Машина проехала мимо загона для породистых лошадей, миновала ухоженный выгул около конюшен и оставила позади домик конюха.
– Я словно попала в другой мир! – воскликнула Кэтрин. – Как я завидую тебе, что ты рос здесь.
– Ты думаешь, что тебе бы понравилось жить на ферме?
– Да это, в сущности, и не ферма, – простодушно заметила она. – Когда живешь здесь, создается впечатление, что владеешь целой страной.
Они приблизились к дому.
Фрэзер повернулся к ней.
– Мои отец и мать несколько консервативны, – предупредил он Кэтрин, – но тебе не о чем волноваться. Веди себя естественно. Ты нервничаешь?
– Нет, – ответила Кэтрин. – Я в полной панике.
Сказав это, она вдруг с удивлением отметила, что говорила неправду. Следуя давней привычке, которой подвержены все девушки, впервые встречающиеся с родителями возлюбленного, Кэтрин притворилась, что испытывает ужас. На самом деле ее просто разбирало любопытство. Однако у нее не оставалось времени подумать о своем поведении. Они уже вылезали из машины, и одетый по всей форме дворецкий с добродушной улыбкой распахнул перед ними дверь.
Казалось, что полковник Фрэзер и его супруга сошли со страниц учебника американской истории, посвященных периоду до Гражданской войны. Кэтрин больше всего поразило, что они такие старые и слабые. По всей вероятности, в молодости полковник Фрэзер был жизнерадостным и энергичным красавцем. Теперь от его красоты и силы не осталось и следа. Он очень напоминал Кэтрин кого-то, и она мучительно старалась вспомнить кого. Кэтрин была шокирована, когда наконец догадалась, что он похож на своего сына, только совсем постаревшего и высохшего. Волосы у полковника покрылись сединой и сильно поредели, голубые глаза выцвели, и когда-то сильные руки были изуродованы артритом. Жена Фрэзера-отца выглядела аристократкой и все еще сохраняла некоторые черты своей былой красоты. Она благосклонно и тепло отнеслась к Кэтрин.
Вопреки заверениям Фрэзера об обратном у Кэтрин сложилось впечатление, что она попала на смотрины. Полковник и его жена весь вечер задавали ей вопросы. Старики вели себя в высшей степени прилично, но пытались разузнать о ней все. Кэтрин рассказала им о своих родителях и описала свое детство. Она обрисовала им свои постоянные переходы из одной школы в другую как веселое приключение и скрыла от них, как тяжело она это переживала. Во время беседы с родителями Фрэзера Кэтрин украдкой поглядывала на него и заметила, что он очень доволен и гордится ею. Обед был великолепен. Он прошел при свечах в огромном старомодном зале с мраморным камином. Блюда подавались лакеями, одетыми в ливреи. Кэтрин посмотрела на Билла Фрэзера, и сердце ее преисполнилось глубокой благодарности к этому человеку. У нее сложилось впечатление, что при желании она тоже сможет жить такой жизнью. Она знала, что они с Фрэзером любят друг друга. И все-таки ей чего-то не хватало. Ей недоставало душевного трепета, волнения, подъема. «Наверное, – рассуждала она, – я слишком многого жду. Пожалуй, меня испортили Гэри Купер, Хэмфри Богарт и Спенсер Трейси. Любовь не похожа на рыцаря в сверкающей броне. Она скорее напоминает порядочного фермера в сером твидовом костюме. К черту все эти фильмы и книги!» Разглядывая полковника, Кэтрин представила себе Фрэзера через двадцать лет и нашла, что он будет выглядеть точно так же, как отец. Она вдруг задумалась, замолчала и затихла до конца вечера.
По дороге домой Фрэзер спросил ее:
– Тебе понравился вечер?
– Да, очень. У тебя такие милые родители.
– Ты им тоже пришлась по душе.
– Я рада.
Она сказала правду, если не считать, что ее несколько беспокоило собственное равнодушие при встрече с ними. Кэтрин казалось, что ей стоило больше понервничать накануне такого события.
На следующий вечер во время ужина Фрэзер сообщил Кэтрин, что ему предстоит провести неделю в Лондоне.
– В мое отсутствие, – заявил он, – ты сможешь заняться интересной работой. Нас попросили взять на себя руководство съемкой рекламного фильма о наборе пилотов в армейскую авиацию. Его снимает в Голливуде компания «Метро – Голдвин – Майер». Я хочу, чтобы ты курировала этот фильм, пока я буду в отъезде.
Кэтрин недоверчиво уставилась на него.
– Я? Да я даже «Брауни»[12] не смогу зарядить! А что я понимаю в фильмах о подготовке военнослужащих?
– Ты знаешь об этом не меньше других, – улыбнулся Фрэзер. – Дело кажется тебе незнакомым, но не стоит волноваться. Ведь там будут продюсер и прочие специалисты. Командование сухопутных сил собирается привлечь к съемкам голливудских актеров.
