И вот стою я с этой лентой в руках, у окна, гляжу на улицу и вижу, как родители из дома выходят. Сердце замирает. Просто совершенно ясно, что идут они не куда-нибудь, а к старейшинам. Обо мне докладывать будут.
Сердце замирает снова, и я не понимаю, чего во мне больше — радости или страха. Зато точно знаю, что случится потом…
Как только закончится кровотечение, старейшины призовут к себе, чтобы проверить, пробудился ли в моей крови дар. Сперва станут расспрашивать — чувствую силу или нет, а когда скажу «да», все удивятся. Мне будет дозволено прикоснуться к одной из свидетельниц — на ритуалы для девочек всегда приглашают мать и двух сторонних женщин. Дальше… а вот дальше придётся раздеться и попробовать совершить «первую» трансформацию.
При мысли о том, что буду стоять голая перед старейшинами, щёки заливает жгучим румянцем. Но это правило, его нельзя обойти. Ведь первая трансформация самая опасная, есть шанс застыть в промежуточной форме, поэтому контроль и помощь тех, чьё тело менялось тысячи раз, необходимы. А других наделённых даром в городе сейчас нет…
Проходить первую трансформацию самостоятельно — запрещено, под страхом публичной порки. Я этот запрет уже нарушила. Глупая! Теперь мне придётся очень постараться, чтобы убедить всех, что меняюсь впервые. Придётся изображать сперва испуг, потом радость. Или наоборот?
При мысли о том, что меня могут раскусить, душу охватывает паника. Красная лента выскальзывает из дрожащих пальцев, а я закусываю губу, чтобы не вскрикнуть.
— Ничего, Астрид, — шепчу самой себе. — Ничего! Ты справишься. И никто-никто не узнает, как ты…
Прикасаться к своим тоже запрещено, и этот запрет куда строже первого. Я же за эти два месяца с кем только не здоровалась. А ещё посмела трансформироваться в Юдиссу и… в Натара.
Воспоминание о соседском мальчишке заставляет покраснеть ещё гуще. Теперь не только щёки горят, я вся пылаю! Просто у мальчишек там та-а-акое… Другое. Совсем не как у нас. Трансформировавшись в Натара, я всё это дело очень хорошо рассмотрела и даже пощупала. А что? Мне же интересно!
И хотя щупала вообще-то себя, смотреть на Натара теперь так смешно. А он не понимает, чего я хихикаю, хмурится и грозит макнуть в речку.
Наклоняюсь, чтобы подхватить с пола ленту, и тут новая волна паники накрывает. Что, если во время ритуала возьму и перепутаю образ? Что, если ошибусь? Что, если обращусь не в ту, к которой позволят прикоснуться, а…
— Астрид, успокойся!!! — не приказ, мольба. — Ты всё сумеешь! Слышишь? Всё-всё сможешь! Лучше подумай о том, как все удивятся… подумай о том, что…
На дрожащих ногах отхожу от окна и не сажусь, падаю на кровать. Нужно думать о хорошем, о будущем, которое мне откроется.
Наш народ очень древний, но настоящий дар проявляется крайне редко. Тех, кто способен перевоплощаться, от силы пять десятков, и женщин среди них всего две. Я стану третьей.
Как только старейшины подтвердят наличие дара, меня заберут из школы и назначат личного учителя. Мне придётся заниматься каждый день, даже по выходным, как Вазуру. Будет трудно, но оно того стоит. А ещё есть вероятность, что моим учителем станет Ждан.
Перед глазами тут же возникает образ широкоплечего, статного брюнета. Ждан самый молодой из старейшин и самый замечательный. Он никогда не строит из себя буку, не бросает строгих взглядов и много улыбается. В него все девчонки нашего класса влюблены. Вот они обзавидуются…
Ой, мне же теперь все-все завидовать станут! Потому что у меня есть дар! Потому что меня ждёт совсем другая жизнь! Полная приключений, опасностей и авантюр!
После того как закончу учиться и пройду все испытания, я поселюсь в каком-нибудь очень красивом городе, может быть, даже в столице, и буду… Я закусила губу и нахмурилась. А что я буду делать?
Недоумение четырнадцатилетней девицы было до того сильным, до того ярким, что я дёрнулась — не во сне, наяву. Дёрнулась, чтобы очнуться и лишний раз вспомнить о том, как ненавижу сны и… какой дурой была.
Я так верила в силу своего дара, что даже мысли о провале не допускала. Впрочем, в первое время никто таких мыслей не допускал.
Полгода! Целых полгода я была бесконечно счастлива! Я училась, причём именно у Ждана. Верила, надеялась, мечтала… А потом всё. Пропасть.
— Ты чего дрожишь? — Хриплый шепот светлости прозвучал неожиданно, и я едва не подпрыгнула с испугу. — Замёрзла?
Пришлось распахнуть глаза…
Дантос приподнялся на локте и сверху вниз взирал на меня. Щурился, потому что, в отличие от маленького дракона, способностью видеть в темноте не обладал. На холёном аристократичном лице читалось беспокойство.
— Астра?
Я не ответила. Носик в хвостик уткнула, глазки прикрыла и всё.
С минуту в спальне царила тишина. Потом раздался тяжкий вздох и скрип матраса. Сквозь приопущенные веки я видела — Дантос поднялся и пошёл к камину. Он подбросил несколько поленьев, встал, повернулся, а я… я не выдержала и мысленно улыбнулась.
Просто кое-кто изменил привычке спать нагишом и натянул кальсоны. А герцог в кальсонах — это… ну смешно, что ещё сказать? Особенно, если знаешь, что застеснялся не абы кого, а бессловесную животину. То бишь меня.
— Сейчас станет теплей, — прежним сонным шёпотом сообщил Дантос.
Но поленьями дело не ограничилось. Вернувшись в постель, блондин поделился одеялом. Это удивило, но куда меньше, чем тот факт, что я снова умудрилась переползти с другого края кровати. Я же, как и в прошлые ночи, в ногах засыпала, а очнулась почти на подушке, причём именно на его подушке…
— Всё. Спим, — буркнула светлость.
Его дыхание почти сразу стало глубоким и ровным, что лишний раз доказывало — нервы у блондинчика крепкие.
Зато мои окончательно расшатались. Поэтому, выждав с пару минут, я выбралась из-под одеяла, спрыгнула с кровати и пошла к камину. Свежие поленья враждебно шипели, но меня это не остановило. Я забралась на бортик и смело шагнула в каминную пасть.
«Ну здравствуй, младший брат», — мысленно шепнула огню.
Легла, подгребая под себя и поленья, и раскалённые угли. Зевнула. Потом прикрыла глазки и прислушалась к себе — драконья сущность ликовала.
Ну да, ну да… Все эти семь лет меня к открытому огню не подпускали, а теперь вот. Завтра стану полноценным драконом. Самым-самым настоящим! Огнедышащим.
Из умиротворённой темноты вырвал строгий голос Дантоса…
— И как это понимать?
А? Что? Где?
Я приоткрыла глаза, чтобы увидеть затянутые в светло-серые кальсоны ноги. Не сразу сообразила, где я и что. А когда поняла, сладко зевнула и попыталась перевалиться на другой бок — ну чтобы к стенке, чтобы не мешали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
