— Она сдала свою квартиру на год, а переезжать в гостиницу отказывается. Переоборудовала в спальню нашу маленькую темную библиотеку…
Диана снова рассмеялась.
Надзирательница глянула на часы и направилась к ним.
Эмми быстро произнесла:
— Браслеты. Когда ты их последний раз надевала, не помнишь?
— Нет. Сэнди и полицейские уже спрашивали меня. Не могу припомнить, как ни старалась. Но, по-моему, их не было среди тех драгоценностей, которые я забрала из банка. Да я их и не разглядывала тогда: сунула под кровать, и все. Эмми, ты не помнишь, тогда, на премьере, на мне были эти браслеты?
Эмми задумалась.
— Не знаю. Ты была в длинных белых перчатках и вроде бы не снимала их. Если ты и надевала браслеты, то под перчатками их не было видно.
— И я не помню. По-моему, я надевала их на Новый год.
— А ты хранила их в домашнем сейфе?
— Ох, да откуда я знаю? Я могла засунуть их куда угодно, хоть в шляпную коробку. Они мне нравятся, и я их ношу время от времени, но не постоянно. Хоть убей, не помню, куда я их дела!
— Извините, — сказала надзирательница, — ваше время истекло.
Сестры потянулись друг к другу губами. Эмми шепнула:
— Я сказала тебе правду про Дуга.
— Я скоро выберусь отсюда, — прошептала в ответ Диана. — И тогда… — Она снова небрежно и изящно махнула рукой и ушла.
Когда Эмми вернулась, она застала дома Дуга. Под злобным взглядом тетушки Медоры они с Джастином пили коктейли.
— Где ты была весь день? — удивленно спросил Джастин.
— У Дианы.
Медора вскинула жирный подбородок.
— У этой убийцы? У преступницы, запятнавшей семью позором?
Впервые с того самого майского дня, когда убили Гила, Эмми почувствовала себя легко и свободно.
— Не смейте говорить так о моей сестре! — сказала она тетке, и в голосе ее прозвучала такая сила, что старуха испуганно заморгала.
Дуг встал и начала прощаться, но Джастин («Явно, чтобы насолить Медоре», — подумала Эмми) стал усиленно уговаривать его остаться на ужин. Глаза тетки сверкнули бессильной злобой. Это не укрылось от Дуга, он решительно распрощался, но попросил Эмми проводить его до двери. Так она и сделала — под уничтожающим взглядом Медоры.
— Ну как там Ди?
— Выглядит прекрасно. Надеется, что ее оправдают.
— Если окажется, что Агнес убили умышленно, и если полиция докажет, что Агнес обладала важными сведениями об убийстве Гила, которыми она ни с кем не делилась, но которые тем не менее насторожили убийцу… — Дуг тяжко вздохнул. — Слабая надежда.
— И все-таки это надежда. Сэнди еще не приехал?
— Не думаю — он дал бы мне знать. Ну, спокойной ночи!
Дуг ушел. Сэнди вернулся на следующее утро и привез весьма любопытную новость.
14.
На первый взгляд новость казалась не такой уж важной. Сэнди позвонил Эмми и спросил, можно ли ему прийти. Зная, что внизу Медора и Джастин непременно устроят битву за кресло и при этом у обоих будут ушки на макушке, Эмми попросила его сразу подняться на десятый этаж.
Когда Сэнди пришел, она провела его по просторному холлу в уютную гостиную.
— Что стряслось, Сэнди? Диана? Агнес?
Сэнди сел, уперся локтями в колени и опустил подбородок на руки. Он выглядел очень усталым. День выдался пасмурным и серым, вот-вот — и пойдет снег. Эмми зажгла светильник на маленьком круглом столике у дивана, где красовалась золотая танцовщица.
— Про Агнес я знаю мало, — ответил Сэнди. — Насколько мне известно, у нее трещины в черепе. Полиция предполагает, что это случилось в результате наезда автомобиля, причем из-за снежных заносов водитель мог и не заметить, что сбил ее. Из-за метели в ту ночь вообще ничего не было видно. Другой вопрос, что делала Агнес в парке поздно вечером, в такую погоду. Ее племянница говорит, что, может быть, она хотела сократить путь до Вест-Энд-авеню, чтобы сесть там на автобус.
— Значит, полиция полагает, что это не убийство?
— Не знаю — они ведь говорят мне только то, что считают нужным. Лично я думаю, что это убийство.
— Почему?
— Потому что я знаю Агнес. Она, с ее благоразумием, в такую ночь вообще не вышла бы из дому. Чует мое сердце: она знала — или узнала — что-то важное о гибели Гила. Но как это доказать?
Эмми облизнула губы.
— Сэнди, Ди не убивала Гила. Теперь я точно это знаю.
