Трудно определить, насколько сильна была вера в Иегову в Египте. Должны были существовать предания, в которые слова Моисея могли вдохнуть новую жизнь. При внешнем сходстве с нравами родственных племен эти воспоминания составляют особенность и преимущество израильского народа и дают ему возможность воспринять более возвышенную веру в Бога.
Здесь мы наталкиваемся на личность и труды Моисея – человека, имевшего самое глубокое значение для религии израильского народа. Он, узревший Бога, сумел вдохновить изнемогавший, томившийся под египетским игом народ. Боевым кличем явилось имя Иеговы. Моисеем руководила уверенность, что за ним стоит живой Бог, и в этой уверенности он увлек за собою народ. Борьба превратилась в борьбу между Богом Моисея и богами Египта (Исх 12:12, 23:4), и самоопределение израильского народа является делом религии в полном смысле слова. Разбросанные религиозные элементы приводятся к народному единству. И природа как будто начинает служить интересам Израиля, когда волны Красного моря образуют непроходимую преграду между Израилем и Египтом, для сознания народа Израиля не является больше сомнения, что проповедуемый Моисеем под новым именем Бог отцов взял людей своих под покровительство и сделал из них свой народ.
Особое значение имеет богопознание. Для Израиля Иегова – прежде всего ТОТ, кто вывел израильский народ из Египта. Избавление является для Израиля не только опорой веры и основанием надежд, но и ручательством за грядущее счастье.
Моисей со скрижалями Завета
Вера в могущество Иеговы заключала основу возрождения новой религии, которой в первую очередь требовалась самостоятельность. Израильский народ должен был искать место для постоянного поселения. Нет ничего невероятного в том, что с самого начала для этой цели был намечен Ханаан, и только ввиду непреодолимых обстоятельств пришлось оставаться в пустыне на срок, больший одного поколения.
Жизнь израильского народа во всем подчинялась имени Иеговы. Этим было положено основание учреждению Торы, которая лишь спустя столетия была оформлена в виде законченного Пятикнижия. Начатая и задуманная Моисеем, она носит его имя.
Когда давила нужда, Иегова являлся избавителем. До эпохи Давида существованию израильского народа все еще угрожали опасности, и различные колена то здесь, то там вынуждены бывали защищаться с оружием в руках. В этот период времени Иегова больше был Богом войны для Израиля.
Таким образом, присутствие Бога нигде не чувствовалось столь реально и близко, как в ужасах битвы. Для укрепления иудаизма имели чрезвычайное значение именно войны, где ставилось на карту существование народа, как, например, борьба с филистимлянами. Чем больше израильский народ полагался на свою собственную силу, тем более он утверждался в своем Боге. В этих войнах Иегова сохранился Богом, который однажды помог своему народу и который хочет помогать ему и впредь. Как Он призвал Моисея, так Он возбуждал и других сильных и мужественных, становившихся во главе народа. Религиозное и национальное самосознание совпадали. Войны велись именем Иеговы (Исх 17:16, Чис 21:14, 1 Цар 18:17, 25:28), он сам называется Богом воинств Израиля (1 Цар 17:45), которые, в свою очередь, называются воинствами Иеговы (1 Цар 17:26, 36). Иегова – это вождь, к которому приходят на помощь племена под начальством храбрых (Суд 5:23), в честь которого раздается военный клич "за Иегову и Гедеона" (Суд 7:18) и которому предоставлено окончательно решать дело при обсуждении планов войны (1 Цар 14:37, 23:9 и сл.).
Как важна была эта сторона познания Бога для религии Израиля, явствует из того факта, что она увековечилась в наименовании Иеговы как Саваофа. В Библии, в писаниях пророков это имя часто употребляется как термин для обозначения бесконечного величия Бога Израиля, т.е. почти как имя собственное. Затем оно служит именем того, кто повелевает военными полчищами. Сейчас утвердилось мнение, что это имя создано Амосом и в Книги царей было вставлено впоследствии. Оно обозначает Бога, властвующего над всеми силами вселенной. Некоторые видят здесь указание на управляющих силами природы небесных воинов, или ангелов, носителей силы и величия Бога, или на тех и других: на ангелов и звезды. Но справедливо было замечено, что множественное число Саваоф (Sebaoth) раньше встречается лишь, когда говорится о человеческих, израильских войсках.
