«Тридцатьчетверки» вели огонь с места, дожидаясь, когда пехота очистит два ближних дома. Экипажи танков больше всего опасались гранатометчиков с «фаустпатронами». Из глубины улицы открыли огонь 75-миллиметровые пушки.
Немецких артиллеристов заставили вскоре замолчать. На их позиции густо сыпались мины и вели огонь «тридцатьчетверки». Приземистую пушку прятавшуюся за мешками с песком, подбросило взрывом снаряда. Часть расчетов была перебита, другие спрятались в защитных щелях.
Одна из «семидесятипяток» упрямо стреляла по танкам. Снаряд, выпущенный Борисом Антиповым, взорвался рядом, вышиб колесо и накрыл веером осколков орудийный расчет.
Разведчики вместе с саперами и пехотинцами штурмовой группы забросали подъезды и окна четырехэтажного дома гранатами. Затем ворвались внутрь. Гарнизону этого дома хорошо досталось при артподготовке. Одно из орудий «ЗИС-3» всадило в окна не меньше двух десятков снарядов.
Большинство немецких солдат укрывались в дальних помещениях, что спасло многим из них жизнь. Но шестикилограммовые фугасно-осколочные снаряды, влетая в окна, проламывали и рушили перегородки. Обваливались потолки, оставляя под грудой обломков убитых и тяжелораненых солдат.
Другие были контужены или оглушены. На первом и втором этаже сопротивление оказалось сравнительно слабым.
Сергей Вишняк увидел солдата, который, шатаясь, брел по коридору. Автомат он держал в одной руке, а другой опирался о стену. Будь сержант менее опытным, он попытался бы взять немца в плен. Но здесь, в укрепленном доме, выстрела можно было ожидать с любой стороны.
Сергей замер, держа палец на спусковом крючке «ППШ». За спиной тяжело дышали двое бойцов из его отделения. Их топот наверняка услышали. Из распахнутой двери высунулся ствол автомата. Длинная очередь прошла рядом.
Оба бойца открыли ответный огонь, из косяка брызнули щепки. Сергей выдернул кольцо «лимонки» и, подбежав к двери, бросил ее внутрь. Когда отшатнулся, увидел, что контуженый немец поднимает свой «МП-40».
Взрыв внутри комнаты и очередь за спиной раздались одновременно. Немец осел на подломившихся ногах. Внутри комнаты клубилась известковая пыль, а из другой комнаты вылетела граната-колотушка.
Вишняк и один из бойцов успели отпрыгнуть за косяк. Второй разведчик споткнулся, упал и замер, глядя на катившуюся по полу гранату. В последнюю секунду догадался заслониться автоматом. Бой в квартире из нескольких просторных комнат проходил стремительно. На помощь прибежали трое саперов во главе с Матвеем Шмаревым. С ходу бросили гранаты в комнаты.
Взрывы сотрясали потолок, волна дыма заполнила прихожую. Из комнаты выполз на четвереньках молодой немец в каске, с залитым кровью лицом.
— Нихт шиссен!
Крик оборвался. Такой же молодой сапер, но уже усвоивший жестокие законы ближнего боя, стрелял в него сверху вниз из автомата «ППС». Из дымовой завесы открыли огонь наугад еще два автомата. Пули крошили штукатурку и рикошетили от пола.
— Бросайте гранаты!
Новые взрывы оглушили Вишняка. Рядом с ним медленно сползал по стене сапер, зажимая простреленную грудь. На штукатурке тянулась вслед за ним полоса крови.
Его пытались перевязать, но он истекал кровью. В сапера угодили три пули. Разведчику, который прикрывался автоматом, повезло. Граната-колотушка взорвалась хоть и рядом, но, кроме автомата, парня защитила упавшая на пол, выбитая из дверной коробки массивная деревянная планка.
Большинство осколков ушли вверх. Несколько мелких кусочков металла расщепили планку, приклад автомата, вошли в кисть левой руки. Бойца торопливо перевязали.
— Шагай в санчасть, — приказал сержант Шугаев. — Только гляди по сторонам. Возьми с собой трофейный автомат.
— Я с вами! — выкрикивал парень.
Но, кроме осколочных ранений, он получил контузию от близкого взрыва и почти ничего не слышал.
— Иди, иди, без тебя довоюем, — подтолкнул его в спину сержант.
Пехотная рота, выделенная для усиления штурмовой группы, двигалась по левой стороне улицы, окружая дом с трех сторон.
Из окон и амбразур, заложенных кирпичами подвала, вели сильный встречный огонь. Командир взвода из «шестимесячных» младших лейтенантов, недавно закончивший училище, стрелял из автомата по ближней амбразуре. Вокруг нее клубилось облачко раскрошенного бетона.
