— С возвращением, командир?
— Угу!
— Сейчас мы вам спиртику — приободритесь. Он достал флягу, раздвижной стаканчик — налил граммов пятьдесят. Егоров выпил в два глотка, никак внешне не реагируя на крепость напитка.
— Сергей Ванин, Коля Мефодьев убиты. Кириенко срочно отправь на позиции, пусть вызывают медиков.
— А кто третий, товарищ капитан? Там три тела.
— Третий — Хабиб, слышал о таком?
— В самом деле? Достали, значит?
— А разве могло быть иначе? Слушай, что за гадость ты мне дал? Приободритесь! Какого черта? Спать тянет — сил нет.
— Так спите, мы вас и на руках отнесем, командир!
— С тобой сколько человек?
— Десять.
— Все наши?
— Нет. Пятьдесят на пятьдесят. Так Доронин решил. Говорил — пусть прочувствуют обстановку.
— Правильно решил. Ладно, хватит валяться, подъем! Всем вперед.
Егоров с большим трудом поднялся. Отряд с группой прикрытия спустя два часа поднялся на Большую высоту, где их с нетерпением ждали Доронин и весь личный состав опорного пункта.
Солдаты роты Доронина смотрели на безмерно уставшие лица тех, кто только что вернулся с войны. Особенно на них подействовало, когда мимо пронесли самодельные носилки с останками павших бойцов. Казалось, сама смерть прошла рядом, легким дуновением касаясь каждого.
Егоров был не в состоянии немедленно доложить о результатах рейда, поэтому совещание перенесли на более поздний срок. Он только посоветовал Доронину связаться с комбатом, доложить о захвате Хабиба и наличии больших сил противника в районе, вплотную примыкающем к ротному опорному пункту. Комбат выслушал Доронина.
— Это точно, что у вас труп именно Хабиба?
— Точно. Так Егоров доложил.
— Примерное количество сил противника известно?
— Предположительно не менее пяти сотен.
— Хорошо. Я доложу наверх. Вы там смотрите в оба. Ситуация может кардинально измениться в любой момент. Дивизион я предупредил, он сориентирован на вас. Буду просить помощи. Связь теперь дважды в день — в 8.00 и 18.00.
— А что делать с Хабибом, да и ребята наши под открытым небом?
— За ними, скорее всего, прибудет спецкоманда. Все! До связи.
— До связи, Восторженный. Восторженный — позывной командира сводного батальона.
После связи с комбатом доложил Беркут. Доложил, что в горах тишина.
Наступивший день, солнечный, безветренный, теплый, резко контрастировал с тревожной ночью, и казалось, что в такой великолепной гармонии природы не может произойти ничего, что разрушило бы ее. Но для войны законы не писаны. Никакие. И смерть медленно сжимала свои холодные объятия вокруг двух небольших высот, на которых держала оборону всего лишь одна рота, сотня с небольшим молодых ребят, средний возраст которых не превышал двадцати одного года.
Около полудня Егоров проснулся и тут же поспешил на КНП, куда Доронин вызвал командиров взводов и сержантов спецназа.
Егоров подробно обрисовал свой рейд.
Сообщение о наличии крупных сил противника в непосредственной близости встревожило командный состав. Особенно поразило оно Панкратова. Он выглядел испуганным.
— Я не понимаю, — говорил командир первого взвода, — почему мы должны оставаться здесь, наверняка зная, что нас может атаковать противник, имеющий пятикратное, если не большее, преимущество в живой силе? Все же мы знаем, что оборону можно удержать, только если враг имеет преимущество до трехкратного предела. А против нас, в лучшем для нас случае, — полнокровный батальон.
— И что ты предлагаешь? — спросил Егоров, с неприязнью смотря на потерявшего внешний лоск старшего лейтенанта.
— Немедленно вызывать подкрепление, как минимум пару рот, требовать авиационного налета, а если это невозможно, уходить отсюда. Зачем обрекать людей на бессмысленную смерть?
В это время на связь вышел комбат. Доронин взял передатчик:
— Высота на связи.
— Слушай меня, Высота. Чуть позже авиация проведет воздушную разведку прилегающих к вам территорий. По ее результатам будет принято решение о вашем усилении. За телами вышел взвод на «БМП», обеспечьте встречу и разгрузку. С ними прибудет корректировщик огня дивизиона, санчасть, дополнительные средства связи, продовольствие и боеприпасы.
Загрузи их своим грузом. У тебя есть какие изменения?
— Нет!
— Дай мне Егорова. — Доронин передал связь Валере. Командир начал разговор без предисловий:
— Ты действительно считаешь, что обстановка серьезна?
— Да, очень. Сами посудите, для чего противнику скапливать такие силы? Не для прогулки же? Они будут пробиваться на плоскогорье, а проход у них один — Косые Ворота. Если, конечно, не предпочтут прыгать через перевалы и уйти на восток, сделав крюк километров в двести.