Древнееврейские одежды
Гробница Давида в Иерусалиме
Если Иегова был для Израиля прежде всего Богом войны, то его святыней был священный ковчег. Со времени Второзакония ковчег считался хранилищем двух каменных скрижалей закона и назывался кивотом Завета. В Священном кодексе это представление еще более расширяется. Ковчег с двумя золотыми херувимами и крышкой, которую первосвященник в великий день отпущения окроплял очистительной кровью, помещался в святая святых, и люди не могли не только дотрагиваться, но и видеть его. Он называется "ковчег свидетельства", или "ковчег закона", и все, что должно быть принесено Иегове, ставится перед этим "свидетелем". Первоначально ковчег был святилищем для войны и походов, т.е. переносным домом Иеговы, по сообщению Исх 33, – возмещением того, что Бог, живущий на Синае, не пошел с народом своим в Ханаан. Ковчег сопутствовал на войне и олицетворял присутствие Бога (ср. 1 Цар 43 и сл. 2 Цар 11:11, 15:24). Когда ковчег двигался с места, то говорилось: "Восстань, Иегова, да рассыплются враги твои, и да бегут от тебя противящиеся тебе". А когда он останавливался, то говорилось: "Возвратись, Иегова, к многочисленным тысячам Израиля".
Мнение о том, что ковчег был лишь походной и лагерной святыней, подтверждается еще и тем, что после перенесения его в храм Соломона мы ничего больше о нем не слышим.
Иегова как царь и властитель земли
В период становления новой религии главная задача состояла в том, чтобы Иегова как могущественный бог обеспечивал достойное и самостоятельное существование своему народу. Речь шла о самоутверждении не только народа, но и Иеговы.
С завоеванием Иебуса данная задача была победоносно разрешена. Крепость Давида стала политическим, а затем, когда Давид перенес священный ковчег в Сион, и религиозным центром Израиля. Иегова доказал свое превосходство не только над египетскими, но и над ханаанскими богами. Мильхамоты (священные войны) Иеговы закончились безоговорочной победой, и Ханаан стал землей Иеговы, святой землей, nahalath. После исхода из Египта перенос религиозного центра из Синая в Сион явился наиболее важным событием. Только теперь освобождение из египетского плена получило свое полное завершение.
Псалмы, или пасхальная песнь, по времени происхождения относятся к периоду после изгнания (Исх 15:1-18). Освобождение из Египта до поселения в священном месте жительства Иеговы воспевается как единый момент, как величайшее откровение силы и величия Иеговы.
Но имеются три фактора, которые придали этому событию еще более крупное значение. Это появление пророков, основание царства и постепенный переход от кочевнического к земледельческому образу жизни.
Древняя рукопись Пятикнижия Моисея
Значение эпохи пророков, времени Самуила, заключается в поднятии религиозного духа. Наиболее выдающимся моментом здесь является Nabi – непереводимое еврейское имя ханаанского происхождения (Wellhausen, Smend). В позднейшие времена со словом "наби" слились древнеизраильское ro’eh или hozeh (1 Цар 9:9), и оба наименования стали обозначением служителя Господня.
Однако наби с самого начала не смешивали с пророками, такими, как Исайя, Амос, Иеремия и др. Явным доказательством служит решительное противодействие и неприятие этих выдающихся пророков по отношению к основной массе предсказателей (ср. Ам 7:14, Ис 29:10, Иер 23:9 и ел., Ез 13 и т.д.). В противоположность избранным, у которых собственная, Богом просветленная индивидуальность выступала, на первый план, остальные получили название сынов пророков, т.е. членов некоего ордена пророков. Они составляли отдельное, набиравшееся из добровольных членов, сословие, жили сообща и отличались одеждой, знанием музыки, восприимчивостью к экстазу и т.п. Сыны пророка, начав служение иеговизму ко времени Самуила, содействовали поднятию и укреплению иудаизма.
В пророчестве иудаизм обрел новую почву для свободного проявления духа, однако в других отношениях отступил перед непоколебимым общественным распорядком. До того социально-политическое и, главным образом, военное руководство народом попадало, без всякого правового установления, в руки любого предводителя, воодушевленного духом Иеговы. Не было ни внешнего единства, ни политической организации. Когда нужда заставляла, люди объединялись, руководимые общностью интересов. Но эта связь прекращалась, как только кризис был преодолен, и люди снова жили своими частными интересами. Попытка Авимелеха основать под покровом культа Баал-Верита союз ханаанских и израильских городов провалилась.
