— Я тоже. И что касается меня, это еще хуже, потому что они спросят не только по поводу их дедов! В один прекрасный день они захотят узнать, с кем я их сотворила.
Ее голос принял такую странную интонацию, что Винсен, заинтригованный, поднял голову.
— Эрве все еще тебя мучит?
— Мучение чрезмерно. Я регулярно встречаю его во Дворце правосудия, у меня создается впечатление, что он делает все, чтобы встать у меня на пути.
— И это тебя беспокоит?
— Ну… нет, совсем нет.
Он посмотрел на нее, пытаясь понять, что она хотела ему сказать. Когда она ему доверилась, растерянная первым визитом Эрве, ему не стоило никакого труда ее успокоить. Пока этот мужчина не увидит Лею, она ничем не рисковала, она могла все отрицать, она единственная знала отцов своих детей. Эрве хотел встретиться с ней только для того, чтобы попасть в контору Морван‑Мейер. Пока он оставался в стороне, у него определенно были другие заботы, нежели бегать за старым увлечением, которое было лишь эпизодом молодости, о последствиях которого он не знал.
— Я, наконец, согласилась с ним пообедать на прошлой неделе, — резко призналась она. — И честно говоря, хорошо провела время.
Пораженный, он начал понимать и чуть не засмеялся.
— Мари! Ты случайно не… не хотела бы…
— Он стал, пожалуй, лучше, чем был. Он постарел. Ты меня слушаешь?
Смеясь, Винсен наклонился вперед, чтобы хлопнуть ладонью по коленке кузины.
— Я тебя обожаю! Первый раз в жизни ты мне признаешься в такой вещи, знаешь? До сих пор ты никому не доверяла, ни слова о твоих дружках. Итак, у мэтра Эрве Рено есть шанс тебе понравиться? Снова понравиться? Замечательно, что это выпало ему!
Он собирался еще что‑то добавить, но на лестничной площадке раздался голос Леи, которая звала их к ужину, и они оба застыли.
— Я не собираюсь говорить ему о Лее в ближайшем будущем, — прошептала она.
Он кивнул, подтверждая правильность ее решения, и поднялся. Их разговор заставил его забыть о Виржиле, у которого была отсрочка до завтра, а может и больше. Мари привела ему аргументы, к которым он не мог остаться равнодушным, ибо каким бы хорошим ни было его отношение к отцу, он не желал походить на него. Иногда Шарль ошибался, мучимой слепой местью. Винсен не имел никакого желания повторять отца.
Беатрис понадобилось две недели, чтобы решиться. Она написала длинное благодарственное письмо Виржилю, потому что Мари наняла ее как практикантку на один год, но ее посыльный остался без ответа. Она должна была начать работать в конторе Морван‑Мейер с первого октября, и с того момента у нее будет шанс видеть Винсена каждый понедельник вечером. Но она не могла ждать так долго. Две недели она размышляла и была как на иголках. Роясь в памяти, она старалась воссоздать его образ по обрывкам откровений Виржиля по поводу его отца. Разведен. Без любовницы или известной его сыну связи. Погруженный в свою работу и семейные обязанности. Карьерист. Мрачный. Запертый во Дворце правосудия с утра до вечера.
Наконец она решила выследить его там. Сначала она сказала себе, что одна встреча в коридоре могла показаться естественной, случайной. Тогда как увести его от банального обмена вежливыми фразами? Перебирая все варианты, она отказалась от обманчивой надежды, что он поддастся на эту уловку. Если она хотела добиться его внимания, она должна была найти что‑то другое, чем его зацепить и рассмешить. Она была на это способна при условии, что преодолеет неожиданное смущение, которое он ей внушал.
Представляя разные ситуации, она выбрала одну, которая была также самой рискованной, — она собиралась решительно появиться перед ним. Она запаслась терпением, и все утро просидела на скамейке из красного велюра под безразличным наблюдением привратника. По этому случаю она оделась с особым старанием, выбрав небесно‑голубое платье с крестообразным вырезом и разрезом сбоку, подчеркнуто широким поясом из бежевой кожи под цвет туфель лодочек.
Немного раньше тринадцати часов Винсен наконец вышел, и Беатрис чуть не растерялась, когда он прошел мимо, даже не заметив ее.
— Господин судья! — крикнула она, разом встав.
Удивленный, он обернулся и, наконец, ее увидел.
— Беатрис Одье, — напомнила она, подходя к нему. — Мы встречались в тот день, когда Виржиль…
— Я прекрасно знаю, кто вы, мадемуазель Одье.
Так как он употребил фразу, подобную той, какую произнесла она, когда они встретились в первый раз, дополнив ее обаятельной улыбкой, она почувствовала себя глупо. Она боялась, что он ее не узнает или отделается от нее через две секунды, но, он был здесь и внимательно ее слушал.
— Во‑первых, я хотела вас поблагодарить, — удалось ей произнести.
— Не стоит больше об этом.
— И пригласить вас пообедать.
Освобожденная, потому что ей удалось выразиться внятно, она, наконец, подняла на него глаза, поймала его бледный взгляд, который так хорошо запомнила.
— Я думаю, вам это должно показаться немного… нелепым? — рискнула она.
— Ну… нет, мне это действительно кажется хорошей идеей, но…
— Вы, безусловно, очень заняты!
— Да, очень.
— Представляю. Тогда, когда вам будет удобно. Неважно когда.
Она поняла, что ей удалось его заинтриговать, когда она увидела, как его глаза прищурились в секундной улыбке.
— Сегодня будет очень удобно при условии, что будет быстро.
Это было очко в его пользу, и она наклонилась довольная.
— Тогда по крок‑месье, если хотите! Пошли?
Бок — о— бок они прошли по коридорам и галереям Дворца правосудия. Он был в легком костюме серо‑голубого цвета со светлым галстуком и в белой рубашке. У него мог бы быть строгий вид, но он был просто элегантен.
— Я знаю одно симпатичное кафе на площади Дофин, надо просто обойти дворец, — сообщил он.
Из вежливости он подстроил свой шаг под Беатрис, которая молчала. Она пыталась собраться, разработать тактику. Быстрота победы немного выбила ее из колеи, ей надо было собраться с духом, чтобы пойти на штурм. Она подождала момент, пока сядет напротив него за отличным столиком, к которому их поспешил проводить метрдотель, чтобы спросить его:
— У вас есть время выпить аперитив? Если нет, то мы сразу перейдем к основному блюду.
— Мы все закажем вместе, хорошо? Что вы будете?
— Сначала бокал шампанского, потом жареный морской язык.
Развеселившись ее манерой говорить, он подал знак официанту, который почти сразу принес им стаканы.
— За что будем пить, мадемуазель Одье? Я думаю, мы будем говорить о Виржиле, и вы сообщите мне что‑то, что он не осмелился мне сообщить сам? О чем идет речь на этот раз? Он хочет на вас жениться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
