Глава 13
Почти всю ночь я провел, изучая список иностранных покупателей. Отчасти потому, что мне еще трудно было найти удобную позу для сна, да и ничего другого почитать не было.
И чем больше я смотрел на этот список, тем очевиднее становилось, что я еще не полностью уразумел его значение. Список многое прояснял, но, если бы мне удалось разгадать значение цифр и букв в правой узкой колонке, он стал бы вдвойне полезней.
Эти номера и буквы представляли собой разновидность шифра, а если на шифр долго смотреть, то могут возникнуть какие-то ассоциации, узнаваемые значения.
На первом листе большинство шифров начиналось с буквы М, эта буква часто повторялась и на других листах. В маленьком списке, который я нашел в конце папки, буква М попадалась всего несколько раз, зато часто встречались буквы С, А и Б.
Шифр против фамилии Дональда начинался с буквы М, а у Мэйзи с буквы С.
Предположим, что М означает просто Мельбурн, а С - Сидней.
Тогда А и Б - Аделаида и Брисбен?
В основном списке цифры и буквы, следовавшие за М, вроде бы не имели понятной системы. Но в коротком списке третья буква всегда была К, а последняя Р, и цифры, хотя и относились к покупателям из разных стран, шли в последовательности от меньших к большим. Самый большой номер 54 стоял против фамилии мистера Нормана Апдайка, жившего в Окленде, Новая Зеландия. Шифр против его фамилии выглядел так: УХК54Р. Дата в левой колонке показывала, что картина продана неделю назад. И фамилия мистера Апдайка еще не была зачеркнута.
В коротком списке, где значилась фамилия Мэйзи, все картины были проданы в последние три года. Длинный список начинался с записи, сделанной пять с половиной лет назад.
Интересно, размышлял я, что появилось раньше, чем пять с половиной лет назад: галерея или запись о продаже картины? А сам Уэксфорд, кто он? Опытный мошенник, перенесший свои операции в свободную от конкуренции зону, или честный в прошлом торговец предметами искусства, соблазненный возможностью разбогатеть преступным путем? Судя по респектабельному виду галереи и по импозантной внешности самого Уэксфорда, я бы склонился ко второй точке зрения. Но жестокость и насилие, скрывавшиеся под внешней благопристойностью, противоречили такому взгляду.
Вздохнув, я отложил список, выключил свет и, лежа в темноте, вспоминал телефонный разговор, который у меня состоялся после того, как Джик ушел к себе.
Из этого отеля позвонить оказалось труднее, чем из «Хилтона», но линия работала хорошо, слышимость была отличной.
- Вы получили мою телеграмму?
- Я жду вашего звонка уже полчаса.
- Простите.
- Чего вы хотите?
- Я послал вам письмо. А теперь хочу рассказать, что в нем.
- Но…
- Выслушайте, - перебил я. - Говорить будете потом. - Я долго рассказывал под ворчание на том конце провода.
- Вы уверены во всем, что сообщили нам?
- Для многого есть доказательства. Остальное догадки.
- Повторите догадки.
- Хорошо. - Я говорил почти так же долго, как и первый раз.
- Я все записал на магнитофон.
- Прекрасно.
- Гм-м… Что вы собираетесь делать дальше?
- Хочу на днях вернуться домой. Но до этого, видимо, мне придется сунуть нос не в свои дела.
- Не одобряю вашего намерения.
- Я и не ждал, что вы одобрите. Но если бы я остался в Англии, мы бы не продвинулись ни на шаг. Есть еще одна просьба… Могу я послать вам телекс, если у меня будет срочное сообщение?
- Телекс? Подождите минутку.
Я ждал.
- Да, вот номер телекса. - Я записал. - Все сообщения адресуйте мне лично и вверху пишите «срочно».
- Хорошо. Могли бы вы получить ответы на три моих вопроса? - Он выслушал и сказал, что может. - Большое спасибо. Спокойной ночи, - закончил я разговор.
Утром Сара и Джик появились томные, с набухшими веками. Ночь прошла успешно, подумал я.
Мы расплатились в отеле, погрузили мой чемодан и сумку в багажник и, сидя в машине, стали планировать, что делать дальше.
- Нельзя ли нам забрать из «Хилтона» вещи? - спросила Сара.
- Нет, - дуэтом ответили мы с Джиком.
- Пойду позвоню в «Хилтон», - решил Джик. - Попрошу их собрать вещи и сохранить до нашего приезда. И пошлю им чек. - Он вылез из машины и пошел в холл отеля.
- Купите что нужно на мой выигрыш, - предложил я Саре.
- У меня есть деньги, - покачала она головой. - Дело не в этом. Просто… я бы хотела, чтобы эта история поскорей кончилась.
- Она скоро кончится, - спокойно произнес я, и Сара тяжело вздохнула. - Какой вам представляется идеальная жизнь?
