поделать не могла. И, он поцеловал, Кэтрин закрыла глаза, когда его губы нежно касались её собственных, исследуя нежную, податливую плоть. Сердце девушки трепетало, отзываясь на каждое его прикосновение. Ричард крепче прижал Кэтрин к себе, ни на секунду не прекращая поцелуй, он пошёл в «наступление». Вложив в свой поцелуй, всю свою страсть, он переходил от нежного до более настойчивого, а затем обратно, еле касаясь словно дразня, желая получить долгожданный отклик.
Голова шла кругом, и Кэтрин ответила, не помня себя, не слушая разум, она поддалась искушению почувствовать, ощутить самой настолько ли они мягки как кажется.
Этот маленький шаг, который Кэтрин позволила себе, неуверенно ответив на его страстный поцелуй, лишил Ричарда самообладания. С вырвавшимся из груди стоном, он прижал девушку к двери.
– Вы сводите меня с ума, – прошептал он продолжая нежным касанием губ, «прожигать» поцелуями, дорожку от бровей к шеи девушки и обратно. Когда Ричард прикусил краешек уха, наступила очередь стона Кэтрин, она почувствовала, как дрожь прокатилась по всему телу, оставляя после себя трепетный озноб. Внизу живота нарастало неизведанное ей волнение, оставляя свой сладостный отпечаток в трепещущем лоне. Обуреваемый необузданной страстью, Ричард сдавил лиф платья Кэтрин и снова стон, который околдовывал, призывал к действию. В беспамятстве он расстегнул и слегка приспустил с плеч серую ткань платья.
Желание поглотило их всецело, вытеснив весь окружающий мир. Для них не существовало ничего и никого, ни обещания жениться, ни чувства вины перед подругой. Всё отсутствовало, разум был побеждён сердцем, а сердце, оно ликовало в потайной надежде обрести любовь.
Казалось развались это старинное здание и распадись по кирпичику, эти двое влюблённых не заметили бы ничего. Возможно, виной тому была не только безумная любовь, смешанная со страстью, но и сама атмосфера картинной галереи предков Оулдридж-холла. Это множество старинных портретов, несших в себе частичку прошлого, которые стали невольными свидетелями платонической любви, графа Ливингстона и Кэтрин Ронвелл, лже-компаньонки.
Это соитие было сродни церемонии, благословенной прошлым на прекрасное будущее.
Мир застыл, не смея вмешиваться, словно это было предначертано судьбой.
И, если бы всё происходило не как во сне, отрешенном от всякого разума, возможно Кэтрин и не позволила бы Ричарду, раздеть себя, не помогала бы ему избавиться от всякого рода преграды, разделяющей их жаждущие тела. И, не выгнулась бы навстречу, принимая и поглощая его.
– Я тебя люблю, – шептал повеса, предаваясь страсти при немых свидетелях,– Люблю, люблю, люблю…
***
Кэтрин закрыла глаза, в очередной раз, прокручивая в памяти недавние события. Как так вышло, что она не только позволила, но и сама принимала активное участие в этом, постыдном деле?
Вот уже час, девушка сидела в часовне, одолеваемая ужасной виной, поглотившей её целиком.
Осознание было беспощадным, ещё в тот момент когда после, они лежали на покрывале из их собственной одежды и Ричард не выпуская Кэтрин из объятий, поклялся, в том, что они навечно вместе. Не забывая твердить о любви, словно боясь, что она ему не поверит. Кэтрин же, соблюдала молчание, съедаемая чувством вины. Нет, она не убежала тогда, они ушли вместе, после того как Ричард с особой заботой, помог ей одеться. Задержал лишь у двери,– Мэри Уилсолн, я люблю вас, – ещё раз поцеловал, перед тем как открыть дверь.
Это имя, которым он с такой уверенностью её называл, было ещё одним свидетельством о предательстве девушки.
