Говорить он не может и только кивает.
– Малкин рассказал. Начальник охраны. Открыл и коды управления сообщил. Так что и помимо губернатора у него начальство имелось... и его он слушал более внимательно. Недолго царствие ваше продлилось бы, ох, как недолго... Статисты, они, знаете ли, иногда в больших чинах ходят... Ну что, все еще помощи откуда-нибудь ожидаете?
Нет, сегодня разговора не будет. Из Поливанова сейчас веревки вить можно, он и не мяукнет, настолько его потрясли мои откровения. Голова в таких ситуациях не работает вообще, а бессвязный бред никому не интересен.
Вызываю охрану и передаю им бывшего губернатора. У него аж ноги подгибаются, настолько потрясен моими словами. Да... слабовата нынешняя элита в коленках. А с другой стороны – откуда другим-то взяться? Таковые качества в наше время очень даже приветствовались. Чиновник не должен был быть слишком уж самостоятельным, опасное это дело. Да ежели он еще и на посту большом поставлен... даже мысли такие – и то уже криминалом были. Человек должен был быть управляемым. И желательно на чем-то неприглядном эту уверенность обосновывать. Чиновник без страха перед вышестоящим начальством – вещь немыслимая даже в принципе! Вот и вырастили таких вот... поливановых.
Сплюнув с досады на пол, выхожу во двор. Сегодня еще много дел предстоит. Уже скоро будем мы караван снаряжать. Поедем с отцом Михаилом к его пастве. Люди там уже, поди, последний хрен без соли доедают, а мы тут дурью всякой занимаемся. По лесам скачем, друг в друга стреляем... не дело это.
Выйдя из ворот, заворачиваю за угол... и останавливаюсь.
У обочины стоят два громадных монстромобиля. Точно таких же, какой мы приспособили в поездку. Около них в живописном беспорядке расположилось человек пять. Все с пистолетами на поясах. От ворот на них искоса поглядывает часовой. А в глубине двора нарисовалось с десяток людей с оружием. На улицу они пока что не выходят и ведут себя тихо. Правда, и компания автомобилистов не дает никаких поводов для беспокойства. Интересно, а это кто такие будут?
Увидев меня, один из сидящих около машин людей встает и подходит ко второму автомобилю. Поднимается по лесенке к кабине.
Почти сразу же распахивается дверь (часовой у ворот тянет руку к автомату), и из кабины появляется здоровенный дядька. Размер одежды у него... шестидесятый, не меньше. Заросший почти до глаз черной бородищей, он неторопливо спускается вниз по лесенке. Хотя сопровождающие его люди и встают при появлении этого дядьки, однако же помогать никто не спешит.
Так... Надо понимать, по мою душу гость. За машину ему обидно стало, вот на разборку и прикатил.
Ну что ж... поговорим.
Дядька тем временем уже ступил на землю и не торопясь направляется в мою сторону. Нехорошо быть невежливым, тем паче это у меня перед ним «косяк», а не наоборот. Делаю несколько шагов ему навстречу.
– Господин Рыжов? – осведомляется хриплым басом бородач.
– Товарищ. Не прижилось, знаете ли, в наших краях это новорусское обращение.
– Ха! Так и я далеко не новый русский! Скорее уж – старый!
– Ну... лет вам не так уж и...
– Я не про года говорю! Позвольте представиться – Калин Сергей Германович. Пенсионер!
– Охренеть, какая у вас пенсия! Поди, персональная?
– Лучше! Заработанная! Я, уважаемый, строитель! Дома строил. Правильные, ежели вы это понимаете. Оттого и с нынешней властью плохо уживаюсь. Не умею, знаете ли, халтуру и ширпотреб гнать! Дом должен крепким быть! Таким, чтобы не стыдно было туда гостей пригласить.
– Так... не видал я тут ваших домов.
– Их тут и нет. В Москве дома мои... были, надо полагать, – погрустнел бородач.
– А здесь вы...
– Живу я тут. В тайге дом поставил, люди у меня там живут. Опять же – мастера мои. Да с семьями, хочу заметить!
– Я смотрю, они у вас с оружием ходят? По нынешним временам – оно и правильно, да вот, кажется мне, что и раньше его не очень уж скрывали.
– Заметили? Опыт не пропьешь... Так оно и есть. Всегда с ним ходили. И не только с пистолетами.
– А конфликтов с местной властью не было? С той же полицией?
– Ха! – снова смеется Калин. – Видал я их всех! Особливо городскую «власть». Жополизы и подхалимы! И это я еще ласково их называю! За те деньги, что им от меня перепадали, они бы мне не то что пистолеты – танк бы разрешили иметь!
– А что – нужен?
– А что – есть?
Мы оба переглядываемся и смеемся. Нормальный мужик, с ним говорить можно.
– Чего уж мы тут стоим? – спрашиваю у него. – У вас разговор есть, так и пойдемте ко мне.
– Чаем угостите?
– Можно. И не только чаем.
