"Нужно немного подождать, и тогда можно будет стрелять как раз по борту. Надо использовать момент внезапности..."
Танки были уже близко, земля дрожала, поднятая гусеницами пыль ела глаза. Второй номер хотел было стрелять, но Фриц тронул парня за плечо. Танки были совсем рядом. Шменкель хорошо видел фашиста с губной гармошкой, который неплохо устроился за башней. Другой фашист жевал бутерброд. Картина эта была точь-в-точь такой, какой ее обычно рисовали в немецких журналах. И в этот момент раздался взрыв. Это взорвались баки с горючим на одном из танков. Очередь, которую дал Шменкель, прошла немного выше брони и скосила фашистского командира, торчавшего в открытом люке. Вторая очередь хлестанула уже по бакам. Полыхнуло пламя, а через несколько секунд раздались взрывы.
Шменкель вскочил и выбежал на дорогу, ведя на ходу огонь по десантникам, которые удирали как зайцы. Фашисты бежали, падали и уже не поднимались больше. Шменкель вошел в азарт.
Один из танков в суматохе наехал на самоходку. От толчка самоходка уткнулась стволом орудия в землю. Ее экипаж пытался спастись бегством. Рядом горел еще один танк. В воздухе пахло бензином, маслом, порохом и горелым мясом.
- Огонь по самоходке! - приказал командир.
Головной танк, повернув назад, сделал несколько выстрелов из орудия, но снаряды легли в лесу, позади партизан.
"Радист наверняка наведет на нас авиацию", - подумал Фриц и стал искать глазами командира, чтобы сказать ему о своем предположении. По кювету пробежала санитарка и скрылась в кустарнике. Охваченный смутным предчувствием, Фриц последовал за ней.
За кустами лежал Заречнов. Осколок снаряда попал ему в нижнюю часть живота. Глаза командира были закрыты, но Заречнов находился еще в сознании. Санитарка попыталась как-то перевязать рану, но Шменкель видел, что все ее старания напрасны. Фриц сорвал с себя китель и, оторвав от рубашки широкую полосу, стянул ею живот командира. Однако кровь моментально просочилась сквозь повязку. Командиру, нечем было облегчить страдания, так как морфия в отряде не осталось, и сам Заречнов знал об этом.
Командир открыл глаза и, глядя на Шменкеля, с трудом спросил:
- Все?
- Все танки, товарищ командир, уничтожены, кроме одного...
В этот момент раздался страшный взрыв, за ним - второй и третий. Это рвались снаряды в самоходке,
- Не разговаривайте, принесите лучше носилки, - попросила санитарка Шменкеля.
- Хорошо, сейчас.
На помощь уже спешили два партизана. "И почему каждый раз первым погибает командир? Почему?"
Стонущего от боли Заречнова положили на плащ-палатку и понесли. Тихомиров оглядел партизан, уже готовых к маршу, и пошел в голову колонны. Поле боя покидали молча. Заречнов больше не стонал: видимо, потерял сознание.
На первый привал остановились в сосновом лесу. Здесь решили дождаться партизан из других отрядов. Санитарка хотела было подойти к командиру, чтобы посмотреть, как он себя чувствует, как вдруг комиссар закричал:
- Воздух! Ложись!
Партизаны распластались на земле, и в тот же миг низко, почти касаясь вершин деревьев, над лесом пронеслись самолеты со свастикой.
Фриц не мог простить себе, что, увидев раненого командира, совсем забыл сказать о возможности налета вражеской авиации. Стиснув зубы, Шменкель ждал разрывов бомб. Взрывы слились с пулеметными очередями. К счастью, никто из партизан не пострадал. Однако окончательно все успокоились, лишь когда к ним подошли партизаны из отряда имени Буденного.
- Они сбросили бомбы на лес и обстреляли дорогу из пулеметов, сообщил Сабинов. - Нам бы нужно обзавестись хоть одной зениткой, тогда...
Тихомиров отошел в сторону и внимательно посмотрел на неподвижно лежавшего Заречнова. Заметив это, Сабинов замолчал на полуслове.
Командиры отрядов и подразделений собрались на совещание. Рядом с Тихомировым сидел заместитель командира отряда Васильев. Шменкель увидел в руках у комиссара тетрадку Просандеева, в которую бывший командир отряда заносил свои заметки. Подозвав Шменкеля, Рыбакова и Коровина, Тихомиров сказал им:
- Товарищи из отряда Сабинова из-за налета авиации не смогли подсчитать потери противника. Вы проводите их туда.
И, разостлав карту, комиссар показал:
- Мы с вами встретимся вот здесь. Запомните пароль: "Чапаев".
- Ясно, пароль - "Чапаев".
Лес по обе стороны дороги был изуродован взрывами бомб. И хотя дым уже рассеялся, в воздухе еще пахло гарью. Освещенные солнцем, чернели коробки танков. Переходя от одного подбитого танка к другому, партизаны считали убитых. Так они дошли до левого, фланга. Дальше начиналось открытое поле. И вдруг в тишине грянул выстрел, за ним второй. Пули просвистели над головой Рыбакова.
- Выстрелы пистолетные, - определил Петр. - Вот я его сейчас очередью прошью.
- Ты что, с ума сошел? - остановил его Шменкель. - Мы возьмем его живым.
Раздался третий выстрел.
Партизаны спрятались за обгоревший танк. Стрелявший, видимо, находился в стоге сена, который стоял метрах в тридцати от дороги.
- Я его окликну. Пусть сдается в плен. Если он не дурак...
- Попробуй.
Шменкель на миг задумался: как лучше окликнуть гитлеровца, чтобы тот ему поверил. Может, назвать его "камрадом"? Нет, так не стоит.
- Солдат, бросай оружие и сдавайся! - крикнул Шменкель. Сопротивление бессмысленно!
Вместо ответа раздались еще два выстрела.
- Сумасшедший, - выругался Рыбаков. - Если б он не открыл стрельбы, никто б его и не заметил.
- Наверное, это офицер, - предположил Коровин. - Однако патроны он не бережет.
- Тебе все равно не уйти! - крикнул Шменкель гитлеровцу. - Сдавайся, и тогда тебе ничего не будет!
И опять вместо ответа прозвучал выстрел. Пуля щелкнула по броне танка.
- Скажи-ка ему, что мы сейчас подожжем сено зажигательной пулей.
Шменкель замотал головой. Сейчас, когда появилась реальная возможность захватить "языка" и узнать от него о настроениях в вермахте, было бы глупо убивать его. Может, и стреляет-то он из страха, а потом сам себе пустит пулю в лоб. Нет, этого допустить нельзя.
- Я его сейчас оттуда выволоку, - сказал Фриц.
- Ты что, тронулся? - удивился Рыбаков. - Ты думаешь, я разрешу тебе рисковать жизнью из-за какого-то паршивого фрица?
- Пойми, Петр, его нужно взять живым. Пойми же наконец.
- Понимаю, но ты забыл, что говорил нам командир о самовольных действиях...
- Я пойду с ним, - заявил Коровин. - Я зайду к стогу с одной стороны, а Иван - с другой.
- Да вы, я вижу, оба ненормальные.
И Рыбаков дал длинную очередь поверх стога.
- Я отвлеку внимание немца.
И Коровин в несколько прыжков перескочил через дорогу и залег там в кювете. Гитлеровец не видел Коровина. Когда же немец высунул голову, Рыбаков снова дал очередь поверх стога. Гитлеровец спрятался, и в этот момент через дорогу перебежал Шменкель. Он залег в кустах и стал внимательно наблюдать за стогом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