— Понятно. Шах остался в горах?
— Скорее всего. Он прикрыл мой отход.
— Жаль, если погиб. Ну ладно, ждем результат разведки, потом примем решение. Все! До связи!
— До связи!
Офицеры и сержанты смотрели на Егорова. Прекратив контакт, тот обвел взглядом всех присутствующих.
— Сегодня проведут разведку с воздуха и решат, что с нами делать. Это все!
— Почему ты, капитан, не сказал, что в горах больше тысячи штыков боевиков, почему вы с Дорониным оба не доложили об этом? — чуть не сорвавшись на крик, спросил Панкратов.
— А где доказательства тому, что их там тысяча? Со слов Шаха, отряд Костолома насчитывает до тысячи голов. Я сам видел около трехсот. Где точные данные?
— Так добудь их! И какая разница, сколько их там? Нам нужна помощь, неужели не ясно? Кому тут воевать-то, по большому счету?
— Кому, спрашиваешь? Мне, Доронину, тебе, всем, кто находится здесь. И вообще, Сань, прошу, огороди меня от нытья твоих подчиненных. — И резко в сторону Панкратова:
— А ты утри сопли и сделай так, чтобы я тебя не слышал. Сказано же тебе — разведка будет проводиться, ну чего еще не ясно? Не при сержантах будь сказано.
— Разведка, рекогносцировка. Ну ждите, мать вашу, дождетесь, когда всем головы поотрезают, — Панкратов явно потерял контроль над собой: — За что класть голову тут? За сраный аул? За что?
— Панкратов! — Доронин поднялся. — Пошел вон отсюда, командование высотой передаю сержанту Голикову из взвода спецназа, а ты проваливай куда хочешь.
— Вот ты как? Ты, значит, герой, а я дерьмо. Только не герой ты, Доронин. Дурак ты. Времена Матросовых прошли. Неужели ты этого не понимаешь, ты, которого по возвращении выкинут из армии, как ссаный матрац? За что воюешь, Доронин?
— Ах ты, сучонок! — Егоров вскочил с места, и если бы не Голиков, то Панкратов едва бы увернулся от увесистого кулака капитана.
— Пошел вон, скотина! — не сдержался и Доронин.
— Это вы пошли, герои гребаные! — Панкратов, распахнув завесу, резко вышел из КНП.
— Ну, в натуре, заноза, — ругнулся Егоров, — ты его, Доронин, с колонной в тыл отправь. А то он здесь такого наворочает. И идут же такие в офицеры? За каким чертом? Аксельбанты носить? Так трись тогда возле папочки, не лезь в войска. — Валера знал, что отец Панкратова — генерал. — А знаешь, почему он сюда прибыл? Сказать? Думал, гад, пересидит где-нибудь три месяца, орденочек ему нарисуют и в личном деле отметку — воевал. Как же? Боевой офицер! Тьфу, как же осточертела эта порнография.
— Успокойся, Валер! Черт с ним. Как придет колонна — отправлю в штаб.
Послышались испуганные крики, шедшие откуда-то из глубины траншеи.
— Что за черт? — Доронин встал с места и направился на выход, командиры последовали следом.
Навстречу, чуть не сбив с ног, бросился молодой боец.
— Ты куда летишь как угорелый?
— Там… там, товарищ старший лейтенант, двоих наповал, в голову.
— Кого наповал?
— Там, в третьем взводе.
Испуганный солдат ничего больше объяснить не смог. Доронин приказал всем следовать на свои позиции, сам же с Егоровым и Бобровым быстро направился в расположение третьего взвода.
На стыке двух траншей на земле лежали два бойца. Под головами — кровавое месиво. У одного вместо глаза зияла черная дыра. У второго — аккуратное отверстие— над правой бровью, ближе к переносице. Затылки разворочены, откуда вместе с мозгом вытекала черная кровь.
— Снайпер, — сделал вывод Егоров, — значит, объявились. Это очень плохо. Так! Кто видел, как стояли эти бойцы, куда лицом?
— В сторону леска, товарищ капитан.
— Разрешите доложить, — попросил слова бледный как мел сержант.
— Давай!
— У них задача была контролировать лесной массив.
— «Зеленку», значит? Понятно. Ладно, тела унесите к тем, что лежат за КНП. И не высовываться из траншеи, ясно? Всем передать!
Егоров обернулся к Доронину.
— Почему не сработали мины?
— Ты у меня спрашиваешь?
— У себя. Плохи дела, Сань, раз снайпер прошел минное поле и устроил себе позицию. Вычислить его отсюда будет нелегко. Так что отдавай приказ увеличить насыпь со стороны «зеленки». Без дела по высотам не шастать, головы не высовывать и вообще довести до всех, что рядом — смерть. А я пару своих наблюдателей посажу, пусть присмотрятся, авось и будет толк.
