– Похороны будут послезавтра, – тихо говорю я. – На третий день, как обычно. Утром, наверное. Игры в этот день у вас не будет, только тренировка, и если…
– Я очень постараюсь быть, – твердо говорит Влад. – Сделаю все возможное.
Мне тяжело, больно и пусто, но в этот момент я еще более отчетливо понимаю, что люблю его. Люблю, люблю, люблю.
Но это потом… об этом я буду думать потом.
***
Мне кажется, что я смогу заплакать хотя бы во время похорон, но нет. Не выходит. Я все делаю без слез: прощаюсь с телом, забираю личные вещи, плачу деньги конторе, которую мне посоветовали в пансионате, выбираю гроб и цветы для венка…
Вот и сейчас – ни слезинки. Только жуткая, выкручивающая все внутренности тоска, когда земля сыплется на крышку гроба.
Влад все это время стоит рядом, держит меня за руку, а потом, когда наступает время ехать на поминки, извиняюще шепчет на ухо:
– Мне пора.
Я киваю.
Вчера они опять проиграли, Влад все же недостаточно восстановился, а без Горецкого его тройка работает пока не так слаженно, поэтому их звено сейчас ждет персональная тренировка. А потом они едут сразу в аэропорт – на самолет до Владивостока. К счастью, Влад обо всем договорился, и мне туда с ним лететь не надо.
Я целую его в губы и тихо говорю:
– Это тебе на удачу. К завтрашнему матчу.
– Ну все, теперь точно выиграем, – едва заметно ухмыляется он.
– Ты главное, вернись целым, без травм, – прошу я. – Плевать мне на ваши победы.
– Постараюсь.
Я смотрю, как он шагает к машине, как садится за руль, как выезжает с парковки кладбища, а потом нехотя иду к автобусу, который повезет нас в кафе, на поминки. Нас – это меня и всех желающих проводить бабушку в последний путь. Их немного: две медсестры, одна сиделка из пансионата, трое соседей и несколько бабушкиных подруг, которые без конца причитают над тем, что бедная девочка (то есть я) осталась одна-одинешенька. Я не говорю им, что по факту осталась одна еще пару лет назад, когда с бабушкой это все случилось. Просто молча сижу в этом кафе, ковыряю еду и ужасно хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
Слава богу, остальные тоже не хотят долго задерживаться: съедают обед, выпивают пару рюмок водки, не чокаясь, и идут разбирать куртки у гардероба, параллельно прощаясь со мной.
А я вдруг думаю о том, что почему-то на похороны не пришла сиделка Марина. Хотя, казалось, к бабушке она относилась нежнее и заботливее всех остальных. Я даже думала ей что-то подарить на память из бабушкиных украшений. Все равно я это золото носить не буду, а она, может, стала бы…
Я вызываю такси, чтобы ехать домой, но на полдороге передумываю и называю адрес ледовой арены. Хочу попросить в бухгалтерии аванс, купить продуктов и приготовить Владу шикарный ужин, когда он приедет. Во-первых, это отвлечёт меня от ненужных тяжелых мыслей, а во-вторых, во время такого ужина можно будет сказать о том, что он для меня не просто случайная связь, и признаться наконец, что я его…
– Что вы хотели?
– Добрый день, я Морозова. Хотела аванс получить, – говорю я девочке из бухгалтерии, которую до этого ни разу не видела. Новенькая, наверное.
Она непонимающе хмурится.
– Но все перечисления работникам идут на карту. Вам аванс должен был прийти на счет вчера.
– Мне в прошлом месяце наличными выдавали.
– Да? – с сомнением спрашивает она. – Ну я посмотрю сейчас.
Она быстро пролистывает какие-то таблицы на экране ноутбука и наконец говорит.
– Морозова, вы сказали?
– Да.
– Вас нет в списке сотрудников.
– Простите, но это даже не смешно, – сухо говорю я. – Я тут работаю с августа.
– А должность какая?
– Ассистент игрока. Владислава Багрова.
Она снова ныряет в таблицы, потом смотрит на меня очень странным взглядом и говорит:
– Я не вижу такой должности. Давайте я лучше позвоню Марии Егоровне.
– Давайте, – агрессивно соглашаюсь я, а про себя думаю: «Наберут по объявлениям… даже деньги выдать не могут!»
