Леший выхватил из-за пояса нож. Метнулся к Ирине, успев крикнуть короткое:
— Линяйте, кенты!
Кравцова хотела нажать кнопку вызова. Но, увидев нож, закрыла лицо руками. Ей стало страшно. Она поняла, что ничего не успеет.
Леший не хотел терять время, отшвырнул Бурьяна к окну. Но тут же почувствовал удар по шее ладонью. Этому он учил лишь сына.
Нож, звенькнув, выпал из руки. Леший поднял, но был сбит с ног, и цепкая рука, резко вывернув кисть пахана, повернула нож в грудь Лешего, надавила резко, коротко.
— Не надо, Борис! — послышался пронзительный крик Кравцовой.
Леший лежал на полу, в расстегнутом тулупчике. Такой чужой и такой знакомый.
Бурьян отпрянул в ужасе. Неужели это он убил его?
Фартовые, собравшиеся выскочить в окно, онемело остановились. Леший оглядел всех, улыбаясь:
— А все же, ты — падла, мой сын! Только мы умеем мокрить отцов! За прошлое, убивая свое завтра, — сказал, пересиливая боль.
У Бурьяна дрожали руки. Он смотрел на фартовых, каких выталкивала из кабинета охрана, на бледную Кравцову, затихшего Лешего, чьи стекленеющие глаза смотрели в раскрытое настежь окно…
— Освобождается от уголовной ответственности за спасение жизни следователя городской прокуратуры Кравцовой при нападении на нее рецидивиста по кличке Леший, — слушал и не слышал, не вникал в смысл сказанного Бурьян. Да и не верил, что все это относится к нему.
— Идите, вы свободны! — открыл перед ним решетчатую дверь молодой конвоир.
— Свободен?! Но разве бывает такое? — глянул на свои руки человек. Ему показалось, что он снова ощутил тепло хлынувшей на них крови. Увидел глаза мертвого, кому воля — никогда не была свободой…