Этиго сразу это заметил.
— Ты побледнел, — сказал он.
— Не поверишь, — Авденаго покачал головой, — но я волнуюсь.
— Признайся уж честно, что ты боишься, — хмыкнул Этиго.
— А ты разве нет?
— Не очень…
— Почему? — настаивал Авденаго.
— От меня почти ничего сейчас не зависит, — сказал Этиго. — Это все равно что попасть в грозу. Просто находишь какое-нибудь укрытие, уж какое попадется, и надеешься на лучшее.
— Твое укрытие — это я?
— Точно, — засмеялся Этиго.
— Не слишком надежное.
— Другого нет… А ты почему боишься?
— Эти, которые там собрались, — не чета таким, как Тахар. Тахар — он ведь не слишком высокого происхождения, как я понял, и положение у него… особенное. Не очень почетное. Тахара можно было пронять кольцом Морана Джурича.
— Кто сказал, что тех не проймет? Моран Джурич — известная персона. У нас в деревне его именем пугали детей.
— Намекаешь на то, что я знаком с великим и легендарным персонажем?
— Почему — намекаю? Моран — легендарный, он страшный, близостью с Мораном можно напугать даже тролля, не говоря уж о человеке…
— В таком случае, объясни мне, Этиго, — медленно проговорил Авденаго, — почему же ты меня не боишься?
— А кто тебе сказал, что я тебя не боюсь? — был спокойный ответ.
* * *
Вновь прибывшие не вызвали никакого интереса у собравшихся на Великий Камбай. Таких, как Авденаго, здесь было множество: телеги, запряженные лошадками или рабами, медленно проползали между шатрами в поисках места для остановки.
Авденаго очень быстро успокоился и даже вошел в роль. Он выглядел не хуже остальных. В первые минуты Авденаго беспокоился — как будет воспринята здешними обитателями его одежда. Не слишком ли просто он одет?
Правда, в доме на Екатерининском канале Моран Джурич уверял, что подобрал одеяние для своего питомца просто роскошное, «в самый раз», но в глубине души Авденаго не слишком-то ему поверил. Однако грубая ткань рубахи и штанов и жуткие сморщенные сапоги действительно выглядели здесь едва ли не последним криком моды.
Не хватало разве что какой-нибудь драной звериной шкуры вместо плаща. Впрочем, шкура — дело наживное.
Авденаго стоял на своей телеге, широко расставив ноги и подбоченясь. Этиго вел конька в поводу. Сразу видно — прибыла знатная персона, с собственной телегой и рабом.
Другие тролли были верхом или на телегах, но без рабов. Встречались, впрочем, и такие, что сидели на плечах у слуг. Кажется, прочие тролли к ним относились с презрением.
Потом мимо прогрохотала телега, на которой стоял здоровенный тролль. Ростом он превосходил Авденаго на две головы, в ширину же он превосходил всякое вероятие. Его одежда была сшита из косматых шкур, пояс сверкал золотыми бляшками, а гигантские сапожищи топорщились боевыми шипами. Телегу этого тролля тащила упряжка из шести человек — сплошь сильные мужчины. Дабы окружающие могли любоваться их мускулатурой, они были облачены лишь в набедренные повязки и сапоги. При каждом движении на спинах и ногах надувались огромные мышцы. Намазанная маслом кожа блестела.
Авденаго аж присвистнул, когда увидел такое великолепие. Другие тролли останавливались, уступая дорогу роскошному экипажу.
— Это Эхуван, — сказал Авденаго.
Этиго чуть повернул к нему голову:
— Как ты узнал?
— По описанию. Толстый и рыжий.
— Разве он рыжий?
— По-моему… Ну вот, теперь я не уверен, — расстроился Авденаго.
— Кстати, здесь с рабами не разговаривают, — предупредил Этиго.
— Как ты узнал? — насторожился Авденаго.
— Наблюдаю.
— Вперед, ленивая скотина! — заорал Авденаго, и Этиго опять потянул конька за повод.
В конце концов они отыскали удобное место на краю лагеря. Гора Комоти нависала над долиной черной громадиной, но она не выглядела угрожающей или страшной, напротив, как представлялось Авденаго, она закрывала и защищала свой народ от бездны. К ней хотелось прильнуть, как к боку матери-медведицы, хозяйки жирного молока и теплого меха.
Лагерь бурлил.
Наступила ночь, но никто из присутствующих, казалось, не думал ложиться спать. Вокруг костров собирались тролли. Косматые тени скакали по склонам Комоти, яркий оранжевый свет сотен костров смешивался с пронзительным белым сиянием звезд и лун. Голубая луна взошла через два с половиной часа после белой, и тени сделались двойными.
Авденаго сидел на своей телеге, завороженный зрелищем. Он не в силах был двинуться с места.
— Тебе нужно быть там, с ними, — сказал Этиго. — Познакомиться.
— Я не просил советов, — проворчал Авденаго.
— Но получил их, — ответил Этиго спокойно. — Ты же хочешь быть троллем. Ступай к ним. Или ты все еще боишься?
— Я не боюсь, — медленно проговорил Авденаго. — Я… не знаю, как выразить… — Он повернулся к своему спутнику и тихо, восхищенно вздохнул. — Это очень красиво! Никогда в жизни я не думал о том, что это может оказаться так красиво! В мире троллей столько света, столько… яркого, сильного. Это не злое, не черное, как принято считать, это просто мощное.
— Интересно, те ребята, которых запрягают в телегу, тоже так считают? — хмыкнул Этиго.
— Хочешь проверить на себе? — прищурился Авденаго.
— Ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Потому что фактически я тебе не раб. И ты обещал меня отпустить. Тролли всегда держат слово. А ты хочешь быть настоящим троллем.
— Я тебя еще не отпустил.
— Ты собирался подарить мне пояс.
— Тогда я не знал смысла подобного подарка.
— Ты не нарушишь слово, — повторил Этиго.
— Я тебя запрягу… а потом отпущу.
— В конце концов, ты мне обязан, — заметил Этиго.
— Чем? — удивился Авденаго.
Этиго торжественно сказал:
— Я же тебя не убил.
— Вздор! — фыркнул Авденаго. — Ты не задумываясь убил бы меня, если бы я тебе не помешал. А вот ты мне действительно обязан.
— Чем это?
— Я забрал тебя из карьера.
— Это вышло случайно, — возразил Этиго. — Ты мог забрать кого угодно.
— А забрал тебя, — указал Авденаго. — Нет, ты мне на самом деле обязан. И завтра я тебя запрягу, чтобы не умничал. Понял? Я все могу, а ты — ничего.
— Вообще-то, — произнес Этиго, — в этом есть определенный смысл. В том, чтобы запрячь меня в телегу. Я тут подумал… Мне кое-что пришло в голову. Хочешь узнать?
Авденаго поперхнулся. До последнего момента он считал, что просто препирается со своим рабом, в основном для того, чтобы развеяться и собраться с духом. Не собирается же Авденаго, в самом деле, запрягать в телегу человека! Он ведь не фашист какой-нибудь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
