– Да никого я не ищу! – вздохнул Маркиз. – Надо думать, что делать дальше…
– Я знаю, кто такой Скорпион! – выпалила Лола, сделав страшные глаза. – Это осветитель Николай!
– С чего такая точность? – насмешливо прищурился Маркиз.
– Если бы ты видел, как он управляется там, наверху, ты бы не сомневался!
– Да? – оживился Леня. – Тогда у меня к тебе будет деловое предложение. Как ты смотришь на то, чтобы на некоторое время вернуться к театральной карьере?
– Что ты хочешь этим сказать? – Голос у Лолы дрогнул.
– Я хочу сказать, что ты должна поступить в театр на Фонтанке. Причем как можно скорее. – Произнеся эти слова, Леня заметил грозный блеск в глазах Лолы и на всякий случай отошел подальше.
– Что?! – Лола повернулась к своему напарнику. На ее щеках выступили красные пятна.
Леня ничего не успел ответить, потому что за спиной его раздался грохот.
Коробка из-под торта «Невские просторы» свалилась со столика.
То есть, конечно, она свалилась не сама, ей помогли.
Пу И, заметив коробку, вскарабкался на столик и попытался в нее залезть. Однако это у него не получилось, и он вместе с коробкой свалился на пол. Крышка с коробки слетела, обе игрушечные собаки вывалились, от сотрясения включились и принялись визгливо тявкать и махать короткими лапами.
Пу И воспринял это как личное оскорбление и вызов.
Он набросился на одну из игрушечных собак, повалил ее на бок, встал на нее лапами и оглядел прихожую с гордым видом победителя. С таким приблизительно видом оглядывает саванну лев, встав лапами на только что поверженную антилопу. Но в это время вторая собака, которая медленно двигалась вперед, наткнулась на Ленин ботинок, перекувырнулась и при этом ударила Пу И всеми четырьмя лапами.
Песик испуганно отскочил назад и обиженно взлаял. Казалось, он хочет сказать: «Нечестно! Двое на одного! Мы так не договаривались!»
Лола, забыв обо всем на свете, кинулась к своему любимцу, подхватила его на руки и прижала к груди со словами:
– Пуишечка, детка, ничего не бойся! Мамочка с тобой, мамочка не даст тебя в обиду этим противным собакам! – Затем она повернулась к Маркизу и возмущенно проговорила: – Видишь, до чего ты довел ребенка? У него будет нервный срыв! У него на нервной почве выпадет шерстка! Ты же знаешь, какой он ранимый и чувствительный!
Пу И, почувствовав себя в полной безопасности, смотрел сверху на своих игрушечных врагов и облаивал их самым оскорбительным образом.
– Лолка, перестань валять дурака! – прикрикнул Маркиз на свою боевую подругу. – И не делай вид, что не слышала моих слов!
– Твоих слов? – Лола удивленно заморгала. – Каких еще слов?
– Я сказал, что тебе придется вернуться в театр.
В прихожей на какое-то время наступила тишина.
Даже игрушечные собаки внезапно перестали лаять, как будто в них одновременно кончился завод. Точнее, одновременно разрядились батарейки.
– Я не ослышалась?! – проговорила Лола напряженным, звенящим голосом.
Леня ничего не ответил. Он правильно рассудил, что в такой момент любой его ответ будет только поводом для очередного взрыва и самое безопасное – промолчать.
– Ты хочешь, чтобы я вернулась в театр?! – отчеканила Лола и бережно пересадила Пу И на табуретку, чтобы освободить руки. Как только они оказались свободны, она воздела их к потолку в трагическом жесте, потом заломила движением, полным невыносимой скорби, потом закрыла ими лицо, как будто не в силах была видеть грязь и тщету окружающего жестокого мира.
Поскольку Маркиз по-прежнему молчал, не подавая ей повода для следующей реплики, Лоле пришлось обходиться своими собственными силами.
– Ты увел меня из театра, когда я была в зените славы! Ты сломал мою карьеру, отнял у меня аплодисменты зрителей, восторги поклонников, цветы, ценные подарки, радость творчества, наконец… ты отнял у меня то, что составляло смысл моей жизни!
На этот раз Леня не удержался и необдуманно ответил Лоле, поддавшись на провокацию:
– Аплодисменты зрителей – это, конечно, хорошо, но зрителей-то было всего ничего… На сколько мест был зал в твоем театре? На пятьдесят, если я не ошибаюсь?
– На восемьдесят! – возмущенно перебила его Лола. – Но важно не количество, важен принцип! Один раз меня вызывали на поклоны целых семь раз!..
