– Вон – он! Вон – он! – кричит Сенька. Тычет пальцем на высокого рыцаря.
Идет тот, ссутулив плечи. В доспехах, в латах. На плаще – красный крест по белому.
Смотрят на пленных немецких рыцарей московские жители.
– Значит, сила сломила силу.
Кормление
– Новый князь – на кормление!
– Новый князь – на кормление!
Новость неслась по городу Любиму. Передавалась из дома в дом, от одного жителя к другому.
Царь за заслуги своим приближенным раздавал вотчины и даже целые города. Получивший такой дар имел право с населения собирать в свою пользу всякие подати и налоги. Это и называлось кормлением.
Успехи русских войск в Ливонии продолжались. Шла к царю Ивану тогда удача. Русские войска во многих местах вышли к Балтийскому морю, доходили до Риги, до Ревеля, даже до прусской границы. Пало немало ливонских замков и городов.
Стоял август 1560 года. Иван Грозный приказал штурмовать Феллин. Крепость Феллин считалась одной из лучших в Ливонии.
Окружили ее русские войска, перекрыли все пути, начали осаду города.
Прошел слух, что в крепости находится бывший великий магистр Ливонского ордена – Фюрстенберг. Долго пробыл во главе ордена Фюрстенберг. Всего лишь год, как заменил его Кетлер. Стар Фюрстенберг. Более молодой пришел к власти. Не удалось под Вейсенштейном взять Кетлера в плен. Мечтают ратники теперь захватить Фюрстенберга.
– Схватили?
– Схватили!
Смельчаки ходили в разведку. Верно, в крепости находится Фюрстенберг.
Три недели под ударами русских пушек держалась ливонская крепость, но вот пушки пробили стены. Сдался упорный Феллин.
Взяли русские крепость:
– Где Фюрстенберг?
– Где Фюрстенберг?
– Здесь Фюрстенберг.
Разыскали. Схватили. К царю доставили.
Рад Иван Грозный большой победе. Благодарит за Феллин, за Фюрстенберга воевод и ратников.
…Ждут в городе Любиме нового князя на кормление.
Прибыл.
Интересуются жители у слуг:
– Откуда?
– Из Ливонии.
– Значит, за воинские заслуги. За победы великие. Как звать?
– Фюрстенберг.
– Как, как?
– Фюрстенберг.
Разводят жители руками:
– Неизвестный какой-то, вроде нерусский, заморский князь.
Когда Фюрстенберга вели к русскому царю, не ожидал бывший великий магистр пощады. Стар Фюрстенберг. Горд Фюрстенберг. Не дрогнет перед русским царем. Не упадет на колени. Не побоится смерти.
Не дрогнул великий магистр перед русским царем.
Не упал на колени.
Не побоялся смерти.
Готов был Фюрстенберг к худшему. Глаза поднял к небу. С жизнью прощался.
Однако неожиданно милостиво встретил его царь Иван. Долго смотрел на старика. На седины его, на морщины. О чем-то думал.
Затем отпустил Фюрстенберга. Все поражались: распорядился Иван Грозный отправить старика в город Любим на кормление.
Кормили, поили его горожане. До самой смерти в Любиме прожил.
Победы русских войск в Ливонии нанесли сокрушительные удары по Ливонскому ордену. Теперь с падением Феллина он и вовсе распался.
Говорили тогда в России:
– Александр Невский начал, а мы добили.
Как военная сила скончался Ливонский рыцарский орден. Зачеркнула его История.
Глава четвертая Накатилась волна и отпрянула
Всю свою жизнь царь Иван IV боролся с боярами, боролся за упрочение своей царской власти. Он хотел видеть Россию объединенным, мощным государством. Лишь сильная царская власть, по его мнению, могла сделать это. Бояре не хотели терять своих прав. Упорно сопротивлялись. Противодействие бояр Иван IV решил сломить силой.
В 1565 году Иван Грозный создал опричнину – особое войско из приближенных и верных ему людей.
Наступило суровое время. Беспощадно расправлялся царь Иван со своими настоящими и предполагаемыми врагами. Отправлял людей на казни, на муки. Опричники, а часто и сам царь, проявляли поразительную жестокость. О тяжелых годах опричнины, о необузданных, неуравновешенных чертах характера царя Ивана IV вы и узнаете из рассказов, составивших эту главу.
Новые обиды
Случилось это еще до похода русских войск в Ливонию. Заболел тяжело царь Иван. Пошел слух, что не выживет. Возник вопрос о судьбе престола. Совсем недавно у царя Ивана родился сын. Назвали мальчика Дмитрием. Крохотный он совсем. В пеленках еще барахтается.
Плохо царю Ивану. Смерть действительно вот-вот постучится в двери. Потребовал тогда Иван от бояр, чтобы они присягнули на верность маленькому Дмитрию.