– Мария Егоровна, – звонко говорит девушка в трубку. – Тут какая-то Морозова пришла, говорит, что ей наличкой надо выдать, а в списке ее нет, и я не знаю… Где? Я верхнем ящике? В конверте? Сейчас посмотрю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она идет к столу начальницы, выдвигает верхний ящик стола и действительно достает конверт. Пустой.
– Мария Егоровна, но тут нет ничего. Что? Багров должен принести? Ага, ну поняла, ладно, так и скажу. Спасибо.
Она кладет трубку и с укором говорит:
– Могли бы сразу сказать, что официально не устроены! Заходите завтра. Ну или можете сразу к Багрову обратиться, если он вам платит. Мы тут вообще-то не нанимались чужие деньги туда-сюда передавать.
У меня так сильно стучит кровь в висках, что я ее едва слышу. Но все же слышу.
О Господи.
Господи…
Меня не держат ноги, я пошатываюсь как пьяная и без единого слова выхожу из бухгалтерии.
Как я сразу не догадалась? Все же лежало на поверхности: отсутствие нормальных обязанностей, нереальная по меркам рынка зарплата, внезапно возникшая на ровном месте должность, которая нужна была только для того, чтобы я никуда не делась.
Я ощущаю себя разбитой на много-много маленьких кусочков, которые никогда в жизни не соберутся снова в прежнюю Алину. Это так унизительно. Вот это все…
Нет у меня работы. И никогда не было.
Все мои честно заработанные деньги, которыми я так гордилась, на самом деле были просто деньгами Влада. Как он, наверное, смеялся, когда я упрямилась и не брала его карточку, пытаясь заплатить сама.
Не было никакого «сама». Это все деньги Багрова. Которыми он оплатил мое присутствие рядом с ним. Купил. Как проститутку. Оксана из салона красоты как-то мне рассказывала, что в Тайланде можно купить себе девушку на весь отпуск, и она будет не просто спать с тобой, но и слушать тебя, заботиться и гулять с тобой под ручку.
Вот так и Багров. Купил меня. На сезон.
В его защиту можно сказать, что он был заботливым покупателем: цветы дарил, оргазмы доставлял, к друзьям вот свозил… Наверное, в завершение наших товарно-денежных отношений даже премию бы выдал. За ответственное отношение к работе.
Как он, интересно, уговорил менеджера на эту авантюру? И остальных? Хотя… Пока Багров приносит им победы, они для него и не такое сделают.
И ведь все знали. Все. Дмитрий Петрович, ребята из команды, тренер, массажисты, отдел кадров…
Поэтому и нельзя было мне никого трогать. Потому что я, оказывается, была собственностью Багрова, сама того не зная. А собственность не имеет права делать массаж другому мужику, который за это не платил!
Я возвращаюсь в бухгалтерию и кладу перед девушкой карточку из черного пластика с золотым тиснением.
– Будьте добры, передайте это Багрову.
– А сами что? – ворчит она. – Не можете что ли?
– Не могу, – честно отвечаю я и выхожу, аккуратно притворив за собой дверь.
Свой пропуск я выбрасываю в мусорку около арены. И домой еду на метро. Потому что на такси себе я не заработала.
Глава 22. Стук со дна
Где-то под утро мне пишет Влад.
«прилетели. как ты?»
Я малодушно отвечаю:
«Все в порядке, удачи на игре»
Все ОЧЕНЬ не в порядке, но я не могу об этом сказать сейчас. Уж точно не перед матчем, который так важен для Влада. Им нельзя сегодня проиграть, если они хотят претендовать на что-то в этом сезоне.
А они хотят.
Влад хочет.
Так что… Пусть сыграет, а потом я все скажу. Или он сам все поймет.
Смешно, правда? Я все еще переживаю за него. Хотя и не должна, потому что он мне сделал так больно, что внутри меня теперь одна сплошная рана. Я ненавижу его и ненавижу себя. За то, что такая глупая. За то, что меня так легко оказалось купить. За то, что видела любовь там, где был голый расчет.
Я не сплю всю ночь. Не могу. Но, наверное, надо хотя бы попытаться уснуть. Я пытаюсь. Но под утро признаю свое полное поражение. Кажется, в аптечке было снотворное, которое выписывали бабушке. Интересно, у него не истек срок годности?
