что думает. Ее честность так же освежает, как и ее невинность. Невинность не в сексуальном смысле — то, как она целовала меня и жестко скакала на мне, доказывает, что она женщина, которая знает, что ей нравится. Это другой вид невинности, как будто у нее нет конечной цели. Лиллиан вообще не заинтересована в игре. А может быть, даже не знает о ней. В Нью-Йорке у каждого есть конечная цель и соответствующая ей программа действий. Успех больше зависит от того, кого ты знаешь, чем от того, насколько усердно ты работаешь. И как бы мне ни было неприятно это признавать, корпоративный Манхэттен по-прежнему остается мужским клубом. У женщин, которые охотятся за такими мужчинами, как я, есть драйв в глазах. Они видят во мне средство, чтобы добраться из пункта А в пункт Б. У Лиллиан ничего этого нет. Как будто она просто существует, принимая каждый день таким, какой он есть, и впитывая жизнь из прожитого.
Ничто в ней не наиграно. Ни ее смех, ни ее улыбка, ни ее радость. Она самый естественный человек, которого я когда-либо встречал. А естественность — редкая находка в моем мире.
— Сэр, вы не можете войти туда…
Я поднимаю взгляд от стола в том момент, когда Хейс врывается в мой кабинет. Он показывает пальцем через плечо.
— Кто это, черт возьми?
— Бекки. Моя временная сотрудница.
Бекки просовывает голову в открытую дверь, ее глаза расширяются, когда она переводит взгляд с Хейса на меня. Должно быть, ей странно видеть меня в одной комнате с моей генетической копией.
— Мистер Норт, мне очень жаль. Я просила его подождать, но…
— Все в порядке. Не принимай это на свой счет. Этот засранец никого не слушает.
Хейс опускается в кресло перед моим столом.
— Кофе. Черный, — кричит он свой заказ Бекки.
Я качаю головой.
— Она не официантка.
Бекки отходит от двери. Пошла ли она за чашкой кофе для Хейса или в туалет, чтобы побушевать, я не знаю. Надеюсь, что последнее.
— Я думал, ты используешь Джиллингем в качестве секретаря. — Он проверяет часы, как будто у него есть более важное дело.
— Помощника. И нет. У меня уже есть временный сотрудник, так что Лиллиан снова в твоем распоряжении. — И почему от этого факта мне хочется перевернуть стол и зарычать, как гребаное животное?
— Получил то, что хотел, теперь избавляешься от нее, да? — Он подмигивает.
— Только не это снова…
— Просто признай это, брат. Я вижу это по твоему лицу.
Я прищуриваюсь на него.
— И что ты видишь на моем лице?
— Напряжение исчезло. Раньше у тебя здесь было столько напряжения. — Он проводит пальцем по своему лицу вокруг глаз и на лбу. — Этот нахмуренный вид, типа «я такой раздраженный, потому что к моему члену не прикасались лет пять».
— Ты идиот.
— И вот здесь, вокруг рта. — Он показывает на свой рот и поджимает губы. — Мне так грустно, потому что у меня нет киски, — говорит он насмешливо высоким голосом.
Я не могу удержаться от смеха.
— Чего ты хочешь?
— Август созвал собрание.
— Прямо сейчас? — Я оглядываю свой стол и смотрю на все то дерьмо, которое мне нужно сделать.
— Через час.
— Я не могу. У меня запланирован звонок и встреча в другом конце города…
— Перенеси.
— Я должен бросить свои дела из-за Августа?
Хейс отвечает взглядом, который говорит: «Да, тупица».
— Мистер Норт. — Бекки вбегает в мой кабинет с кружкой кофе, стараясь не расплескать его, хотя ее сильно трясет. — Ваш кофе.
Он берет его у нее, даже не поблагодарив.
— Спасибо, Бекки. Почему бы тебе не сделать перерыв.
— Сэр…
— Хадсон, помнишь? — поправляю я ее.
— Хадсон, сэр, я только час назад приехала.
— Все в порядке. Я справлюсь с телефонами. Возьми перерыв минут на пятнадцать.
Она слегка кланяется, выходя из комнаты.
Хейс отпивает кофе и делает кислое лицо, прежде чем поставить чашку на мой стол.
— Хорошего помощника теперь так трудно найти.
— Ты претенциозный мудак.
— Я просто честен. — Он встает и поправляет галстук. — С нетерпением жду возможности узнать все о вашей поездке. Нам всем не терпится приступить к работе над этим новым проектом. — Его пристальный взгляд удерживает мой, пока он ждет, когда я расколюсь и признаюсь, бросая вызов сказать ему правду. Правда в том, что я не подписал контракт. Нового проекта нет.
— Я отменю дела на утро. — Беру телефон, чтобы позвонить и изменить свой день.
Хейс ухмыляется. Уверен, что он подозревает, что я провалился, и с нетерпением ждет моего унижения. Он живет ради возможности стать любимым сыном Августа. Мои неудачи дают ему прекрасную платформу.
Через час после этого я вхожу в конференц-зал, где уже ждут мои братья. Александр сидит рядом со своей помощницей, миссис Джонс. Хейс кричит своей «секретарше» мисс Ньютон о том, что он хотел бы получить сегодня горячий обед, а не «холодную жижу», которую она подала в прошлый раз. Я не взял Бекки с собой на эту встречу. Я ожидаю, что она будет короткой и некрасивой.
— Где контракт? — спрашивает Александр, прежде чем моя задница опускается на сиденье.
Он всегда был немного другим. Прямолинейным. Парню незнакомы такие понятия, как обаяние и утонченность. Это одна из тех вещей, которые я люблю в нем больше всего.
— С Новым годом, брат. Что вы с Джордан делали, чтобы встретить Новый год? — Я явно тяну время. Лучше нанести смертельный удар, когда все стороны будут присутствовать, и, как всегда, мы ждем Августа.
Алекс быстро моргает, как будто мой вопрос сбил его с толку. Медленная улыбка растягивает его губы.
— Ничего такого, о чем бы я тебе рассказал.
— Понял, — говорю я, ухмыляясь.
Я не видел своего брата таким довольным за все годы, что его знаю. Александра нелегко любить. Он никогда не открывался женщине. Но Джордан разорвала его и вонзилась в центр его груди, отказываясь сдвинуться с места.
Дверь распахивается, и входит мой младший брат Кингстон, как будто весь мир ждет его присутствия и время не начнет отсчет, пока он не скажет.
— Здравствуйте, братья. Надеюсь, я не опоздал.
— Что ты здесь делаешь? — Я был готов к своему полному унижению перед двумя братьями, но не перед всеми тремя. Кингстон здесь больше не работает. Зачем Августу понадобилось приглашать его на эту встречу?
— И почему ты одет как гигантская козявка? — рычит Хейс.
На нем оливково-зеленый костюм и шелковая рубашка цвета розовой жвачки. Его воротник расстегнут у горла, демонстрируя толстую цепочку с
