Остаток экскурсии она молчала, прожигая взглядом макушку хама, хотя по глазами было видно, как Ирмис расстроена.
Я то и дело бросала взгляд на парня, никаких угрызений совести он явно не испытывал. Отвратительный тип. Вообще как-то получилось, что все девять травников сбились в одну кучу и ходили исключительно вместе, на других специальностях такого единения не наблюдалось. Целителей было слишком много, чаровники хорошо общались со всеми, а из нас, прорицателей, подружек не получилось бы никогда.
Нет, с Ирмис мы ладили хорошо, она мне нравилась. Умная, добрая и приятная в общении. Да, очень неуклюжая. И ни разу она не толстая, просто с такими формами, что многие позавидуют, хотя этому парню видимо ещё рано это понимать. И её спокойствию можно позавидовать.
Дарина была сильно в возрасте, ей наши заботы и разговоры были предельно скучны, на её счастье среди целителей были люди её возраста, плюсом такие были и на старших курсах, с ними она и общалась, мы же её видели только на занятиях. А ещё в группе была Талиса… Кстати о ней. До меня только что дошло, что её с нами нет. Куда она делась? Вроде на выходе из башни я её видела.
Лезть к Ирмис с расспросами я не стала, она и так выглядела очень удручённо. Ага, то что нужно! Я поймала Аарона взглядом, и он тотчас же вырос рядом со мной.
— А ты не видел нигде Талисы?
— Кого?
— Ну прорицательница такая высокая, вечно накрашенная и на каблуках.
— Ааааа, — понимающе протянул он, — та безотказная истеричка.
— В смысле? — не поняла я.
Аарон закатил глаза к потолку.
— В смысле, что она переспала со всеми, у кого есть титул и деньги. Я от неё еле отвязался.
У меня отвисла челюсть и, кажется, я покраснела. Парня моё выражение лица явно позабавило.
— Ты, что, не знала, что ли? Ну ты даёшь… По-моему, даже все магистры в курсе.
— А что же её не выгонят тогда? Не думаю, что Верховная жрица одобряет подобное поведение у себя под носом.
— Не одобряет, — кивнул он, — только отец Талисы сделал очень крупное частное пожертвование, и поведение не стало так уж и мешать.
— Не может быть, — помотала я головой, — жрица за монеты забыла о морали?
Я была обескуражена.
— Ну, не жрица, — протянул он, — а те, кто повыше. А титул Верховной жрицы, как ты знаешь, сменный. Сегодня одна, завтра другая. Не забивай голову, правда.
Жестом парень предложил продолжить экскурсию, а то мы уже заметно отстали от толпы, и мы молча двинулись.
Наверное, ему я казалась по-детски наивной. Хоть в слух это не озвучивалось, но в глазах иногда читалась какая-то жалость, что ли.
Неприятные мысли про взятки я оставила на потом. А вот новость про Талису как-то пролетела мимо меня, ладно, но Ния-то должна знать по идее? Надо будет уточнить. Я и так плохо относилась к этой выскочке, а теперь и подавно. Вообще не понимаю, как её родителям удалось воспитать такой позор для семьи. Мама-то приличная!
Вскоре экскурсия по этому крылу закончилась, и мы двинулись в другое.
— В данных отделениях содержатся тяжелобольные и умирающие люди. Люди, которых нужно долго лечить, за которыми нужен постоянный уход и прочее, — сказал наш огромный сопровождающий, — тут работают самые сильные и способные целители.
— А почему вообще есть умирающие? Почему не все болезни можно вылечить?
Ответил на этот вопрос вышедший из отделения седой высокий мужчина с длинной белой бородой. Я его знала — это был магистр Лариус, действительно очень сильный и уважаемый маг, хоть у нас есть свой придворный целитель, на все сложные случаи вызывали именно его. Я почти уверена, что это самый опытный целитель в Ларминии.
И тут моё сердце пропустило несколько ударов. Он же меня знал в лицо! Я стояла и смотрела на старца огромными от ужаса глазами, не зная, куда скрыться. Ещё шаг — и моя тайна раскрыта. Но боялась я зря. Он окинул взглядом толпу, на секунду дольше, чем нужно, остановившись на мне, но виду не подал. Затем он развернулся к задавшему вопросу и ответил:
— Как бы сильны мы не были, но даже объединив усилия нескольких магистров, часть заклятий просто невозможно побороть.
Он тяжело вздохнул, а в глазах скользнула тень печали.
— Болезни и травмы можно вылечить, на некоторые требуется больше времени, чем на другие. Кто-то уходит от нас в тот же день, а кто-то задерживается на недели. Организм человека, как бы не казалось обратное, вещь очень и очень хрупкая, некоторым людям требуется множество времени на борьбу с болезнью даже под контролем магии. Но всё это благополучно вылечивается, — он сделал короткую паузу, переведя дух. — Но иногда к нам обращаются больные с действительно тяжёлыми недугами, вызванными магией и искусными проклятиями. Мы делаем всё возможное, но увы… — он покачал головой и замолчал.
Магистр Лариус отнёс дежурным адептам какие-то бумаги, а потом возвратился к своему отделению. Открыв дверь, он обернулся и спросил:
— Хотите осмотреться?
Мы дружно закивали.
— Тогда очень тихо и аккуратно, — ответил он, — больные отдыхают.
Мы ещё раз дружно кивнули и двинулись следом.
Атмосфера палаты тяготила. Тут было темно, душно и жутко одновременно. Огромное помещение разделялось ширмами на небольшие участки, в каждом из которых располагались кровати. И без того тусклые светильники здесь, казалось, не горели совсем. Даже свет от них лился неприятный глазу. Ирмис схватила меня за руку, и мы медленно пошли вдоль рядов. Большая часть кроватей пустовала, некоторые отделения полностью ограждались от посторонних, а на ширме предупреждением висел большой красный крест. Я вопросительно посмотрела на прорицательницу, но та помотала головой.
— Там лежат те, к кому нельзя прикасаться, — прошептал на ухо Аарон.
— Откуда ты знаешь? — ещё тише спросила я в ответ.
— У меня тут тётя лежала, мы с отцом один раз её навещали и…
Проходившая мимо целительница на нас шикнула, и парень замолчал, показав жестом, что расскажет потом.
Соседнее огороженное отделение было открыто. На единственной занятой кровати кто-то лежал. Убедившись, что целитель не видит, мы молча подошли чуть ближе посмотреть. На койке оказался мужчина, определить возраст которого было практически невозможно. Его кожа настолько истончилась, что обтянула череп словно тонкий слой воска. Волос практически не осталось, губы потрескались в кровь, а глазницы ввалились так глубоко, словно перед нами лежал мёртвый. Не сразу, но мы заметили запекшуюся кровь в уголках рта, в ноздрях и даже в ушах.
Больной часто поверхностно дышал, издавая металлические хрипы. Ирмис
