своей загадочной марсии и посмотрел мне в глаза. Взгляд у него снова был самым обычным, вполне человеческим. Только такой цвет радужки, как у него, у людей встречается редко.
– Я не могу отделаться от ощущения, что Богиня проснулась от своего многовекового сна и решила поиграть моей судьбой. Но заставить себя поступить иначе, отступиться, не могу. Это выше моих сил. – Арголец пристально, внимательно смотрел на меня. – Раз так случилось, то поговорим сначала о менее приятном. Я обещал вам рассказать о разнице в форме обращения. – Кассиан снова глотнул из бокала, словно смывая горечь собственных слов. – Но в начале я еще раз хочу извиниться за произошедшее ночью у медицинского отсека. Я глубоко раскаиваюсь в своем грубом поведении. Если бы у меня была возможность вернуться назад, я бы никогда больше не допустил грубости по отношению к вам, сита Анна.
У меня снова в душе что-то дрогнуло. Словно что-то очень маленькое, но теплое и нежное, робко выглянуло на свет. Я чуть улыбнулась аргольцу, давая понять, что не сержусь. И прося взглядом продолжить.
– Сита – это очень древнее обращение. Дословный перевод уже давно утрачен. Но, если верить древним записям, это означает примерно «любимая дочь богини». Соответственно, сит – «любимый сын». По некоторым другим источникам, сита означает «любящая дочь богини». В любом случае, это – уважительная форма обращения к каждой из немногочисленных оставшихся женщин планеты. И только самые-самые близкие могут опустить эту приставку, и обращаться к женщине прямо по имени. Если не знакомый или малознакомый мужчина позволит себе обратиться к женщине просто по имени рода, или тем более по личному имени, это приравнивается к страшному оскорблению. И наказание за это самое жесткое.
Кассиан снова глотнул из бокала и заботливо пододвинул ко мне поближе блюдо с фруктами:
– Сита Анна, это плоды с моей родной планеты. Для вас они экзотичны, но совершенно безвредны. Это проверено. Попробуйте, вам понравится.
Чтобы не обижать мужчину еще больше, я взяла с блюда какую-то ягодку и осторожно положила в рот. Небольшая, размером с некрупную земную вишню, она обладала потрясающим медовым вкусом. Я заинтересованно оглядела блюдо в поиске такой же ягодки. Кассиан усмехнулся и чуть повернул блюдо:
– Это литы. Они неприхотливы. Их очень много. Они растут почти как сорняки. Правда, сейчас их вкус просто сладкий. А раньше, мама мне рассказывала, когда она была маленькой, еще встречались литы с пряным привкусом. У вас на Земле есть специя, отдаленно напоминающая те литы. Корица называется. Я привозил ее маме, когда прилетал на подпись договора. Так вот, она сказала, что они очень похожи по запаху, но по вкусу ничего похожего. Наши литы были гораздо богаче по вкусу. Жаль, что их уже давно не найти.
Я утянула с блюда еще несколько медовых ягодок. А Кассиан со вздохом продолжил:
– Вернемся к форме обращения. В аргольском языке суффикс –эн означает отрицание. То есть, выходит нелюбимая, не дочь, не любящая. Понимаете?
Я медленно кивнула. А Кассиан продолжил пустым невыразительным голосом:
– Это оскорбление. Жуткое оскорбление. Еще и потому, что… – Кассиан запнулся на миг, а потом продолжил: – Вы ведь в курсе, почему летите на Арголу?
Я пожала плечами. Свою осведомленность показывать наверняка не стоило.
– Каждая из двадцати землянок – потенциальная невеста аргольских мужчин.
Кассиан горько вздохнул:
– Мы вынуждены прибегнуть к такому решению вопроса, потому что у нас последние сто лет рождаются в основном мальчики. Новорожденные девочки составляют примерно десять процентов от общего числа новорожденных. Да и в общем рождаемость катастрофически снизилась. Оказавшись на пороге вымирания, мы отчаянно пытаемся найти хотя бы какое-то решение. Один наш генетик предположил, что новая кровь поможет сломить это кошмарный барьер. И баланс выровняется. А теперь представьте, как отреагирует аргольская женщина, не могущая родить ребенка, когда ее назовут нелюбимой дочерью богини.
Я вздрогнула. Арголец нечаянно ткнул в самое больное место. А ничего не подозревающий Кассиан кивнул:
– Да, все верно. И в наше время за такое обращение к женщине могут убить на месте. Мне нет оправдания. Я виновен. И я в ваших руках.
Я не арголка. Но боль от пережитого тоже горела внутри меня. Пульс болезненным эхом отдавался в висках. Мне нужно было что-то ему ответить. Арголец не должен ничего заподозрить. У меня в руках он, или нет, не важно. Я не настолько ему доверяю, чтобы поведать о своих проблемах. А значит…
– Сит Кассиан, я предлагаю все забыть, как дурной сон. Не было ничего. Никакого оскорбления. – По мере моих слов в глазах мужчины разгорался огонь. – Только удовлетворите мое любопытство: почему все-таки вы так меня назвали? Что послужило тому причиной?
Едва начавшее разгораться в его глазах пламя потухло. Зрачки снова стали обычными круглыми.
– На Арголе такого нет и быть не может. Но я бывал и на других планетах. И встречал там женщин, продающих свое тело за деньги. Встретив вас ночью одну и в вызывающе-обтягивающей одежде, я даже не подумал, что вы могли тайком пойти проведать подругу. Я принял вас за легкодоступную женщину. И решил присвоить себе. Простите.
Кассиан низко опустил голову. А я оторопело захлопала глазами. Обиды на аргольца почему-то не было. Зато были неловкость и растерянность. Я не знала, что можно сказать. Чем занять руки. Зачем-то потянулась к блюду с фруктами. Задела и едва не опрокинула бокал с марсией. И схватилась за него, как за соломинку.
– Сит Кассиан, а почему, когда вы в первый раз разлили марсию по бокалам, то она пахла фантастически, божественно, непередаваемо привлекательно. И так и манила, чтобы ее попробовали. А немного постояла, и все очарование словно испарилось. Ну вино, и вино. Ничего необычного.
Арголец медленно поднял голову и несколько секунд непонимающе смотрел на меня. Я терпеливо ждала.
– Знаете, сита Анна, я уже однажды сталкивался с непостижимым благородством землян. Вы не можете не понимать, что аргольская делегация появилась на вашем корабле гораздо раньше времени не спроста. Не буду объяснять все наши мотивы, скажу только, что для земных дипломатов и, наверное, военных, мы как кость в горле. Мешаем. А избавиться от нас не могут. Нет повода. А вы могли бы подарить своим соотечественникам причину нашего выдворения. Неподобающее поведение главы по отношению к женщине – что может быть хуже? Я вот так сразу и не скажу. Но вы даже в мыслях
