оказались в меру соленые и немножко отдавали розмарином и еще какими-то травами.
— Ну как? — прищурилась Анна и сделала глоток вина.
— Вкусно… ты продолжаешь открывать мне новое…
— Главное, нужно выбраться из старого, — многообещающе улыбнулась Анна.
Глеб внимательно посмотрел ей в глаза, высоким летним небом разлилась в них лазурь — всё тихо, безмятежно… и спокойно…
Зал постепенно заполнялся людьми. Осенние сумерки прятались за тяжелыми, цвета вишни, портьерами. Судя по заполненной подставке для зонтов, погода была не в духе. Размазывая по щекам черные потеки, она рыдала, как покинутая женщина. Едва ощутимая тревога витала в воздухе, сжимала сердце костлявым кулачком. «Тут еще тоскливой скрипки не хватает», — отчего-то подумалось Глебу.
Невозможно галантный, похожий на жениха, официант, не спеша долил в бокалы вино. Улыбнулся Анне, и она благосклонно одарила его улыбкой в ответ. Глеб хмуро наблюдал за легким флиртом, разыгрывающимся прямо на его глазах. Анна играла с ним, как с придушенным мышонком. И вдруг ее глаза расширились. Теперь она смотрела куда-то мимо Глеба. По лицу пробежала тень досады, смешанной с брезгливостью. Как будто она собиралась отведать изысканное блюдо и неожиданно обнаружила в тарелке длинный волос. Глеб непонимающе уставился на нее. Быстрым движением Анна скомкала белоснежную салфетку и порывисто встала:
— Посиди… Я сейчас…
Не спеша, она направилась в следующий зал. Глеб заметил, как мужчина за соседним столиком проводил Анну глазами. Возникший словно из воздуха официант подал порядочный кусок прожаренного мяса. Глеб, абсолютно не наевшийся дюжиной улиток, взял в руки вилку и нож и, чувствуя, как во рту скопилась слюна, занялся стейком.
Анна незаметно оглянулась. Спина официанта заслонила фигуру Глеба, но она успела рассмотреть, что ему принесли заказ. Значит, некоторое время он точно будет занят. Ее взгляд вызывающе остановился на ухоженной женщине в возрасте. Элегантный костюм прекрасно подчеркивал царственную осанку. Анна отметила, что идеально уложенные волосы стали чуть темнее, чем раньше. Женщина невозмутимо посмотрела Анне в лицо. В глазах читалась настороженность, словно она не была уверена, стоит ли начинать общение. Помедлив секунду, Анна подошла ближе.
— Привет, — голос ее прозвучал звонко и фальшиво, как у дешевой китайской игрушки.
— Здравствуй, — пожилая дама чуть наклонила голову, в ушах сверкнули небольшие камни.
— Ты здесь случайно? Или шпионишь за мной?
Анна оперлась рукой на спинку стула. Пальцы нервно барабанили по золоченой резьбе. Дама приподняла бровь и поднесла к губам стакан с газированной водой. Тонкий, почти прозрачный, кружок лимона неспешно подплыл к краю.
— Тебе пора взрослеть, дорогая, — наконец, снисходительно обронила она. — Если тебе так важно, я оказалась здесь случайно. И честно говоря… не ожидала тебя увидеть…
Анна подозрительно вглядывалась в лицо той, которая всегда держалась от нее на дистанции. Близко, но бесконечно далеко.
— Ладно. Я хотела бы к вам заехать на следующей неделе… Есть разговор…
— Если ты насчет денег, то это бессмысленно… Анна, ты знаешь позицию отца.
Анна сжала губы, но лицо ее осталось спокойным.
— Я хотела поговорить с тобой, — нехотя призналась она.
Дама подняла на нее проницательные глаза. Немного помолчав, кивнула:
— Ты знаешь, я тоже… Особенно в свете увиденного… — едва заметным жестом она указала на зал, откуда Анна вышла. — Скорее всего, ты меня не услышишь, но стоит попытаться?
Анна набрала в грудь воздуха, словно хотела что-то сказать, но передумала и просто усмехнулась.
— Тогда я позвоню, — она небрежно взмахнула рукой и пошла обратно.
Маргарита Сергеевна смотрела вслед долгим немигающим взглядом. В голубых, как у дочери глазах, плескалась озабоченность, за которой она силилась спрятать тревогу.
Глава 21
Родительская квартира встретила привычным ощущением места, где когда-то по досадному недоразумению оказалась Анна. Это впечатление не отпускало с детства. В просторных комнатах, заставленных антикварной мебелью, она чувствовала себя чужеземкой. Как если бы среди благородных дубовых шкафов, столов и бюро, натертых воском, неожиданно появилась угловатые пластиковые стулья, металлические, блестящие вазы или постеры с иллюзорными проекциями в стиле хай-тек.
В детстве она думала, что мать и отец, это механические куклы-роботы, полностью скопированные с людей. А она вообще инопланетный организм, случайно попавший в чуждую среду. Привыкла к лицам, к звукам и, вроде бы, даже стала различать слова и их значения, но вот смысл этих слов для нее оставался загадкой. Так же, как и эмоции. Пока была маленькой, из кожи вон лезла, силясь понять, что именно хотят от нее родители, винила себя и даже пыталась расшифровывать их фразы письменно. Но под рукой не было ни словаря, ни переводчика, а потому раз за разом, она ошибалась. А когда узнала о брате, перестала и пытаться понимать. Огородилась в своем мирке, похожем на радужный мыльный пузырь. Еще один сдвоенный пузырь, в виде отца и матери, плавал где-то в отдалении. Но всегда на виду.
Окончательно разлад с родителями произошел, когда она обвинила их в том, что они любят только себя и мертвого сына. Остановили время в далеком зимнем утре и добровольно замуровали себя в нем заживо. А ее оставили снаружи — сколько ни скребись, не впустят. Отец тогда поднял на нее мертвые, словно засыпанные пеплом глаза, и произнес:
— Оказывается, ты прогнившая насквозь…
А мать лишь вздернула подбородок и улыбнулась дрожащими губами:
— Павлик наш ангел…
Анна в припадке ярости вылетела из дома и очнулась только, когда бежала по дорожкам кладбища. В администрации узнала, где могила, и впервые за двадцать лет нашла того, кто невольно забрал с собой ее родителей, оставив вместо них на земле двух механических роботов. Железяки, которые не способны на сочувствие, ласку и любовь. Шагала по хрустящему покрытию, путалась в оградках и памятниках, натыкалась на свежезасыпанные холмики желтой глины, но упрямо искала. Нашла. Родители не поскупились. На фоне блестящего черного мрамора выделялась белоснежная фигура ангела. Свечи, игрушечный медвежонок (зачем? ведь уже не пятилетний мальчик…) и свежие цветы… Слишком свежие. Как будто букет белых мелких роз появился только сегодня.
Анна замерла, вглядываясь в гравированное изображение брата, так не похожего на нее.
— В чем твоя сила? — прошептала она, сжимая кулаки. — Отдай мне их, слышишь? Отдай!
От ее звонкого крика сорвались с веток птицы. Шумной стайкой переметнулись на кусты по соседству. Самые любопытные тут же пересели на прутья ближайшей оградки, закрутили головами, кося выпуклым горошком глаза. Особенные птицы. Кладбищенские. Повидавшие всякого.
Мальчик безмятежно смотрел на новообретенную родственницу. Улыбался. Хранил свою тайну и не собирался делиться. Никем и ничем. «Достаточно того, что ты жива», — словно говорили его хитрые глаза. Анна, раздувая ноздри, ледяным
