его о факторах успеха, ему в голову в первую очередь пришли гены.
Хотя в большинстве случаев объяснение собственной успешности ссылками на генетику придумывалось респондентами экспромтом, на ходу, оно не было абсолютно случайным. Такого рода биологическая аргументация распространена в России вовсе не потому, что все безоглядно верят в роль генов, но из-за того, что генетика предлагает удобное оправдание неравенства. Трудно оспаривать то, что якобы предопределено самой природой. Кроме того, светские способы «натуралистического» объяснения социального и исторического имеют в России сильную традицию. И это несмотря на утверждение Карла Маркса о том, что бытие определяет сознание.
Советская традиционалистская идеология утверждала, что все в обществе должно соответствовать установкам «природы»; это касалось, например, традиционной семьи и гендерных ролей с упором на материнство для женщин. Глубокое укоренение этих идей среди интеллигенции отчасти было связано с тем, что в СССР приоритет отдавался естественным, а не социальным наукам. Способствовал этому и консервативный характер советского инакомыслия[222].
Следовательно, в то время как на Западе критическая мысль, особенно феминистская, доказывала, что навязанные обществу репрессивные иерархии являются чисто человеческим конструктом, не имеющим никакого отношения ни к природе, ни к биологии, советская интеллигенция продолжала тяготеть к политически консервативным взглядам, которые сочетала с биологическими интерпретациями общественной истории и человеческого поведения. Американский историк науки Лорен Грэхэм в начале 1980-х годов писал по поводу СССР следующее: «Точка зрения, подчеркивающая значение „природных“ факторов, пользовалась хотя и не всеобщей, но на удивление широкой поддержкой среди не только генетиков, но и целого спектра, казалось бы, несовместимых друг с другом групп, включая представителей литературного авангарда, диссидентов, антимарксистов, специалистов-этнографов, консервативно настроенных националистов и представителей милицейского руководства»[223]. Многие из моих респондентов – сознательно или нет – переняли это биологически мотивируемое мировосприятие. Оно пережило советский период и процветает сегодня. Путинский консерватизм и растущее влияние Русской православной церкви не укрепили, но и не ослабили подобный биологизм[224].
Впрочем, склонность придавать особое значение генам отличает не только российскую, но и североамериканскую элиту. Согласно нескольким исследованиям, проведенным социальным психологом Майклом Краусом, представители высшего класса США склонны придерживаться эссенциалистских воззрений, включая убеждение в том, что их успешность обусловлена врожденными талантами[225]. Однако в большинстве своем они достаточно осмотрительны, чтобы не позволять себе, по крайней мере публично, декларировать такие взгляды – особенно на фоне усугубления социального неравенства. В этом и состоит принципиальное различие между российскими и западными элитами: последние используют более деликатный публичный нарратив, который легче «переваривает» широкая общественность, в отличие от неприкрашенного русского стиля.
Нарратив богатых русских, проводящих много времени на Западе, меньше сфокусирован на генах как таковых, но тоже содержит натуралистические элементы – например, предпринимательству приписывается некая биологическая подоплека. «Предпринимательство – это талант. Оно требует определенного набора качеств: быстроты мышления, смелости, силы воли и многого другого», – объяснял мне мультимиллиардер Петр Авен. Сам он этими качествами не обладает (по его словам, по складу характера он больше ученый), но зато сумел успешно применить в бизнесе свои академические навыки. «В каждом обществе есть определенный процент прирожденных предпринимателей, – считает Авен, хотя таким факторам, как воспитание и окружение, он также отводит определенную роль: – Конечно, смогут ли люди реализовать подобные задатки, во многом зависит от среды, в которой они растут и живут».
Некоторые респонденты также подчеркивали роль удачи. «Разумеется, гены многое решают в жизни, они определяют личность, – рассуждал миллиардер Роман Авдеев. – Но у меня не было особых талантов. Мне просто сильно в жизни везло». Вернувшись в 1988 году с военной службы, он продолжил учебу в Московском энергетическом институте и параллельно занялся продажей декодеров для телевизоров. На сегодня ему принадлежит Московский кредитный банк, один из крупнейших частных банков в России по размеру активов, а личное состояние самого Авдеева в 2021 году оценивалось в 1,8 долларов. Экономист Роберт Фрэнк считает, что в обществе, где победитель получает все, удача действительно является ключевым фактором, который определяет, кто именно из массы талантливых, способных, образованных людей достигнет вершины[226].
Выводы Фриланд, непосредственно наблюдавшей за восхождением олигархов в 1990-е годы, совпадают с заключением Фрэнка: их успех, по ее мнению, в значительной мере был обусловлен удачей. Речь идет не только о том, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время: «Вы могли где-то что-то прочитать или у вас могла состояться какая-то беседа, и эта отложившаяся в голове информация позволила вам увидеть зарождающуюся возможность в стремительно меняющемся мире»[227]. Социальный предприниматель Вероника Зонабенд признает, что ей и ее мужу повезло «жить в нужном месте в нужное время»: «Мы смогли очень быстро адаптироваться – в этом было наше главное преимущество». Причем Зонабенд считает способность к быстрой адаптации не индивидуальной чертой их характеров, но следствием счастливого совпадения их возраста и запроса эпохи: «Нам повезло: в тот момент, когда менялись системы и открывались новые возможности, мы находились как раз в том возрасте, когда человек наиболее гибок, чтобы всем этим воспользоваться».
Несмотря на всю логичность такой точки зрения, среди моих респондентов она была скорее исключением, чем правилом. Удача редко фигурирует в их нарративах, и несложно догадаться почему. Признание роли везения как ключевого фактора на пути к богатству существенно подрывает их версию личного успеха, который они объясняют собственными достижениями и заслугами. Это особенно верно в тех случаях, когда богатство слишком явно связано с нелегитимным источником, будь то преступная деятельность, коррупция или непотизм. Опять же, богатые русские не одиноки в своем стремлении игнорировать везение как важнейшую составляющую их успеха. Фрэнк утверждает, что подавляющее большинство успешных людей по всему миру склонны отвергать удачу, объясняя свои достижения талантами, интеллектом и трудолюбием[228].
Религиозность
Частые упоминания Бога наряду со ссылками на гены отражают специфическое отношение к религии в постсоветской России. Советское воспитание было в основном атеистическим. Хотя в некоторых семьях религиозные традиции берегли на протяжении всего советского периода, советская элита – члены коммунистической партии, офицеры, прокуроры, сотрудники КГБ и другие – придерживалась атеистических взглядов. Но в условиях постсоветского ценностного вакуума и путинского консерватизма многие представители элиты, несмотря на атеистическое советское воспитание, начали открывать для себя религиозную веру.
Этот процесс непрост. Бывший миллиардер Борис Минц признался мне, что не может поверить в Бога, потому что вера либо впитывается с молоком матери, либо приходит в результате некоего откровения. С тех пор как ему исполнилось