– С вами всё в порядке? – Кэтрин вздрогнула. Рядом стоял отец Бернард, двоюродный дед Ричарда, обеспокоенно смотрел на неё.
Задумавшись девушка не слышала когда он подошёл.
– Да, всё хорошо, – улыбнулась Кэтрин.
Священник присел рядом, – я нахожусь здесь, уже минут пятнадцать и вы не заметили моего присутствия, – улыбнулся он ободряюще. – Вас что-то гложет, – произнёс он, больше утвердительно, чем вопросительно. – Расскажите мне, вдруг старый служитель сможет вам помочь.
Близкая к бегству Кэтрин, искренне улыбнулась.
– Скажите, отец Бернард, когда именно вы осознали своё место в жизни? Я имею в виду, вы сразу знали, что ваша жизнь, – она обвела рукой вокруг, – Должна быть такой?
Священник задумался, – Нет, – он погрузился в воспоминания. – Будучи в возрасте, приблизительно как мой внук, я бы рассмеялся в лицо тому, кто сказал бы, что я стану священником.
Кэтрин в удивлении на него посмотрела, – А я, думала с этим, рождаются.
Он засмеялся, – В те годы, я вёл слишком разгульный образ жизни, чтобы думать о «высшем».
– Но, что же, тогда поменяло ваш взгляд?
– Возможно, это прозвучит странно, но к этому меня подвела любовь.
– Любовь? – Ещё больше удивилась девушка.
– Да, я имел неосторожность влюбиться, – улыбнулся грустно он. В глазах девушки, читался немой вопрос.– У меня её отняла лихорадка, – договорил священник, наперёд.
– Какой кошмар! – откровенно ужаснулась Кэтрин.
– И кошмар, и ад, и слёзы, ненависть и отрицание, боль, а затем осознание. Я прошёл через всё, – он вздохнул, – и это было ужасно. А потом, я отрёкся от всех. Да, это было сложное время для моей семьи. – После паузы добавил, – И вот, я здесь, – улыбнулся он. – И, если я смогу чем-то помочь вам, то вероятно, я здесь не зря.
– Вы не сможете мне помочь, – с грустью в голосе проговорила девушка. – Я совершила ошибку, – она поднялась, – И, ничего исправить, уже нельзя.
– Есть вещи, – священник поднялся вслед за ней, – которые и вправду изменить нельзя но, можно изменить своё отношение к ним. Я не знаю, что именно произошло, но могу сказать одно, нет нерешаемых проблем. От начала и до скончания веков, для человека была и остаётся, лишь одна нерешаемая проблема, это смерть.
– Спасибо, вам. Я обязательно запомню ваши слова.
– Возможно, – проговорил он вслед удаляющийся Кэтрин, – Но, вот прислушаетесь ли?
***
Вернувшись в свою комнату, Кэтрин обнаружила там Ричарда, он стоял у окна. Девушка остановилась, затем вошла, закрыв за собой дверь. Совершенно «разбитая» мучившими её угрызениями совести, она провела не один час, вне стен особняка, пытаясь найти решение. Какое-то время, Кэтрин пробыла в часовне, но и оттуда ушла ни только не успокоившись, а ещё больше запутавшись. К тому же история рассказанная отцом Бернардом, внесла в её осознание, ещё большую грусть.
«Я должна поменять своё отношение. К чему?» Раздираемая мыслями, Кэтрин шагала по дороге, не задумываясь куда именно она приведёт. «Поменять отношение, к графу, к себе и своим чувствам, или быть может к Эмили?» Мысли о подруге, окунали её в океан под названием, «угрызения совести».
И вот она в комнате и он рядом, Кэтрин видела его лицо, на нём не было ни капли сожаления о произошедшем, и это ужасно. Возможно, скажи он сейчас, что всё было ошибкой, стало бы легче, «Я это заслужила, подумала бы она», пусть сердце и разбилось, разлетелось бы на куски, но и это она заслужила.
А видеть этот взгляд,