– Ну да, когда ты пригласила на премьеру ползала знакомых. А уж насчет ценных подарков – это ты вообще загнула! Если, конечно, считать ценным подарком рисунок, который тебе подарил шестилетний сын уборщицы после детского утренника и который до сих пор висит на почетном месте в твоей комнате…
– И нечего язвить! Если хочешь знать, этот рисунок для меня дороже любых бриллиантов! – воскликнула Лола с пафосом. – Потому что это подарок, сделанный от чистого сердца! Вообще дети – это самые искренние, самые восторженные, самые тонкие зрители! Они еще не испорчены жизнью, не отравлены ядом массовой культуры, они, как никто другой, понимают искусство…
– Да, только нарисована там была почему-то ведьма на помеле. Как ты думаешь, почему бы это?
– Потому что я в том утреннике играла именно ведьму… кстати, очень хорошо играла, режиссер это отметил…
– Да, эта роль тебе и в жизни отлично удается! – добавил Маркиз с невинным видом.
Лола возмущенно ахнула, снова воздела руки и завертела головой в поисках свидетелей. Поскольку Аскольд давно уже ушел, из свидетелей остался один Пу И, который сидел на табуретке и с интересом наблюдал за перепалкой хозяев. Если, конечно, не считать двух игрушечных собак, которые валялись на полу, буквально отбросив лапы.
Итак, повернувшись к Пу И, Лола воскликнула:
– Он назвал меня ведьмой! И это после того, как я отдала ему лучшие годы своей жизни! После того, как я бросила к его ногам свою молодость, красоту, талант…
– Лолка, прекрати! – строго прикрикнул на нее Маркиз. – Ты не в театре!
– Вот именно! – парировала она. – И уже никогда там не буду! Как ты себе представляешь – я вернусь в театр после стольких лет… тем самым я признаю свое поражение!..
– Не говори ерунды! – отмахнулся Леня. – И потом это же ненадолго и только для дела…
– Ага, а как я это объясню Жанке? Вот уж она попляшет на моих косточках!
– Это еще кто такая? – осведомился Маркиз.
– Не хочу даже говорить о ней! – отрезала Лола, но тут же с чисто женской логикой заговорила: – Бездарность! Уродина! Корова с темпераментом амебы! И самое ужасное – что она теперь у них прима! Играет все самые лучшие роли! Да к тому же… – Лола замолчала, не в силах продолжать, но потом преодолела себя и выпалила: – К тому же она похудела!
– Да, это серьезно! – насмешливо проговорил Маркиз.
– Конечно, серьезно! – подхватила Лола, не заметив в его словах сарказма. – Еще бы не серьезно! Похудела и теперь танцует, поет, в общем – настал ее звездный час, а тут вдруг появляюсь я… Ты представляешь, как она будет надо мной издеваться?
– Ну… да… – промямлил Леня.
– Нет, ты не представляешь! Как ты можешь это представить? Ведь ты, во-первых, не женщина, а во-вторых, не актриса!
– Да уж, с этим не поспоришь… – вынужден был признать Леня. Хотя он, конечно, знал, что в споре с женщиной нельзя ни с чем соглашаться, даже с такими очевидными вещами.
– Ага! – обрадовалась Лола. – Конечно, не поспоришь! И не пытайся спорить со мной, потому что я всегда права!
– Ладно, мне это уже надоело, – проговорил Леня сухо. – Время уже очень позднее, так что я пойду спать. А ты так полна энергии, что можешь пока продумать свое появление в театре. Потому что идти туда тебе все равно придется, другого выхода у нас нет.
С этими словами он развернулся и удалился в свою комнату, оставив за собой последнее слово.
Лола так растерялась от его наглости, что целую минуту стояла, открыв рот и хлопая глазами, а когда пришла в себя – дверь Лениной комнаты была уже закрыта.
Тогда она схватила с полу одну из заводных собак и в сердцах запустила ее в Ленькину дверь.
От удара собака снова включилась и принялась тявкать противным визгливым голосом.
Утром Маркиза разбудил звон посуды и шум кофемолки, доносившиеся из кухни. Он явился на кухню и приятно удивился. Лола порхала по кухне в розовом передничке с рюшечками и напевала что-то веселое. Звери чинно сидели каждый на своем месте и не проявляли особенного волнения при виде еды, из чего Леня сделал вывод, что они уже получили свое.
– Проснулся? – В голосе Лолы слышались интонации ласковой мамы. – Мой руки, сейчас будем завтракать!
Маркиз едва слышно хмыкнул и отправился в ванную. А когда вернулся, его уже ждал на тарелке весьма внушительный кусок омлета, толстого, как ватное одеяло. Омлет оседал на глазах, и стали видны аппетитные ломти ветчины, Леня любил, чтобы было нарезано крупно. Лола присыпала омлет острым тертым сыром и уместила еще на тарелку зеленый горошек и порцию свежего салата руккола с маслом и лимонным соком.