– Зачем?
– Видимо, они считают, что солдаты не сумеют достаточно убедительно сыграть самих себя.
– Как это похоже на военных!
– Сегодня у меня состоялся долгий разговор с генералом Мэтьюзом, и он раз сто употребил слово «обаяние». Военные хотят, чтобы фильм получился шикарным. Они начинают широкую кампанию по набору в армию молодых людей из цвета американского общества. Это один из первых фильмов такого рода.
– В чем же состоит моя роль? – спросила Кэтрин.
– Просто следить за тем, чтобы все шло гладко. За тобой последнее слово. Я заказал тебе билет на авиарейс в Лос-Анджелес. Самолет вылетает завтра в девять утра.
Кэтрин кивнула:
– Хорошо.
– Будешь скучать по мне?
– Сам знаешь, что буду, – ответила она.
– Я привезу тебе подарок.
– Мне не нужны подарки. Просто возвращайся целым и невредимым.
Секунду она колебалась, а затем спросила:
– Ведь обстановка ухудшается. Я права, Билл?
– Да, – ответил он. – Думаю, что скоро мы вступим в войну.
– Какой ужас!
– Будет еще ужаснее, если мы не вступим в нее, – тихо заметил Фрэзер. – Англия чудом выбралась из Дюнкерка. Если Гитлер вдруг решит сейчас перейти Ла-Манш, мне кажется, англичане не сумеют остановить его.
Они молча допили кофе, и Фрэзер оплатил счет.
– Хочешь зайти и остаться на ночь? – спросил он.
– Только не сегодня, – ответила Кэтрин. – Тебе завтра рано вставать. Да и мне тоже.
– Ну ладно.
Он отвез ее домой. Перед сном Кэтрин задалась вопросом, почему она не осталась у Билла накануне его отъезда.
И не нашла ответа.
* * *
Кэтрин выросла в Голливуде, хотя и не была там ни разу. Сотни часов провела она в темных залах кинотеатров, забыв обо всем на свете и перенесясь в волшебное царство, созданное киностолицей мира. Кэтрин навсегда осталась благодарна «фабрике грез» за эти часы счастья.
Когда самолет приземлился, Кэтрин охватило волнение. Там ее уже ждал лимузин, чтобы отвезти в отель. Пока автомобиль ехал по широким, освещенным солнцем улицам, Кэтрин прежде всего обратила внимание на пальмы. Раньше она только читала о них и видела на фотографиях, но реальность превзошла все ее ожидания. Пальмы встречались здесь повсюду. Нижняя часть их грациозных стволов была голой, а наверху красовалась шапка из широких листьев. В центре каждого дерева выделялся шероховатый круг ветвей, который напомнил Кэтрин грязную нижнюю юбку, неряшливо свисавшую из-под зеленой пачки балерины.
Машина подъехала к огромному зданию, похожему на заводской корпус. Над входом висела большая вывеска: «Уорнер бразерс», а под ней бросалась в глаза надпись: «Высокое качество картин неотделимо от высокой гражданственности». Автомобиль миновал ворота, и Кэтрин вспомнила о Джеймсе Кэгни в «Янки дудл денди» и Бетти Дэвис в «Мрачной победе». На лице Кэтрин появилась счастливая улыбка.
Водитель повел машину по бульвару Заходящего Солнца к отелю «Беверли-Хиллз».
– Здесь вам понравится, мисс. Это один из лучших отелей мира.
Действительно, никогда в жизни Кэтрин не видела такого красивого здания. Оно находилось севернее бульвара Заходящего Солнца, за полукругом тенистых пальм, посаженных в широких скверах. Изящная подъездная аллея вела к парадному входу отеля, выкрашенного в нежно-розовый цвет. Услужливый молодой помощник управляющего проводил Кэтрин в номер, который оказался шикарным бунгало, расположенным в саду за главным корпусом отеля. На столе она увидела два букета цветов: один – с приветствием от администрации, другой, побольше и покрасивее, – с карточкой от Фрэзера: «Хотел бы сейчас быть там с тобой. Или чтобы ты была здесь со мной. С любовью. Билл». Помощник управляющего передал Кэтрин три телефонных послания. Все они поступили от Аллена Бенджамина. Он, как ей сообщили, станет продюсером учебного фильма, который будет сниматься под ее руководством. Когда Кэтрин читала карточку Билла, зазвонил телефон. Она бросилась к аппарату, схватила трубку и воскликнула:
– Билл?
Однако выяснилось, что на проводе Бенджамин.
– Добро пожаловать в Калифорнию, мисс Александер, – сказал он высоким, пронзительным голосом. – Говорит капрал Аллен Бенджамин, продюсер этой маленькой киностряпни.
Капрал. Она полагала, что руководителем такого мероприятия назначат полковника или по крайней мере капитана.