Дом был крепко побит снарядами. Посредине змеилась широкая трещина от взрыва авиабомбы, вывалился кусок стены. Но все четыре этажа продолжали держаться, а с крыши гулкими короткими очередями огрызался крупнокалиберный пулемет.
Взвод младшего лейтенанта прокладывал путь по лестничной клетке первого подъезда. Остальная рота замедлила продвижение. Кроме пулеметов, с чердака вел огонь немецкий снайпер.
Он был опытным стрелком. Кроме Железного креста, имел несколько медалей, а недавно получил звание обер-фельдфебеля, хотя командовал лишь одним человеком, своим напарником.
За этот утренний час снайпер уложил наповал русского офицера (это был командир второго взвода), трех или четырех красноармейцев и пулеметчика.
В пехотной роте был свой снайпер, младший сержант. Но он закончил курсы недавно, большим опытом не обладал, хотя и имел на счету около десятка уничтоженных врагов. Он стрелял по амбразурам и, кажется, заставил замолчать один из пулеметных расчетов. Когда определил, что на крыше находится снайпер, переключился на этого опасного противника.
Снайперские поединки происходят гораздо реже, чем считают люди, незнакомые с этой профессией. И тем более какой может быть поединок в маневренном наступательном бою.
С крыши, из окон верхних этажей и чердака сверкали многочисленные вспышки. Снайпер, да еще целившийся снизу вверх, не мог определить позицию врага. Младший сержант сделал несколько выстрелов. Командир роты крикнул ему:
— Куда ты целишься? Выбирай редкие одиночные вспышки.
— Выбираю… только тут ничего не поймешь.
— Ищи, ищи. Этот гад на выбор бьет, люди боятся голову высунуть. Прикончи его!
К командиру роты подбежал низкорослый рябой ефрейтор. Козырнув, ДОЛОЖИЛ:
— Товарищ старший лейтенант…
Договорить не успел. Пулеметная очередь ударила рядом, кроша кирпичи полуразрушенной трансформаторной будки, из-за которой вел огонь молодой снайпер. Ротный пригнул голову ефрейтора.
— Ложись, здесь пули летают. Что тебе, Рябков?
— Старшего сержанта, командира «горюнова» убили. В лоб пулей. Второй номер меня послал доложить.
Ефрейтор был третьим номером станкового пулемета системы Горюнова. Скорострельный «горюнов» с хорошей прицельной дальностью остался единственным станковым пулеметом в роте и крепко поддерживал атаку.
— Вы что, вдвоем не справитесь?
— Я справлюсь. А сержанта, второго номера, в руку зацепило, да и опыта у него мало. Просит прислать подмогу.
Ротный глянул на ефрейтора. Хоть и мелкий, невидный, но проявил себя рядовым бойцом неплохо. Поэтому поставили третьим номером. Наверняка справится!
— Бери «горюнова» на себя. Отныне ты первый номер. Будет передышка, найдешь лычки. Теперь ты сержант. Патроны есть?
— Так точно. Четыре полных ленты и в цинковом ящике штук пятьсот.
— Беги, Рябков, дай им просраться. Чаще позиции меняй.
— Есть! Дадим гадам жару.
Маленький ефрейтор убежал, а старший лейтенант снова повернулся к снайперу:
— Активнее ищи фрица! Ты должен его прикончить.
Между тем обер-фельдфебель удачным выстрелом свалил русского автоматчика, швырявшего гранаты в подвальные амбразуры.
— Там офицер, — показал ему новую цель помощник, отрываясь от бинокля.
Младший лейтенант, командир взвода связи, что-то объяснял своему подчиненному. С катушками на груди и спине, тот кивал, готовый выполнять приказ. Чертовы азиаты! На этой улице вы все и останетесь. Пуля, выпущенная из винтовки «маузер», угодила младшему лейтенанту между лопаток. Он словно проглотил последнюю фразу, дернулся и упал под ноги связисту.
Боец не сразу понял, что произошло, хотя пуля прошла навылет и, пробив шинель бойца, рванула кожу на ноге повыше колена. Грохот пулеметных очередей и свист пуль словно били по голове, вызывая растерянность.
— Товарищ лейтенант, — растерянно окликнул своего девятнадцатилетнего командира связист и наклонился над телом взводного. Боли в раненой ноге он не чувствовал.
Вторая пуля, выпущенная немецким снайпером, прошла над головой склонившегося связиста. Он услышал ее свист и удар об асфальт. Бросился на тротуар, уткнувшись головой под мышку мертвому лейтенанту. Теплая кровь, разлившаяся по асфальту, вызвала приступ тошноты.
Связист попытался отползти, невольно поднимая голову, чтобы не дышать парным кислым запахом крови. Ладонь угодила в липкую лужу, и в тот же момент что-то с силой ударило его в спину.