- Ох… - Сара удивилась вопросу. - В данный момент я хочу только одного - быть на нашей яхте с Джиком и ездить развлекаться. Так мы жили до вашего приезда.
- И так хотите жить до конца дней?
- Вы, наверно, думаете, Тодд, что я не знаю, какой у Джика сложный характер. - Она мрачно посмотрела на меня. - Это начинаешь понимать, едва взглянув на его картины. У меня от них мурашки бегают по спине. Они отражают ту сторону натуры Джика, какую я не знаю. С тех пор как мы встретились, он перестал рисовать. Вы думаете, мир станет хуже, если Джик будет немного счастлив? Я не дура, я прекрасно понимаю, что рано или поздно его опять потянет к живописи, и он вернется к прежней жизни… Поэтому наши первые несколько месяцев я считаю самыми драгоценными… И мне отвратительна не только физическая опасность, которая грозит нам из-за вас. Я злюсь из-за того, что теряю золотые мгновения… Потому что вы напоминаете ему о живописи, и, когда вы уедете, он сразу бросится к мольберту… И пройдут недели и недели, пока он закончит работу и опять вернется ко мне.
- Пойдите с ним в плавание, - сказал я. - Джик всегда счастлив в море.
- Вам ведь все равно, счастлив он или нет?
- Больше всего на свете я хотел бы, чтобы вы оба были счастливы. - Я прямо смотрел в ее мрачные карие глаза.
- Тогда помоги, боже, тем, кого вы ненавидите.
И помоги, боже, мне, подумал я, не влюбиться в жену своего лучшего друга. Я перевел глаза на окно и смотрел вдаль. Можно испытывать признательность. Но что-нибудь большее… было бы ужасно.
- Все устроено, - с удовлетворенным видом объявил Джик, вернувшись. - Они сказали, что для тебя, Тодд, есть письмо, несколько минут назад доставил рассыльный, и просили твой адрес.
- И что ты ответил?
- Что ты сам позвонишь.
- Правильно… Теперь поехали.
- Куда?
- В Новую Зеландию, если вы не возражаете.
- Довольно далеко, - сухо заметил Джик.
Он привез нас в аэропорт, битком набитый людьми, возвращавшимися с Мельбурнского Кубка.
- Если Уэксфорд или Зеленн ищут нас, они наверняка следят за аэропортом, - сказала Сара.
Если бы они не искали, подумал я, мы могли бы спокойно загорать на пляже. Джик понимал это, но ей не стал объяснять.
- На глазах у публики они ничего не будут делать, - успокоил он Сару.
Мы могли улететь через Сидней немедленно или в полдень прямым рейсом в Окленд.
- Через Сидней, - решительно объявила Сара, будто прикосновение к родному порогу прибавит ей силы.
- Лучше прямым рейсом в Окленд, - покачал я толовой. - Давайте заглянем в ресторан, нельзя ли позавтракать.
Официантка, поглядев на часы, быстро принесла нам яйца и бекон.
- Зачем мы едем в Новую Зеландию? - спросила Сара.
- Чтобы встретиться с человеком, купившим картину, и посоветовать ему принять дополнительные меры безопасности.
- Вы серьезно считаете это необходимым?
- Да, совершенно серьезно.
- Не понимаю, зачем нам лететь так далеко, когда Джик говорит, что вы нашли в галерее достаточно такого, что взорвет их дело у всех на глазах.
- М-м-м… - промычал я. - Потому что мы не хотим взрывать их дело у всех на глазах. Мы хотим вручить его полиции в полном рабочем порядке.
- Вы любите обходные пути. - Сара встревоженно изучала мое лицо.
- Не на холсте, - заметил Джик.
После еды мы прошлись по киоскам аэропорта, купили сумку для путешествия и зубные щетки для Джика и Сары. Нигде не вынырнул ни Уэксфорд, ни Зеленн, ни парень из Центра искусств, ни Мозги-В-Кулаках или Ренбо, ни тип, который следил за нами в Элайс-Спрингс. Трудно сказать, видели ли они нас, оставаясь незамеченными.
- Пожалуй, позвоню в «Хилтон», - решил я.
Джик кивнул, и мы вместе пошли звонить, а Сара сидела рядом, чтобы дать сигнал, если появится кто-то опасный. Но она спокойно оглядывала зал.
- Я звоню по поводу адреса, на который пересылать мне письма, - сказал я сотруднице «Хилтона». - В ближайшее время у меня не будет постоянного адреса. Я собираюсь в Новую Зеландию. Часа через два вылетаю в Окленд.
Сотрудница спросила, как поступить с письмом, которое принес рассыльный.
- М-м-м, не будете ли вы любезны открыть его и прочитать мне?
- Нетруда, - сказала она. Письмо оказалось от Хадсона Тейлора. Он сожалел, что не встретил меня на скачках, и предлагал поехать с ним посмотреть виноградники, если я еще пробуду некоторое время в Австралии и не потерял интереса к виноделию.