— Я давно уже в этом уверен. Она ни капли не боялась суда, потому что не сомневалась, что ее оправдают. Но, насколько я понял, во время суда случилось нечто, что убедило тебя в ее виновности?
— Да. Ее записка Гилу. Сэнди, я была вчера у Дианы. Она сказала, что эту записку написала она, но не могла признаться в этом, и потому… Но теперь я знаю, я уверена, что она его не убивала!
Сэнди посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.
— Дуг так много для тебя значит?
— При чем тут Дуг? — Голос Эмми задрожал от негодования.
— По-моему, это очевидно. Если случится так, что Диану выпустят, он сможет без труда получить развод, к которому так стремится.
— Мне это и в голову не приходило! Сэнди, поверь! Дуг тут совершенно ни при чем! Просто теперь я точно знаю, что Диана не убивала Гила.
— Ты так говорила с самого начала, но потом изменила свое мнение. Объясни мне: каким образом эта записка убедила тебя в ее виновности?
— В записке было сказано «эта корова Коррина». Именно эти слова Диана сказала мне в тот вечер, когда ее арестовали… после премьеры. И тогда я поняла, что Диана написала эту записку, что она ждала Гила в тот день! Знаешь, в детстве у Ди случались… в общем, Агнес называла это «капризами». И я боялась, что с ней произошло что-то вроде…
— Вроде припадка?
— Ну да. Но вчера, когда я спросила ее о записке и она призналась… Сэнди, это так похоже на нее: написать такое иод влиянием порыва! Ведь она никогда не любила Гила, и ей было совершенно все равно, на ком он женится! Она, правда, искренне любит Дуга.
Сэнди помрачнел и надолго задумался. Наконец он сказал:
— Кажется, я тебя понимаю. Но я пришел сказать тебе вот что: Гил был женат на Коррине.
— Женат?! Но ведь они говорили…
— Они поженились шесть лет назад в маленьком городке в Калифорнии.
— Так вот где ты был…
Он кивнул.
— Как тебе известно, Диана со своим апломбом и тупым упрямством изо всех сил торопила и судебный процесс, и процесс рассмотрения апелляции. У нас не хватило то ли времени, то ли доверия к Диане, чтобы поглубже копнуть прошлое Гила. Я уже говорил тебе, что нутром чувствовал: Ди невиновна! Так или иначе, я поехал на родину Гила, покопался в архивах и нашел запись о бракосочетании. В тех же краях жил отец Коррины, нефтепромышленник. У него было весьма приличное состояние, — голос Сэнди стал суше, — а Гил к моменту женитьбы на Коррине, судя по всему, не имел за душой ни цента. Но когда он переехал в Нью-Йорк — примерно в то же время, как Коррина впервые покорила Бродвей, — у него уже водились кое-какие деньги. Я попросил Хейли расследовать, откуда они взялись, выяснилось, что регулярно, первого числа каждого месяца, на счет Гила поступал чек, подписанный Корриной. Короче говоря, похоже, она его содержала. Конечно, Гил кое-что зарабатывал, но совсем немного. Коррина небогата, но она получает большой доход с аренды отцовских нефтяных сооружений…
Он пошарил в кармане, затем вынул руку, но Эмми поняла его жест и подвинула пепельницу.
— Кури, если хочешь.
— Спасибо. — Сэнди достал трубку, легко и даже изящно разжег ее и продолжал: — Я могу понять, почему Гил скрывал, что он женат. Похоже, что Коррина устала от него, это ей, а не ему хотелось скрыть свое семейное положение. Не знаю, почему они не развелись. Но догадываюсь, почему она платила ему: это был способ заставить его молчать и держать на расстоянии.
— Да! Однажды Коррина сказала мне, что она была гораздо нужнее Гилу, чем он ей, или что-то в этом роде. И что для нее важнее всего ее работа. Знаешь, Сэнди, это действительно ее работа. Она великолепная актриса. Кстати, она живет в роскошных апартаментах в очень дорогом доме; я еще удивлялась, откуда у нее деньги на это. Теперь ясно. И мне вполне понятно ее желание сохранить свой брак в тайне: ей хотелось сначала сделать себе имя. Более того,— добавила она с недоброй усмешкой, — я, кажется, понимаю и то, почему Гил выдавал себя за холостяка. Перспективный жених, много приглашений…
Сэнди прищурился.
— Может быть. Так или иначе, эти двое решили — одному Богу известно почему — возобновить свои отношения, но при этом не признаваться никому, что они давно женаты. Возможно, это была идея Гила — чтобы не лишиться расположения тех девушек, с которыми он общался, включая Диану.
— Никто не знает, — медленно произнесла Эмми, — почему человек совершает тот или иной поступок.
— А если и знает, то не всегда понимает. Естественно, Коррина и в зале суда не открыла истину. Кстати, она исчезла, никто не знает куда. Нет-нет, Эмми, успокойся…
