 10, 12 и 14-й.
19 сентября английский и французский послы в Праге вручили президенту Бенешу англо-французское предложение по урегулированию спорного вопроса. Президент Бенеш отверг это предложение, сказав, что принятие таких условий «рано или поздно поставит Чехословакию в полную зависимость от Германии». Президент Бенеш напомнил французам об их договорных обязательствах перед Чехословакией и предложил передать судетский вопрос на рассмотрение арбитража в соответствии с германо-чешским договором от 16 октября 1925 года. Ни одна из английских или французских газет этого ответа опубликовать не посмела.
21 сентября правительство Польши потребовало от правительства Чехословакии провести плебисцит о присоединении к Польше района вокруг Тешина, где проживала небольшая польская колония. С подобными требованиями обратилась к чехам и Венгрия.
Плауэн, 21 сентября 1938 года
На большом плацу стояли ровные ряды молодых парней в коричневых рубашках, брюках цвета хаки и высоких сапогах. Перед строем стоял Конрад Генлейн. Он только что закончил приветственную речь перед Судетским добровольческим корпусом и находился в растерянности: с напутственной речью молодым штурмовикам должен был выступить сам Рейнгард Гейдрих, но его прибытие почему-то задерживалось. И вот когда Генлейн уже открыл было рот, чтобы распустить строй на перекур, он услышал шум приближающихся автомобилей.
Автомобиль Гейдриха вылетел почти на середину плаца и оттуда легко выскочил молодой группенфюрер. Он выбросил руку в партийном приветствии, и ему дружно ответили стройные ряды штурмовиков. Без каких-либо вступлений Гейдрих сразу же перешел к делу.
— Ребята, — начал он очень неофициально и доверительно, — вам выпала честь быть первыми ласточками свободы на вашей многострадальной родине. Уже через несколько часов вы тронетесь в ваши родные города, для того чтобы взять там власть у тех, кто никакого отношения к этим городам не имеет. Ваши предки всю жизнь прожили на этой земле. Любой, кто хотя бы листал учебник истории, прекрасно знает, что эта земля с самого начала принадлежала немцам. И жили тогда на ней только немцы. Но еврейская жадность безгранична, поддерживаемые чешскими штыками, они проникли и сюда. Не имея на то никакого права, они нахально взяли на себя управление этой землей. Но этому пришел конец!
Стройные ряды ответили громогласным «Ура!»
— Сейчас вам выдадут оружие, — продолжил группенфюрер, — Это австрийское оружие. Оружие, которое чехи выдавали австрийским чехам для того, чтобы держать австрийских немцев в повиновении. Но сейчас этому пришел конец, и это оружие повернется против собственных хозяев. Само по себе оружие — это ничто. Все зависит от рук, в которых находится это оружие, а нынче оно находится в надежных руках. И я не сомневаюсь, что через несколько часов города Аш и Эгер снова станут по-настоящему немецкими городами.
И снова ряды ответили громогласным «Ура!»
— Мы прекрасно, понимаем, что многие из вас еще не бывали в настоящем бою, поэтому с вами вместе пойдут спецгруппы СС. Это ребята, которые еще недавно кулаками и зубами вырывали Германию из еврейских лап. Они прекрасно знают, как достается свобода! Для ваших многострадальных земель настали последние часы рабства! Фюрер назначил срок: к 1 октября все Судеты должны стать немецкими! Но ваши города будут первыми! Да поможет вам Бог!
Над плацем пронеслось троекратное «Ура!», и отряды строем начали покидать плац. Гейдрих повернулся к Генлейну.
— Скажите вашим людям, — начал он, — что этими городами надо овладеть молниеносно. Пусть ничего не боятся. Оба эти города глубоко вдаются в территорию рейха: в случае любого затруднения войска подойдут мгновенно. Опирайтесь на моих парней — они не подведут. Как только захватите эти города, используйте их в качестве баз. Рассылайте оттуда мелкие группы и поднимайте восстания в остальных районах. Запомните, любое жесткое выступление со стороны чехов, и наши войска сразу же придут вам на помощь. Будем честными, ваша задача и состоит в том, чтобы вызвать чехов на жесткие меры.
— Я все понимаю, группенфюрер, — почти радостно сказал Генлейн.
— А раз понимаете, действуйте, — отрубил Гейдрих.
Прага, 21 сентября 1938 года
Президент Бенеш не сомкнул глаз всю предыдущую ночь. Наутро он появился в Градчанах осунувшийся, с мешками под глазами и сразу попросил собрать в конференц-зале кабинет министров, лидеров партий и армейское командование. Как только все собрались, президент Бенеш угрюмо описал сложившуюся ситуацию. Когда он выступал, в кабинет неслышно проскользнул курьер и сказал что-то на ухо министру иностранных дел доктору Камилу Крофту. Тот кивнул, и курьер так же неслышно исчез.
Не успел президент Бенеш замолчать, как доктор Крофт встал со своего места.
— Мне только что сообщили, — громко объявил он, — что сегодня утром советский наркоминдел Литвинов, выступая в Женеве, сказал, что Россия намерена до конца выполнять свои договорные обязательства.
Это был луч надежды.
— Вы уверены, что это сообщение верно? — встрепенулся Бенеш.
— Если хотите, мы можем связаться с советским послом в Праге и попросить его подтвердить советскую позицию, — предложил доктор Крофт.
— Сделайте, пожалуйста, это, — попросил Бенеш.
Министр иностранных дел вернулся в конференц-зал спустя час. Вид его был уже не такой радостный.
— Ну, что вы нам скажете, доктор? — поинтересовался Бенеш.
— Советский посол подтвердил слова Литвинова и сказал, что позиция советского правительства в этом вопросе остается прежней. Но мы внимательно просмотрели наш договор с Россией: она сможет прийти нам на помощь только в том случае, если так же поступит Франция.