– Э-э-э, нет! С моей-то комплекцией? Завязал я с этим делом! Петр! – гаркает он во все горло. – Корзинку дай!
Молодой парень притаскивает ему небольшой берестяной туесок.
– Тут у меня мед. Собственный, со своей пасеки. Варенье еще есть, женщины наши это дело любят. К чаю – самое то.
– Годится! Со своей стороны могу только консервами угостить. За всем прочим специально ехать надо будет.
– Куда ж мне еще-то жрать? И так хожу с трудом. Чай, только чай!
– Ну, как знаете.
Возвращаюсь назад. Такими темпами я сегодня домой не скоро попаду. А с другой стороны – что там делать-то? Разве что поесть...
Войдя в кабинет, Калин с сомнением осматривает стул и, покачав головой, присаживается. Стул скрипнул, но выдержал.
– Ну что, майор? Вот тут незаметно, под самый конец, на тоненьких ножках подкрался песец! Просрали дерьмократы страну?!
– Не без того... А вы их не любите?
– Так за что ж их любить?! Окромя как языком молоть, ничего-то больше и не умеют! Я всю жизнь пахал! С утра до ночи! Трансформаторы вручную по ночам перематывал, чинил. Сам с мастерком стены выкладывал, ничем не гнушался! А эти... все вечно в мыслях о несчастной нашей стране да об людях ее... Сами-то хоть что-то сделали, чтобы это положение улучшить? Нет, только языком работать здоровы!
– Так это вы на трансформаторах деньги всю жизнь зарабатывали?
Калин смотрит на меня тяжелым взглядом.
– Нет. Врать не стану, я не лучше многих. Взятки давал и в разборках участвовал. Морды конкурентам набок сворачивал. Все было! О многом сейчас вспоминать стыдно, это ты меня правильно поддел! Но страны я не продавал и людей на улицу, как власть нынешняя, не выбрасывал. Пока мог – честно дома строил. А как совсем прижали, ушел. Продал бизнес, как это сейчас говорить модно, и ушел. На мой век денег хватит. Мастеров своих с собой забрал. Тех, кто мне верил и о семьях своих заботился.
– Так вы, как я понимаю, в тайге своей не в одиночку живете?
– С чего бы это? Там у нас поселок целый стоит! Человек сто! Электростанция своя – я плотину построил, котельная – дома отапливаем. И теплицы есть. Даже скотный двор свой!
– А чем топите?
– Так уголь рядом! Почитай, на поверхности лежит. Бери – не хочу!
– И как же это власть местная вам все разрешила построить?
– Их спрашивал кто? Денег дал – хоть аэродром сооружай! Ко мне и носа за четыре года никто не сунул!
– Хм... Ну, а сюда-то зачем приехали? Еще столько же жить смогли бы. Про вас никто толком-то и не знал...
– Времена ныне суровые – соцдействительность! Помнишь, кино такое было? Жулик там один слова такие сказал. А ежели напрямки говорить, то сам-то я, может, и прожил бы сколько-то. Мне и так не очень-то до фига осталось, – он стучит себя кулаком по груди. – Мотор... А вот мужиков да баб ихних жалко. Не ровен час, нахлынет сюда народ всякий, глотку за кусок хлеба рвать станут. Долго ли они, пусть и в тайге глухой, отсидеться смогут?
– Что, были уже прецеденты?
– Спрашиваешь! Приезжали тут... уговаривали по-хорошему. Мол, хорош в лесу сидеть, впрягайся сызнова в ярмо.
– И?
– Тайга большая... дорог много... да и не все они к жилью ведут. Мало ли куда они свернули невзначай?
– Круто вы их...
– Жизнь научила. Когда на меня солнцевские да гольяновские братки наезжали, думаешь, иначе все было? Да и ребята мои те времена помнят хорошо. Не разучились...
– Н-н-да... Так вы и сами с усами, я-то вам зачем?
– Да не ты сам, майор. Хватит уже, насиделся я в кустах. Давай принимай в свою банду!
– У нас не банда!
– Опять ты кино не помнишь! Это ж «Тихий Дон»! Как картину такую забыть можно? Шуток не понимаешь?
– Извините...
– Да ладно! – машет он рукой. – Ты там чай обещал? Тащи!
Через полчаса, отодвинув в сторону пустые стаканы, я послал машину за Ванаевым и Бажановым. Решать проблемы на таком уровне я просто не мог. Калин оказался не просто хватким мужиком. В его голове, если переводить скорость осмысления на технический язык, сидел не арифмометр, а какой-то суперкомпьютер. По сравнению с ним я чувствовал себя даже не школьником, а чуть ли не детсадовцем.
Не успели вызванные мною гости войти на порог, как бородач, плотоядно потирая руки, навалился и на них.
Дольше всех упирался Трофим, пытаясь аргументированно возражать Сергею в споре. А вот Бажанов сдался практически мгновенно, стоило ему только услышать фамилию оппонента. Открыл блокнот и, не возражая по существу, делал там пометки.
