— Молчи и залезай, — прорычал Сайлас. К черту обивку! Его волновало ее запястье, и еще она перепугала его до смерти, чуть не попав с этой безмозглой девчонкой прямо в зубы чертова шквала.
Всю дорогу оба молчали. Рейн свернулась клубочком на откидном сиденье, крепко обхватив себя руками. Вода оказалась не очень холодной, да и воздух был достаточно теплым, но теперь ее постепенно охватывала неудержимая дрожь. К тому же от ее ног шел такой отвратительный запах!
Они вошли через заднюю дверь после того, как Сайлас достал шланг и смыл грязь с ее ног. Она все еще была в одной туфле. Сняв ее, она неуклюже держала туфлю в руках, пока Флинт не отобрал ее.
— Иди вымойся, а я что-нибудь приготовлю перекусить. Ты опять повредила запястье? — Его голос прозвучал резче, чем он хотел, но, черт возьми, она могла попасть в серьезный переплет.
Он увидел, как она вздернула подбородок, будто хозяйничает на очередном пуританском чаепитии, а не воняет гниющими водорослями на всю кухню. Уголки его губ поднялись, он повернулся и начал наполнять чайник.
— Это уже входит в привычку.
Прочитав его мысли, Рейн вспомнила, что случилось в прошлый раз, когда она стояла перед ним в этой же самой кухне, промокшая до костей. Лицо ее потеплело, и ей захотелось съязвить, но она просто раскисла.
— Давай залезай в ванну. Хочешь, ототру тебя?
Это ее растрогало. Поставив чайник на конфорку, он прислонился к стене и на мгновение закрыл глаза. Он не спал уже… черт! Две ночи?
Точно. Он слишком стар для таких вещей. Если он будет изводить себя всякий раз, как она исчезнет, то лучше отпустить ее, пока он еще может.
Если он еще может.
Рейн вышла из-под душа с мокрыми волосами и осмотрела поврежденные места на своем теле. Больше всего пострадали руки. Тугая повязка на запястье будет как новенькая, когда она ее выстирает и высушит. А пока сойдет и эластичный бинт. Но руки — ей и в голову не пришло надеть перчатки. Да у нее их и не было, кроме пары белых вечерних. Ее руки были очень нежными, и к тому времени, как ветер задул по-настоящему, у нее уже появилась целая куча мозолей на ладонях. Она старалась не обращать на них внимания, пока не схватилась за шкот. Вот тогда все пузыри лопнули, и от невыносимого жжения она ослабила хватку. Что они перевернулись, это была ее вина, а не Билли. И правильно Сайлас собирается ее отчитать, она это заслужила.
— Эй, как ты там? — Он окликнул ее из спальни, и Рейн сердито огрызнулась:
— Не мог бы ты оставить меня в покое? Я выйду, когда приведу себя в порядок!
— Ты выйдешь через три минуты, или я сам за тебя возьмусь.
Воцарилось молчание по обеим сторонам двери. И потом опять раздался голос Сайласа, но мягкий и спокойный:
— Рейн?
Помедлив минуту, она ответила ему:
— Сайлас, со мной все в порядке, если не считать того, что я умираю от голода, холода и жажды и…
— И?..
И ладони болят так сильно, что невозможно разжать кулаки. Даже мыло и шампунь не помогли. Но если она скажет ему об этом, он ворвется сюда и возьмет все в свои руки, а она боялась, что не сможет находиться вместе с ним в крохотной ванной, по крайней мере, пока к ней не вернется самообладание.
— Что мы будем есть? — спросила она, открывая кулаками настенную аптечку.
— Запеченного окуня. Он уже в духовке. Ты там еще долго?
— Не дольше, чем ты будешь накрывать на стол. Можно мне заказать полдюжины чашек твоего фирменного кофе?
— Всегда к вашим услугам, мэм.
Она подождала, пока не затихли его шаги, потом тихо выругалась и. неумело намазала вазелиновым маслом свои ладони.
Чувство голода терзало ее, а руки взывали о помощи, и потому Рейн обрадовалась, когда они закончили есть, и она могла улизнуть от мрачного взгляда Сайласа.
— Перестань, пожалуйста, смотреть на меня как на преступницу, — заметила она. — Ты вытащил меня из воды, но это еще не означает, что ты имеешь право сидеть здесь и осуждать меня. Не забудь, ты вообще в отставке.
— У тебя ведь запястье болит, да?
— Нет!
— Чего же ты морщишься, когда держишь вилку с ножом?
— Ничего я не морщусь! Это мое обычное выражение лица. А теперь ты уж меня извини, что я не предлагаю вымыть посуду, — язвительно сказала она.
— Я тебе ее оставлю, — парировал он с ехидной улыбкой.
— Вот-вот, — бросила она через плечо, спеша под защиту своей комнаты.
Сайлас следил за ней, пока она не ушла, а потом так ударил кулаком по столу, что чашечки подпрыгнули и блюдца чуть не разбились. Черт меня возьми, если я понимаю, что с ней. Или же со мной. Как, черт побери, обращаться с такой женщиной? Он ей нужен, а она сознательно отказывается от его помощи.
Оставив все на столе, он начал мерить шагами помещение. Галерея была освещена одной лампочкой, ее блестящий пол был разрисован причудливыми тенями от растений, которые она притащила обратно. Как долго будет она довольствоваться продажей сувениров для туристов? У сестры тоже были картины, но галерея никогда не занимала основного места в ее жизни.
А что было у Рейн? Семья? Она никогда о ней не вспоминала. Хобби? Ни малейшего признака. Чем больше он об этом задумывался, тем более вероятной казалась ему мысль, что ее искусственным путем вывели в самолете где-то на пути между Сан-Франциско и островами Хаттерас.
Сайлас решительно сжал губы. Что, черт побери, она от него скрывает? Преступное прошлое? Вряд ли. Минувшей ночью она хотела поговорить — ну вот, черт возьми, время настало. Хотела выложить, что у нее на сердце, так пусть сделает это сейчас. Что бы она ни сказала, его чувств к ней это не изменит, но он должен услышать все. А потом, если она захочет что-то узнать о нем, он постарается ответить ей.
Рейн хотела наложить себе тугую повязку, но это ей плохо удавалось — для этого нужны были две здоровых руки. Она умудрилась намазать руки вазелином, испачкав при этом свой халат, повязку и зубную щетку.
Когда Сайлас постучал в дверь, она проклинала повязку, которую ей никак не удавалось наложить.
— Что же это такое? — выбившись из сил, воскликнула она.
Он открыл дверь и остановился, охватив мрачным взглядом растрепанные волосы, белый шелковый халат, спутанные бинты и намазанные ладони.
— Не скажешь ли ты мне, черт возьми, что здесь происходит?
Сдув прядь волос с лица, она воззрилась на него.
— Думаю, это вполне очевидно, даже для такого…
— Осторожно.
Шагнув, он очутился рядом с ней, взял правую руку и разбинтовал те несколько слоев повязки, которые она сумела наложить. Он осторожно осмотрел запястье, стараясь не проглядеть признаков опухоли или изменения цвета. Успокоившись, он начал его перебинтовывать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
