Забавная все-таки штука - время. Ко мне неслась смерть, взрывая копытами песок и потрясая оружием в воздухе, а я смотрел на ближайшего всадника и отмечал детали. Темно-серая кожа, даже темнее, чем у Алифи. Мощная челюсть, широкое, скорее даже круглое лицо, чрезмерно выраженные надбровные дуги, презрительно искривленный рот. И желтые глаза с такими же вертикальными зрачками. Дальше включились рефлексы, которые при всем желании я не смог бы назвать своими. Я кувырком ушел в сторону и, приземлившись на колено, ударил в бок проносившейся мимо лошади. Копье выбило из руки, но лошадь, получившая поллоктя железа в брюхо, уже рухнула на землю, а всаднику, не успевшему выскочить из стремени, осталось жить всего несколько мгновений. Лишившись оружия, я сиганул по направлению к ближайшим трупам, дабы разжиться хоть чем-нибудь, мельком отметив размазанное движение стали над своей головой. Наверное, это было опасно, наверное, лишь несколько сантиметров отделяли мои уши от веревки на шее Рорка. Я бросился пластом на чье-то тело, радостно отмечая, что и подбитые железом копыта лошади, и кривой меч все-таки разминулись с моей головой. Такой встречи она бы точно не перенесла. Наковырял рядом в грунте копье, правда длиннее и тяжелее моего. Не копье - оглобля с шипом на конце. Орудовать таким одной рукой и в более подходящие времена было бы затруднительно, а здесь, уставший, избитый, измотанный я только смог приподнять его над землей и снова уронил в песок. Пришлось отбросить щит, искать другое оружие было некогда. Было жарко, душно, пот заливал лицо и насквозь пропитал одежду. Прыжки и бег в кольчуге обеспечили не только множество новых ссадин и синяков. Я чувствовал себя крабом, сварившемся в собственном панцире. Была б возможность, я б не только щит, я б и все остальное железо с себя поснимал, но времени не было. Пользуясь тем, что на меня никто не обращал внимания, скинул дурную железную шапку, по недоразумению называемую шлемом. Дышать хоть немного стало легче. Схватив свою мачту двумя руками, развернулся к нашим. Группа оказалась существенно меньше и существенно дальше. Побежал к своим, подворачивая ногу - кульбиты и падения в полной экипировке не могли не сказаться на здоровье. Добежал, встал плечом к плечу капитана - излучал он некое ощущение мощи и надежды, что все обойдется.
Пока меня не было, Алифи уже разобрался с первой сферой, и сейчас начинал закручивать следующую. В этот раз я увидел финал - разгоревшийся бело-голубой, режущий глаза шар сорвался с места и усвистал по направлению к одному из плотов. Не знаю, какой взрывчаткой начинял его товарищ Маг, но бревна того плота вознесло на высоту нескольких метров и с грохотом опустило обратно в воду. Живых там, похоже, уже не осталось. Алифи споткнулся, обессилено опустив руки, ему помогли встать, после чего он упрямо стал закручивать следующий шар. Мимолетная надежда, что вот сейчас-то мы и начнем геноцид уродов на отдельно взятом участке речной отмели развеялась толком и не оформившись. Ощущение страшной угрозы, нависшей как бетонная плита. И уже рвались тросы, и тонны бетона готовы были рухнуть на наши головы. Надежда тут же сменилась безнадежностью и ожиданием катастрофы. Никто не видел. Никто не чувствовал. Только Алифи начал торопиться и что-то зашипел сквозь зубы. Ощущение угрозы стало неумолимым, и я сделал единственное, что умел, о чем читал или слышал. Представил зеркало. Толстый зеркальный купол в метре над собой. Я стал эти куполом, измочаленная телесная оболочка осталась внутри, а я висел над ней, и вокруг не было силы, способной меня разрушить...
Удар был такой силы, что меня впечатало в землю. Кровь заливала лицо, кровь текла из ушей, из носа, струйкой вытекала с уголка рта. Боль рвала тело, звуки пропали. Больше всего это напоминало контузию, но какая контузия в мире, где, ни снарядов, ни авиабомб еще не придумали? На мгновение показалось, что слуха лишился навсегда, но звуки вернулись вместе с дикой головной болью. Приподнялся, так и не выпустив свое коромысло из рук. Группы не было. Жуткая куча изломанных раздавленных тел вокруг. Плоть вперемешку с железом. Определить где здесь Алифи, а где люди не смог бы и патологоанатом со стажем. Большая братская могила. Рядом почувствовал движение - это вставал капитан Логор. Ни капли не сомневаясь, что мое чудесное спасение есть результат лишь моего труда, удивленно посмотрел на Глыбу. Увидел такой же взгляд, устремленный на меня. А потом переглядываться стало некогда. Несколько шаргов уже развернули лошадей в нашу сторону.
Боец из меня и без того не ахти, а в тот момент был вообще никудышный. Копье в руках я рассматривал скорее не как оружие, а как костыль, помогающий удержаться на ногах. То, что я вообще оставался жив, относил лишь на счет случая, физподготовки прошлого владельца тела, да еще места боя. Мы точно не находились на главном направлении ударов Рорка. На пляже уже было почти все кончено, но на склонах еще отстреливались десятки лучников, а крутой подъем наверх сдерживали неровные шеренги щитоносцев. Наших, кстати. В отличие от сводных частей, их командир оставил отряд наверху и теперь только они отделяли всадников Рорка от выхода на оперативный простор. Атаковать на лошадях вверх по крутому склону, да еще против тяжеловооруженной пехоты - почти непосильная задача. Но шаргам никто этого не объяснял, а потому они лавиной катились вверх, и становилось понятно, что надолго щитоносцев не хватит.
Но их беды - это их беды, а наши проблемы - это наши проблемы. Видя приближающегося врага и не имея сил так же залихватски, как раньше кувыркаться по земле, я встал на одно колено, вкрутил тупой конец своего орудия в землю, а острый направил навстречу лошади. Я не испытываю умиления при виде огромной коричневой твари, стремящейся размолотить своими копытами мою несчастную голову. Эти лошади точно не имели ничего общего с теми грациозными созданиями, что я видел по телевизору, или даже с теми флегматиками, мерно жующими траву, которых я подкармливал в зоопарке. Эти твари хотели моей смерти ничуть не меньше своих седоков. Угрызений совести от того, что отправлю еще одну к ее звериному дьяволу, я не испытывал.
Первый всадник решил, что эта острая железная палка - шлагбаум и он успеет проскочить под ним. Не успел и просто насадился на копье вместе со своей лошадью. Правда, мне пришлось слегка этому поспособствовать, но большую работу сделал все-таки он сам. Выковырять назад остатки своего копья из этого бутерброда не представлялось возможным, а искать новое уже не оставалось времени. Так, стоя на одном колене, держась за остатки вертела, я сделал еще один шаг в этом мире.
Как узнать, хочешь ли ты на самом деле жить? Посмотреть в глаза смерти. В моем случае смерть сама смотрела на меня глазами сурового воина, поднимала его руку с кривым мечом и направляла его укрытого пеной коня. Сколько нас разделяло? Мгновение? Два? В них вместилось только одно желание, неистовое и невозможное. Не жить, не убить - нет. Вырваться из этого проклятого мира, из этого царства боли и крови. И казалось, только этот воин Рорка отделяет меня от дома. Только он. Мир передернулся рябью. Мир разорвался на полосы цветной бумаги. Мир окончательно сошел с ума, и я, в кои-то веки, принял в этом участие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
