Возникновение самостоятельного израильского царства полностью изменило старый уклад жизни. Государственная общность, сформировавшаяся уже при Сауле и еще более при царствовании Давида, поставила израильтян в один ряд с другими ханаанскими народами.
В Ветхом Завете об израильском царстве говорится отрицательно с двоякой точки зрения. Притча Иофама (Суд 9:8 и сл.) осуждает возможное возвышение людей без заслуг, в то время как достойные удаляются от кормила власти. С религией это соображение не имеет ничего общего. Существует другое воззрение, считающее израильское царство прямым отпадением от Иеговы.
Гора Синай
Саул начал свой путь к власти с должности судьи, следовательно, между эпохой героизма и позднейшим царством существовала тесная связь, что первая явилась ступенью второго, и царство возникло не вследствие безбожия народа, а израильтяне покорились ему из нужды. Но как только царская власть стала переходить от отца к сыну, определенная зависимость израильтян от свободно господствующего, произвольно выбирающего свои органы исполнения проявления духа Божьего, должна была навести на размышление. Одухотворение, отличавшее раньше вождей Израиля, отступило на второй план. Личное воодушевление, делавшее любого человека, без всякого законного к тому основания, спасителем Израиля, более не имело значения. Управление, казалось, перешло из рук Иеговы в руки часто недостойного царя {ср. Ос, 1 Цар 8 и относящиеся сюда главы).
Пророк Амос
Но это противоречие не имелось в виду с начала возникновения израильского царства. По позднейшим рассказам книги Самуила, создание царства при тогдашних обстоятельствах явилось истинным благодеянием для Израиля как в религиозном, так и во всех других отношениях. Иудаизм стал государственной религией и получил защитника в лице царя, что при прежнем положении вещей никогда еще не имел.
Заслуга Самуила состоит в сохранении и защите государственной религии. Царь должен был управлять именем Иеговы; но если при пророках сохранялась возможность свободного проявления духа, государственное правление от имени Иеговы получило во всех отношениях постоянный, хотя и менее выдающийся характер. Отныне Иегова управляет не только в военное время, но через царя ведает всеми областями народной жизни. Царь стал его помазанником и представителем высшей воли перед народом.
В познании Бога стало заметно влияние совершающегося с установлением царства переворота народной жизни. Если прежде на первом месте стоял Бог войны, теперь выдвинулся Бог-царь, проявляющий свою волю и в мирное время и имеющий постоянного управителя земными делами.
Становится понятно, насколько велико было значение израильского царства для развития религии. Однако при каждом отдельном царе значение религии определялось индивидуальным отношением правителя к этой задаче. Принципиальное различие между Саулом и Давидом состоит в их отношении к религии.
Давид, не взирая на некоторые свои слабые моральные стороны, стал идеалом царя и остался таковым на вечные времена – Давид, любимец народа, поднял национальное самосознание израильтян на небывалую высоту. Не менее содействовала популярности Давида и его беспредельная преданность Иегове и набожность.
Понять и оценить полную победу иудаизма можно, проанализировав третий фактор: постепенный переход израильского народа от кочевного образа жизни к оседлому.
В завоеванном Ханаане израильский народ нашел оседлое население, упорядоченные общественные отношения, земледельческую жизнь и культуру. Побежденные силой оружия стали духовными победителями. Существовали определенные формы ханаанской жизни, и израильтянам ничего более не оставалось, как перенять их и усвоить. Благодаря союзам, брачным связям и общим интересам произошло слияние, при котором вопрос о перевесе израильского или ханаанского влияния определялся большей частью местными условиями. Неизбежным следствием явился переворот в культурной и общественной жизни израильского народа.
Господь говорит с Самуилом
Наидревнейшие сохранившиеся собрания израильских законов (в так называемых Книге завета и Книге законоположений, Исх 34:10-26 и 21-23) рассчитаны на оседлое население: там рассматриваются условия городской и земледельческой жизни, отнюдь не кочевой.
