Эбби села на кровать рядом с Карли.
– Взгляни на это с другой стороны. – Она успокаивающе положила руку Карли на плечо и поморщила лоб. – Хантер так расстроился, увидев тебя болтающей с его бывшим коллегой, потому что неравнодушен к тебе.
Неравнодушен? Он сказал, что любит ее. Много лет она мечтала услышать эти слова от любимого человека, но никогда не думала, что это принесет такие страдания.
– Я не знаю, – сказала Карли. И это была чистая правда. Она вообще ничего больше не знала.
– Ну… – Сомнение на лице подруги не очень обнадеживало. – Он вмазал тому парню за комментарий, который тот отпустил в твой адрес. – Она натянуто улыбнулась, и на это было больно смотреть. – А это кое-что означает.
– Это означает, что он просто нашел предлог, чтобы сделать то, о чем мечтал много лет, и к тому же использовал мою мнимую честь в качестве оправдания. – Карли перевернулась на живот и уткнулась лицом в ладони.
– Ты любишь его, – мягко сказала Эбби.
Произнесенные вслух, эти слова только удвоили страдания Карли, казалось, что чудовищная реальность вот-вот раздавит ее. Карли повернула голову и взглянула на подругу:
– Ты сама говорила, что такое редко срабатывает.
– Иногда все получается, – ответила Эбби. – Ты просто должна в это верить.
Карли стоило больших усилий на мгновение забыть о своей боли и посмотреть на подругу. Она не знала, что хуже: неизменный, безнадежный пессимизм или тень надежды, которая появилась на лице Эбби.
– С каких это пор ты изменила свои взгляды на любовь?
Эбби виновато посмотрела на Карли:
– С тех пор как я вышла замуж.
Слова повисли в воздухе и медленно проникали в сознание Карли. Когда новость окончательно дошла до нее, Карли подскочила на кровати.
– Вышла замуж?
– Пит и я зашли вчера в одну часовенку, – сказала она с улыбкой. – Церемонию вел Элвис.
Тяжело моргая, Карли пыталась увязать пессимистку, отвергающую отношения, со светящейся, почти жизнерадостной женщиной перед собой. Эмоции нахлынули на Карли, и она наклонилась вперед, заключив Эбби в жаркие объятия:
– Я так рада за тебя. – В горле у нее стоял комок. Карли закрыла глаза, борясь с желанием разрыдаться.
Эбби крепко обнимала ее.
– Однажды я скажу тебе то же самое.
Карли ничего не ответила на это: что бы она сейчас ни сказала, все прозвучало бы невесело. Она не имела ни малейшего понятия, как сказать своей начальнице правду о Хантере и не потерять работу.
Она не представляла себе, как наладить отношения с отцом, особенно теперь, когда она снова облажалась. А что еще хуже, Карли была уверена, что никогда не оправится от любви к Хантеру.
Эбби отстранилась и взяла Карли за руку:
– Что ты собираешься теперь делать?
Карли знала, что ее коллега имела в виду не только Хантера, и она сжала губы, прокручивая в голове возможные ответы. Сбежать? Бросить все и начать заново? Такой план казался заманчивым, но не помог ей три года назад, когда она пришла, прихрамывая, домой. И сейчас это вряд ли было лучшим решением.
Набравшись смелости, она посмотрела Эбби в глаза:
– Я собираюсь исправить то, что еще возможно. – Она прерывисто вздохнула. – И начну с отца.
Карли повернула на длинную подъездную дорогу, ведущую к дому, в котором прошло ее детство.
Она очень устала от поездки домой и невыносимо скучала по Хантеру. На этот раз ей уже не прийти в себя за сорок восемь часов. Честно говоря, Карли не была уверена, что ей хватит и сорока восьми лет, чтобы справиться с болью. Но пришло время рассказать своему отцу, что случилось. Она не только допустила ошибку – и, вероятно, опять будет уволена, – в процессе она также потеряла мужчину, которого любила. Так что… она не только сумела повторить свои прошлые ошибки, она даже превзошла свои предыдущие результаты.
Какой отец не гордился бы такими достижениями?
Губы Карли скривились в ироничной улыбке, когда она припарковалась перед массивным колониальным домом, надеясь почерпнуть смелость в его облике. Он не всегда был связан с неприятными воспоминаниями. Ее детство было счастливым, насколько это возможно, учитывая то, что она росла без матери. Ее крошечная семья состояла из двух человек. Другого Карли не знала. И они с отцом вполне неплохо ладили, пока она не вступила в период полового созревания. Но сейчас Карли уже не могла позволить себе быть обиженным подростком, который чувствует себя неполноценным и непонятым. Пора прекратить упорно ждать, что ее отец извинится, и сделать первый шаг к примирению.
Потому что она должна или простить его за то, что он покинул ее в беде, или навсегда отказаться от их отношений.
Она зажмурилась, а затем уверенно вышла из машины, молясь, чтобы ее решимости хватило на следующие несколько минут. Он нашла своего отца под кирпичным портиком – он стоял у гигантской колонны и смотрел на Атлантический океан. Карли показалось, что с прошлой недели отец постарел еще больше.
– Папа, – позвала она.
Он повернулся.
Выражение его лица было замкнутое и неприветливое.
– Привет, котенок.
Глупые слезы навернулись на глаза, но Карли сморгнула их. Если отец и заметил, то ничего не сказал. Он просто повернулся и прислонился плечом к колонне, глядя на океан, пока Карли пыталась найти правильные слова.
Прошла целая минута, прежде чем он заговорил:
– Я тут вспомнил, как ты переоделась официанткой на вечеринке, которую я устроил для мэра. – Он повернулся к Карли. – Сколько тебе было лет? Шестнадцать? Семнадцать?
Она представляла себе совсем другой разговор, и ей вовсе не хотелось ворошить прошлое.
– Пятнадцать, – ответила она. – Ты так рассердился, что запер меня дома на месяц.
Он бросил на нее строгий взгляд:
– У меня не было выбора.
– Месяц – это целая вечность для подростка.
– Мэр пожаловался, что ты преследовала его на том праздничном вечере.
Она прикусила нижнюю губу, прежде чем ответить.
– Не совсем так, – сказала она, раздумывая, насколько мудро будет сказать правду. Карли переступила с ноги на ногу. – На самом деле я пыталась расспросить его жену о его любовнице.
Тяжелые брови ее отца удивленно взлетели вверх.
– Ты никогда не говорила мне об этом.
Она слегка пожала плечами:
– Я думала, что тебе лучше не знать.
– Теперь понятно, почему мэр был такой мертвенно-бледный, – размышлял он.
Последовала пауза, и Карли не знала, был ли он впечатлен ее подростковой наглостью или раздражен воспоминаниями о том удручающе независимом тинейджере. Отец слегка нахмурился, и над бровями образовались глубокие борозды.
– Почему ты здесь, Карли?
– Мне нужно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
