пять минут! – взмолилась Элла, вцепившись в поднос. – Мне тут ужасно одиноко.
– Ну, хорошо.
Хэмиш как бы нехотя уселся обратно на свой малюсенький табурет.
Он решил, что теперь можно развлечь Эллу, и рассказал ей смешные истории про своё прошлое, и как его с позором прогнали с поля боя одной масштабной войны в мире существ, когда он, вооружившись тяжёлой булавой, разбросал и чужих и своих в разные стороны. Потерь среди своих оказалось больше, и Хэмиша отстранили, приказав оттаскивать раненых в лазарет. Он отнюдь не стеснялся своего прошлого, считая себя невиновным, а скорее жертвой обстоятельств. Да, он неуклюж, но битвы и убийства – это не его стезя. Разве он виноват в том, чем наградила его природа?
Элла вначале смущённо хохотала, а потом уже не стеснялась и просила рассказать ещё. Позже она с непривычным для себя чувством бушующей энергии выпалила, что проголодалась, и Хэмиш так быстро вернулся с постным чечевичным супом, сэндвичем с лососем и стаканом морковно-яблочного сока, что она даже не успела обратить внимание на его отсутствие.
***
Она рассказала ему про свою скучную работу и что ей не доверяют серьёзные дела. А вот самое главное – то, почему она оказалась в больнице, Элла забыла. Точнее, доктор сделал всё возможное, чтобы пока на время всё ужасное испарилось из её головы.
Хэмиш даже пообедал вместе с ней, захватив небольшой раскладной столик и удобный для себя стул. Когда стало темнеть, он сказал, что ему нужно отлучиться, и вышел в коридор, где его тут же встретил доктора.
– Ты прекрасно справляешься, мой дорогой великан, – сказал хозяин больницы, запрокинув голову вверх, одобрительно смотря на Хэмиша.
– Стараюсь, сэр. Она очень милая.
– Ты, главное, не влюбись в неё! – захохотал доктор. – Ей рановато.
Тот порозовел, как закат жаркого летнего дня, и не смог ответить ничего вразумительного. На этом они разошлись, и доктор велел принести Элле горькую настойку и проследить, чтобы та всё выпила.
Глава 22
Комната на сотом этаже и Ковенская проверка
Следующей ночью Ава спала хуже. Её стало мотать из сна в сон, и она делала тщетные попытки перенестись обратно или хотя бы проснуться. Ведьминская сила там не работала, как ни старайся. Попав в воронку какого-то небытия, Авалинда летала там, не имея возможности переместиться в другое место. Такое случалось и раньше, но так давно, что сейчас уже и не вспомнить. Она осознавала, что спит, но была чем-то скована. Вообще сон ведьмы – это не сон в обычном понимании, когда ваше подсознание путешествует по закоулкам разума и лишь немногим везёт бывать в иных мирах. Ава всегда знала, куда её занесёт, но не сегодня.
Наконец под утро она очутилась в странном многоэтажном доме в некой квартире. Оказавшись внутри, она сразу прошла в гостиную и уставилась на уродливую люстру, которая хотя и была с множеством лампочек в пыльных плафонах, свет давала, как маленькая свечка. По правую руку стоял шкаф из дуба, старый, со скрипучими дверями. От него за километр несло нафталином, а уж, если открыть нижние ящики, аромат этого средства заставил бы вас прослезиться.
Слева располагался небольшой диван, застеленный чёрным шерстяным пледом, а впереди всего этого сомнительного великолепия – огромная застеклённая лоджия. Ава вышла и посмотрела вниз. Казалось, что до земли этажей сто. Её охватило чувство тревоги вперемешку с какими-то детскими страхами темноты и неизвестности. Комната пустовала, но чьё-то присутствие нависло тяжёлым облаком.
Боязнь темноты? Это не про ведьму и уж тем более не про Авалинду. Обычно в темноте она чувствовала себя хорошо. Конечно, в ней могут укрыться разного рода сущности, но не стоит так уж бояться её.
Она сделала шаг вперёд и почувствовала сковывающий страх, да такой силы, что не смогла сдвинуться с места. Источника опасности не было видно, как ни смотри, но чьё-то присутствие обволакивало с ног до головы, будто впитывалось через кожу и насаждало черноту и ужас. Авалинда застыла, не в силах пошевелиться. Она с трудом вертела глазами, как могла, но ничего не видела. Комната начала пожирать ведьму.
В этот момент Магна вытащил её, ухватившись лапами за руку, стараясь не поцарапать, и резко вернул назад. Авалинда очнулась в холодном поту.
– Что случилось? – спросила она, усаживаясь в кровати, скрестив ноги, и включила прикроватный светильник. Жажда подступила к горлу. Страх всё ещё не отпускал, даже конечности затекли и неприятно покалывали.
Магна лёг в ноги и свернулся клубком. Он не хотел разговаривать, но через мгновение стал посылать ей свои мысли:
«Ты зашла на чью-то территорию, раскрыла себя и оно хотело сожрать тебя живьём. Пришлось вмешаться, а я так сладко спал»
– Вот оно что.
Ава залпом выпила полный стакан воды. На улице было ещё темно.
– А что ещё ты заметил?
Магна взъерошился.
«Там кто-то был, кто-то злой, нутро чёрное, без просветов. Загубит и глазом не моргнёт. Я никогда такого не встречал. Его самого не было, но частичка там осталась. Своеобразный запах»
– А что он там делает?
«Ему нравятся места, где произошла смерть. Неважно чья. Он туда приходит и наслаждается отрывком жизни перед самым моментом смерти. А потом и саму смерть проигрывает бесконечно. Часто затягивает туда того, кто скончался, и мучает последними минутами. Редко кто из людей переходит мирно на ту сторону, так что у него куча вариантов для развлечений»
Аве стало совсем не по себе. Электронный будильник на тумбочке показывал четыре цифры: 07:58.
– Пойдём-ка позавтракаем. Я абсолютно не выспалась. Как будто и не спала вовсе.
«Я знаю. Пока я тебя не вытащил из последнего места, такого насмотрелся!»
– Спасибо тебе, мой дорогой друг!
Ава сгребла кота в охапку и крепко поцеловала в лоб. Руки еле обхватили огромного котищу. Магна поёжился и грозно зарычал, но через секунду размяк и замурлыкал.
– Вначале накормим тебя, – сказала Ава.
Она сотворила некое подобие кошачье-собачьей миски и положила туда кусочки свежей телятины, припущенных овощей и немного варёной овсянки. Магна, как и Авалинда, мог перемещаться между мирами, сквозь пространство и время. В человеческом мире – да и любом другом – у него был отличный аппетит. Дома, в Дан Эйд, он питался чем придется. Мог весь день проваляться, а к вечеру насладиться поглощением энергии от заката двух солнц и быть сытым. Вообще он сам умел сотворить себе любое лакомство, но в своих пищевых привычках был неуёмен и прожорлив. Авалинда следила за его весом, как бы смешно это ни звучало.
А то, что она предложила ему сегодня, было одним из его любимых блюд. Хотя на первом месте всегда стояла селёдка, свежая, только что выловленная. Он обожал разрывать лапами тушку рыбы и грызть хребет. От запаха даже сырой селёдки и пропахшей ею
