как гранаты, вот-вот рвануть. Да, я очень рада, что Лена вернулась, но я в ярости, потому что Самера отказалась раскрыть источник, и в ужасе от истории Брэда. Я точно знаю, что Самера права и играет по правилам, но просто не могу рационально мыслить, когда на кону безопасность Лены. Это почти то же самое, как если бы на кону стояла безопасность Генри.
Так что да, я злюсь, я очень глупо злюсь на Самеру за то, что она следует чертовым правилам. Брэд опустил глаза, и мне кажется, он собирается с духом. Трудно сказать — он очень тих и не выражает никаких эмоций, не то что до этого, когда вёл свой рассказ.
— Похоже, я чему-то помешала. Боже. Ну ладно, пойду сварю спагетти и сделаю фрикадельки, — говорит Лена.
— Я помогу, — Брэд резко встаёт, едва не опрокинув стул, так он стремится покинуть этот зал.
Лена достаёт из хозяйственного пакета пакет поменьше и кладёт на стол.
— Это тебе. Повязка, лёд, ибупрофен.
Глава пятнадцатая
Пока Лена и Брэд готовят, а Самера уходит в свою комнату искать ещё какую-то информацию, я иду к себе отдохнуть и перевязать лодыжку. Скоро надо будет бежать на вокзал и всей душой верить, что Виктория приедет, потому что эта флешка прожигает дыру в моей душе, и нам нужно как можно быстрее с ней разобраться. Покинуть пентхаус, не взяв с собой ноутбук, было ужасной ошибкой. На этом компьютере нет программного обеспечения для предиктивного кодирования и аналитики, так что любой процесс будет малоэффективным и очень долгим, а времени у нас нет. Дай бог, Виктория уже в поезде с нужными нам процессорами и программами. В противном случае завтра нам придётся начинать с нуля. Как-то. Понятия не имею как.
Я останавливаюсь в дверях комнаты Самеры. Она стоит у своей кровати, убирает вещи. Повернувшись ко мне, говорит:
— О, Грета. Идёшь ужинать? Лена уже звала.
— Нет, я иду встречать Викторию. Человека, который привезёт нам всё нужное. Без неё мы просто облажаемся.
— Ясно.
Я сую руки в карманы бежевого платья, которое мне милостиво уступила Лена. Я надела и её большую мягкую шляпу. Одежда из комиссионного магазина стирается в подвале.
— Самера, прости, что накричала, но я переживаю, что не смогу защитить Лену. Я не должна была её в это втягивать. На себя мне наплевать. У меня достаточно сбережений, чтобы выжить, и если я потеряю лицензию или попаду в тюрьму, ну, значит, так тому и быть, но должна же я что-то делать. У нас в семье уже есть один такой бунтарь, моя тётя Вайолет …
— Я читала о твоей тёте Вайолет, когда искала информацию о тебе.
— Да, хорошо. И …
Она стоит прямо и слушает меня, скрестив руки.
— Ну, дальше всё просто. Если я руковожу процессом, главной должна быть я. Кто-то должен всем этим управлять, иначе всё развалится. Никакой демократии в команде быть не может, потому что в случае демократии будет ситуация с ребёнком в бассейне.
Она хмурит брови, не понимая, к чему я клоню.
— Ну, знаешь, когда каждый думает, что за ребёнком в бассейне следит кто-то другой, а в результате за ним не следит никто и ребёнок тонет.
— Боже мой, Грета. Это ужасная аналогия.
— Да, она многим не нравится. Нужно придумать что-то получше. Но это не моя точка зрения. Нам нужен порядок. До этого момента был сплошной хаос. И, честно признаться, мне не нравится, что у члена команды есть информация, источник, о котором я не знаю.
Она хочет что-то сказать, но я выставляю вперёд ладонь, давая ей знак молчать.
— Но. Смотри. Это не совсем тот случай, верно? Это какая-то сумасшедшая миссия. И ты работаешь над ней намного дольше, чем я. В общем, прости ещё раз, что накричала. Я тебе доверяю и не буду больше грузить тебя по этому поводу. Но если будет нужно, ты ведь вынешь эту карту из рукава, верно?
— Обязательно.
— Отлично. Спасибо. Есть ещё кое-что, и прости, если я веду себя слишком навязчиво, потому что у меня нет другого выбора. Но я и о тебе ничего не знаю. Скажи мне, что я должна знать?
Самера улыбается. Она, кажется, оценила и вопрос, и степень моего доверия — ведь я позволила ей сообщить мне абсолютно любые детали биографии. Может быть, я слишком много читаю в ее улыбке, накладывая на неё свое собственное желание, чтобы люди позволяли мне излагать мои собственные детали биографии и то, как я определяю себя, а не делали предположения или засыпали меня предполагаемыми вопросами со своими предвзятыми представлениями.
— Думаю, мы отлично сработаемся, Грета. Я родилась в Бомбее. Мои родители переехали в Нью-Йорк, когда мне был год. Мне сорок восемь. Замужем, детей нет — это мой личный выбор. Мой муж — медицинский физик в «Масс Дженерал». Мне нравится работать журналистом-расследователем. Я люблю сатирические ситкомы, такие, как «Вице-президент», и криминальные шоу. Моя самая большая слабость — сливочный сыр с картофельными чипсами «Раффлс».
Я улыбаюсь так широко, что почти забываю о том, в какой стрессовой ситуации мы находимся.
— О, это просто замечательно. Значит, ты не сидишь на кето-диете, как я?
— Ещё не хватало! Я углеводный наркоман.
— Это радует, потому что Лена сильно разозлится, если макароны останутся несъеденными. Так что иди к ней.
Самера улыбается.
— Лена — настоящая жемчужина. Я понимаю, почему ты так за неё волнуешься.
* * *
Поднявшись на крышу крытой парковки, я не вижу, чтобы кто-то поблизости прятался и выслеживал Викторию. Хотя с другой стороны, с чего бы её отслеживать, она всего лишь одна из сотен моих бывших коллег. Я ни разу не звонила Виктории со стационарного телефона «КоКо», и она никогда не набирала мой офисный номер. Я никогда не писала ей с электронной почты «КоКо». Чтобы пригласить её пообедать, я либо звонила с домашнего стационарного телефона, либо писала с личной почты Gmail. Вспоминая эти подсознательные решения, рамки, установленные между «КоКо» и людьми, которые мне небезразличны, которых я уважаю и хочу защитить, я задаюсь вопросом, не согласилась ли я вообще на работу в «КоКо», потому что на каком-то скрытом ментальном уровне с самого начала собиралась раскрыть эти махинации и с самого начала каким-то образом знала, что мне понадобится команда. Может быть, это безумие. Или, может быть, я держала Вик торию на расстоянии по той же причине, что и Лену — потому что