Зашептались бояре:
– Не нужен нам малолеток.
– Не хотим пеленочника.
– Не хотим Захарьиных.
Не хотят бояре Дмитрия, опасаются, что тогда власть в стране достанется Захарьиным – родственникам царицы Анастасии, матери маленького царевича. Многие же из бояр сами мечтают об этой власти.
Присяга в те времена считалась принятой, если человек поцелует крест. Иван IV требовал от бояр немедленного целования креста. Многие присягнули. Однако нашлись и такие, которые прикинулись больными. Князь Иван Шуйский под каким-то предлогом и вообще попытался от целования креста отказаться. Заколебался и один из героев Казанской битвы князь Александр Борисович Горбатов-Шуйский.
Время было напряженное, неясное.
Бояре стали называть свою кандидатуру на русский престол. Произносили имя князя Владимира Старицкого. Князь Владимир Андреевич Старицкий был двоюродным братом Ивана Грозного. Строен, статен, красив князь Старицкий. Посмотришь на царя Ивана, посмотришь на князя Владимира Андреевича, не царем Иваном, Старицким залюбуешься.
А главное, характером он незлобив. С таким боярам ужиться проще. Потянулись к Старицкому все те, кто был вообще против сильной царской власти. Все те, кто мечтал о том, чтобы сохранилось все по-старому, не были нарушены прежние боярские права и боярские привилегии. Оказался в те годы Старицкий не только соперником Иванова рода на русский престол, но как бы и врагом самой идеи Ивана Грозного о государственном единоначалии.
Царю Ивану становилось все хуже и хуже. Бояре подходили на цыпочках к комнате больного.
– Дышит?
– Пока дышит.
– Скоро?
– Скоро.
С минуты на минуту ждали конца. Не сбылись боярские ожидания. Царь Иван пересилил болезнь. Пройдут годы. Не забудутся царем Иваном ни старые боярские, ни новые обиды. Подымется тяжелая рука государева.
«Ненужно царя другого»
В воскресенье 3 декабря 1564 года царь Иван Грозный неожиданно покинул Москву. Увез семью, забрал с собой казну и дорогие иконы, а также большую свиту.
Затихли все. Следят, куда же движется царский поезд.
Вот она, первая весть:
– Прибыл в село Коломенское. (Это было недалеко от Москвы.)
Через две недели:
– Прибыл в Троицкий монастырь. (Это уже от Москвы изрядно.)
Прошло еще время:
– Прибыл в Александрову слободу. (Почти сто верст от Москвы Александрова слобода.)
Ждали новых вестей. Однако дальше царь Иван не двинулся. Остался он в Александровой слободе.
Через месяц царь направил в Москву послание. Сообщал Иван Грозный, что отрекается от престола.
Растерялись бояре. Не знают, печалиться, радоваться ли. Вот и боярин Мансур Дупло. Все думал, как поступить: выступать за Иваново отречение, не выступать. Скажешь – да, а царь одумается, и попадешь на плаху.
Бегал Мансур Дупло к другим советоваться. Пришел к соседу князю Фаддею Затонскому. Мол, что скажешь, соседушка-князь.
Конечно, рад был бы князь Фаддей Затонский, если бы царь Иван действительно отрекся от трона. Однако ушел он от прямого ответа. Осторожен, осмотрителен князь Фаддей.
Пошел боярин Дупло к другому соседу, к боярину Истоме Лыкову. Конечно, рад был бы Истома Лыков, если бы царь Иван покинул русский престол. Однако вслух свои мысли произносить не стал. Выжидал, осторожничал боярин Истома Лыков.
В своем послании царь Иван говорил не только о желании уйти от власти. Он высказывал также жалобы на бояр и приказных людей, упрекал их в нерадивости и даже в изменах.
Заёкали боярские сердца.
Из Александровой слободы царь Иван обратился и к черному, то есть к простому посадскому люду. Однако тут уже не было грозных суровых слов. Писал царь, чтобы посадские люди «никакого сумнения не держали», что опалы на них не будет и царского гнева нет.
Забурлила Москва.
Устали они от боярских смут. Они – за царя Ивана. На стороне царя и купеческий люд. Поощряет государь дела торговые. «Наш он царь, хотя и крутой, и грозный. Не нужно царя другого».
Должны были высказать свое мнение князья и бояре.
Чертыхнулся боярин Мансур Дупло. Однако сказал:
– Не нужно царя другого.
Чертыхнулся князь Фаддей Затонский. Однако сказал:
– Не нужно царя другого.
Чертыхнулся боярин Истома Лыков. Однако сказал:
– Не нужно царя другого.
И другие князья и бояре за царя Ивана слова сказали.
В Александрову слободу были направлены посыльные. Просили они, чтобы царь Иван «государства своего не оставлял» и всем владел и правил, как посчитает нужным.
