не всех специальностей. Когда-то давно мертвецкой заведовали некроманты, теперь это основная обитель магистров крови. Нечего вам на трупы смотреть, и точка.
За спиной послышались печальные вздохи. Создалось впечатление, что радуюсь запрету похода к мертвецам одна я. Хотя трупы я никогда и не видела, смотреть на них не было никакого желания.
— Справа и слева от коридора, из которого мы пришли, есть небольшие молельни, можете сходить посмотреть, потом возвращайтесь сюда.
Народ так быстро разбежался в разные стороны, что я потеряла Ирмис из виду. Пожав плечами, я пошла к алтарю Ино.
В небольшом помещении оказалось довольно темно. На стенах тускло горели магические светильники, создавая атмосферу уединения. Алтарь со статуей Богини стоял прямо напротив входа. Сама статуя была идентична нашей из башни, то меньше раза в три. По бокам и перед ней горели свечи, а в воздухе витал легкий запах благовоний. А вот скамейки в помещении было всего две, они стояли друг за другом, и я полагала, что предназначались они для больных.
Толпа быстро осмотрелась и побрела во вторую молельню. Я подошла к статуе поближе. Дома я часто молилась, по поверьям, оракулы ближе всего были к Богам из всех магов. Попросив защитить мою семью и даровать мне сил жить вдали от любимых, я дотронулась до статуи, и мне показалось, что камень ответил теплом. Украдкой улыбнувшись, я развернулась и пошла в другую молельню. Почти все уже стояли в коридоре, ну и ладно, подождут.
Вторая комната по размерам была идентична первой, на стенах висели всё те же светильники, только обстановка казалась скорее мрачной и жутковатой. Хотя может это всё моё воображение, ведь я пришла к алтарю Бога смерти. Статуя Хорта была высечена из тёмного, почти чёрного камня. Она изображала мужчину, на голову которого бал надвинут капюшон. Лицо у него отсутствовало. Рука была протянула вперед к смотрящему, призывая взяться за неё и уйти с ним.
Я покачала статуе головой. Нет, Хорт, пока ещё рано. Я обошла скамейки и двинулась к алтарю. Здесь также горело множество свечей, но тепла от них не чувствовалось совсем. Я аккуратно поднесла руку к пламени.
«Поразительно!» — подумала я, — «пламя не обжигает, оно просто ледяное!». Очередная вещь, которая меня удивила. А ведь я считала себя такой начитанной! Сколько книг о Богах я перечитала, и ни в одной ничего не говорилось об этом.
Я поежилась, постоять и просто молча уйти показалось мне неправильным.
— Приветствую тебя, Наитемнейший Хорт, властитель смерти, — прошептала я.
Внезапно мне захотелось дотронуться до статуи. Неуверенно подняв руку, я прикоснулась кончиками пальцев к складкам каменной мантии и тут же одёрнула их. Статуя обожгла кожу нестерпимым холодом. Было так больно, что я слегка вскрикнула.
На счастье, в помещении было пусто, и этого никто не заметил. Я быстро покинула комнату, а Хорт всё также неподвижно стоял с протянутой вперед рукой.
— Что ты там так долго? — прошептала Ирмис, — эта худющая того и гляди сейчас лопнет от недовольства.
Я хотела пожать плечами, но вышло нервное дёрганье. К моему облегчению, послушник-бугай, убедившись, что все вернулись, просто продолжил экскурсию.
— Коридор, уходящий налево, ведёт в крыло легких больных, палатам терапии, детским палатам. Отделение, в котором лечат адептов тоже там, пойдёмте посмотрим.
Он махнул рукой, и мы двинулись следом. Отделение представляло из себя длинный коридор, на одной из стен которого располагались высокие окна, а на другой простые двери на равном удалении друг от друга. Магические светильники тоже имелись, но днём они еле горели, света от окон хватало с лихвой. Около окон располагались деревянные скамейки.
Пусть тут и было светлее, чем в предыдущих помещениях, всё увиденное навевало жуткую тоску. Могли бы хоть цветов поставить. Надо обязательно предложить отцу при случае.
Сначала мы зашли в палаты для адептов, моя кровать пустовала, а четыре дальних занимали какие-то люди. Как пояснил нам вошедший старенький целитель, эти гении-первокурсники решили опробовать на себе заклятие трансформации, найденное в библиотеке в одном из древних фолиантов, в результате они переломали себе почти все кости, и уже несколько дней существуют на сильнейших обезболивающих настойках. Заклятие через несколько дней должно ослабнуть, и только тогда можно начинать сращивать кости, иначе они просто переломаются заново.
Дальше мы прошли в детскую палату, она была просторной и наконец-то не такой мрачной. На стенах изображались сцены из сказок, все кроватки были огорожены разноцветными яркими ширмами с абстрактными рисунками.
На входе нас встретила пухлая низенькая пожилая целительница. Она так быстро тараторила и жестикулировала, что мы едва поспевали за её речью.
— Ох, ребятки, проходите, проходите! — махала она руками, — тут я, вот, дежурю сегодня, деток-то нет, но это и хорошо, что детки здоровые, пусто сегодня! А то бывает кто ручку сломает, что коленки сдерёт, а зимой ужас, что творится! Столько больных, столько больных! Не успеваешь от кровати к кровати бегать.
Она суетливо провела нам экскурсию по палате, то и дело перескакивая с мысли на мысль, увеличивая темп речи. Обычно с такими суетными людьми очень тяжело, но эта женщина лучилась добротой, что невольно вызывало улыбку. Наверное, такие люди и должны работать в шустрыми детьми.
— А в нашей городской лечебнице нет отдельного отделения для детей, — сказал Ирмис, — у нас всех вместе лечат.
— Ха! А у меня в деревне вообще нет лечебницы, — скептически ответил одногруппник, — вообще одна целительница, да и та уже бабка древняя, придёшь лечить одно, так хорошо, если с чем новым не уйдёшь.
— Зачем тогда на травы пошёл? — съязвила Ирмис, — вон пошёл бы в целители и помог бы бабке древней, а?
— Да вот ещё, — фыркнул он, — буду продавать зелья и зарабатывать, а там, может, и получше работёнку подыщу. Вон в каждой богатой семье есть свой зельевар.
— Да нужен ты больно в богатой семье, я б тебя в свою не наняла.
— А я бы к тебе и не пошёл, что за богатая семья, что не может купить зелье для своей дочери? Такой зад отрастила, что вон, скоро мантия лопнет, — прошипел он так, чтобы все вокруг тоже услышали, и отошёл к травникам.
Ирмис густо покраснела, с огромным трудом сдерживая ярость. На сжатых кулаках побелели костяшки. Толпа зашепталась.
— Это было подло, — сказала я, положив руку ей на плечо, — не слушай этого типа, ему явно недостает хороших манер.
— Ничего, я расскажу об этом брату, — зло шепнула она.
Сдержать себя девушке стоило неимоверных усилий. Несколько раз мне показалось, что она вцепится этому дураку в лицо.