Для иеговизма этот культурный переворот таил большую опасность. У ханаанских народностей религия тесно переплеталась с социальной жизнью: племенная религия была религией природы, почитанием естества. По мере того как израильтяне сживались с ханаанскими культурными ценностями, они могли легко впитать и служение Ваалу. Однако иудаизм победил ханаанский культ – это является лучшим доказательством присущей ему необыкновенной жизненной силы. Здесь играют роль две стоящие в прямом противоречии характерные черты. Одна – это тесная связь между верой в Иегову и чувством сильного самосознания израильтяне. Имя Иеговы было единственной связью между рассеянными, жившими в довольно различных условиях племенами, которых объединяло одно название израильского народа.
Мы также видели, что в иудаизме не было никаких твердо установленных форм культа. Даже в Книге завета и Книге законоположений культ все еще отступает на задний план. Амос говорит (5:25), что израильтяне в пустыне не совершали регулярных жертвоприношений, Иеремия подтверждает, что Иегова и не требовал жертв (7:22). Неопределенность в отношении внешних форм имела при данных обстоятельствах большие преимущества. Она дала возможность иудаизму впитать в себя различные влияния, не отказываясь от собственных свойств.
Связующим звеном явились ханаанские святилища, или бамоты, которые были переименованы в святыни Иеговы. Этому преобразованию содействовала особенность семитской религии обозначать своих богов только прилагательными. И Иегова был тоже "Ваал" (Ос 21:8) и мог, следовательно, легко занять место местных ваалов.
Давид становится царем
Со времен Второзакония, в особенности у Иезекииля, бамоты рассматривались как великий грех Израиля – они способствовали понижению иеговизма в народном сознании до уровня культа природы. В иудаизм вторглись, особенно при Ахасе, поклонение Богу, почитание естественного плодородия, жертвоприношение детей и т.п.
Ханаанские святилища в то время, когда священный ковчег потерял свое практическое значение походного святилища, не только предохранили иудаизм от гибели, но дали ему возможность проникнуть в самые низшие слои ханаанского населения. Предводитель армии в сознании израильского народа превратился во владельца земли. Не только военный лагерь, но и земледельческая жизнь стала отныне в его подчинении. При помощи бамота он облагал податью и постоянно находился рядом со своим отныне оседлым народом (Исх 20:24).
Иегова и культура; синкретизм и эксклюзивизм [3]
Завоеванием Иебуса и перенесением священного ковчега в Сион ознаменовалась победа израильтян над ханаанским населением, и иудаизм был признан единственной официальной религией в Ханаане. Храм Соломона символизировал победу израильской религии и израильтян.
Берега реки Иордан
Строительство храма, что начал Давид, было продолжено Соломоном. Рассказы о необыкновенном богатстве и мудрости Соломона могли быть разукрашены последующим поколением, однако историки подтверждают, что эпоха Соломона была периодом расцвета израильского народа: наконец утвердилось и окрепло израильское государство. Иегова выказал себя не только могущественным, но и милостивым Богом, одарившим свой народ благополучием, силой и честью.
Однако, пока израильтяне вели кочевой образ жизни, обычная палатка была естественным хранилищем священного ковчега. В древнейших известиях она называется ‘ohel mo’ed, но, по-видимому, уже в очень скором времени после поселения в Ханаане в Сило было выстроено постоянное здание (hekal) – хранилище священного ковчега. После победы филистимлян (1 Цар 4) теряются сведения об этом здании, очевидно, разрушенном (ср. Иер 7:12; 26:6 и сл.), также ничего не известно о священной палатке. Но при перенесении ковчега в Сион Давид поместил его в особо устроенную скинию (1 Цар 6:17). Эту последнюю ошибочно (1 Цар 8:4) отождествляют с так называемой скинией собрания, упоминаемой в Священной книге, но от которой она определенно отличается (1 Цар 16:39 и 2 Цар 1:34). Но подобное простое хранилище для главной святыни не удовлетворяло иудеев. Уже при Давиде возникла мысль о достойном святилище для ковчега. Некоторые историки утверждают (2 Цар 7), что воплощению этого намерения препятствовали религиозные соображения. Однако в 1 Цар (5:17, 18) говорится, что Давиду помешали выстроить храм непрекращающиеся войны. Своего рода соглашение этих взглядов мы находим в 1 Пар (22:8 и 28:3). Якобы сам Иегова не желал постройки себе храма: его не устраивала личность запятнанного кровью Давида.
