— А в доспехах, я чаю, было бы тяжелее, — утешался он.
Туман был жаркий и душный. Давно сжевали последние крошки соленого сыра, а утолить жажду было нечем, даже сок черного кустарника не годился, кусал и щипал язык.
Будимир находил себя не худо, шел своими лапами, но к просьбам спутников прокукарекать не в срок и тем вызвать спасительный дождь пребывал глух.
— Посмотрим, кто с тобой возиться станет, когда мы сдохнем, — грозился богатырь, но без толку.
Яр-Тур шагал молчком, а вдруг и шаги его Жихарь перестал слышать. Обернулся и увидел, что побратим никуда за ним не идет, а лежит ничком.
— И то верно, давай ночевать, — согласился Жихарь и расположился невдалеке.
Ночевать, правда, было затруднительно, поскольку солнце, в тумане представшее размытым светлым пятном, как застряло в зените, так на закат и не собиралось.
В трех шагах ничего не было видать, никакого шума ниоткуда не слышалось, и камни-то под ногами были все одинаковые.
Лежали молча, и сон не шел, и отдых был не в отдых — что перед вечным-то отдыхом отдыхать!
— Сэр Джихар, — Принц нарушил молчание. — Какие-то странные и причудливые существа, мнится, окружают меня! Они невелики ростом, но значительны числом.
— В пупырышках? — не размыкая глаз, спросил Жихарь.
— Их трудно разглядеть, сэр брат. Знаете, так бывает, когда запорошишь глаза… Жихарь вздохнул.
— Значит, мы с тобой где-то мнимых понарошек подхватили, не убереглись, — сказал он. — Но теперь уж все равно.
— Не будет ли от них вреда? — затревожился Принц.
— Вреда нет, только перед людьми неудобно. Увидят, скажут: такие молодые, а уж мнимых понарошек подхватили. К счастью, никто не увидит и ничего не скажет.
— Скажите честно, брат, они являются на одре смерти?
— Не обязательно, бывает, и с перепою, и еще много отчего. Помнится, гуляли мы целую неделю с Чурилой и Посвистом. Продрал глаза, как деньги вышли, гляжу — бегают уже по друзьям моим любезным!
— Они пьют кровь?
— Нет, на что им наша кровь! Они просто мнятся, только и делов. Лежи да помирай спокойно.
— Я не привык встречать смерть сложа руки.
— Снова скажу: вольно нам, дуракам, было Демона задирать, — заметил Жихарь, хотел было плюнуть, а нечем.
— Таков уж мой обычай, — сурово сказал Принц. — Может быть, поднимемся, сэр брат, и вступим промежду собою в смертную схватку, хотя бы и на дубинках, дабы каждый из нас пал от руки достойного противника, а не околел, подобно псу?
— Как ногами идти, так тебя нет, а как драться — вот он ты! — рассмеялся Жихарь. — Да нет, не стоит друг другу последние часы портить. Будимир — птица непростая, он будет жить и должен передать весточку старому Беломору: дескать, не прогневайся, премудрый волхв, помираем на походе, до цели и близко не добрались, ищи героев получше нас разомкнуть проклятый круг времени…
— А такой ли уж он проклятый, сэр брат?
— А жизнь вообще проклятая, так пусть хоть не повторяется, один раз побудет — и хватит…
— Не натворим ли мы, таким образом, нового зла?
— Мы, — сказал Жихарь, — похоже, ничего уже не натворим.
И потерял сознание, а может, просто уснул. Спать на жаре — последнее дело, а помирать и того хуже.
Очнулся он оттого, что сверху повеяло холодом и вроде бы зашумели невидимые крылья. Принц был уже на ногах, крутил вокруг себя дубинку, отбивался от кого-то.
— Демон, — сообразил Жихарь. — Прилетел порадоваться нашей беде.
Демон услышал, захохотал, он был где-то рядом — в тумане звуки ходят непонятно.
Демон со свистом рассек, разогнал туман, очень ловко пролетел почти над самым камнем и на лету развернул что-то вроде ковра, потом завыл, вой поднялся вверх и скоро вовсе пропал.
— Новое коварство, сэр Джихар! — вскричал Яр-Тур, отбиваясь дубинкой от мнимых понарошек. — Видимо, он решил приблизить нашу скорбную кончину с помощью ядовитой отравы!
— Какой отравы? — тоскливо сказал Жихарь, подошел на карачках к побратиму и все увидел.
На камнях была расстелена черная накидка из овчины — такие обычно носят пастухи в горах. На овчине бережно расставлены блюда с жареным мясом, белым сыром, всякой зеленью, запотевшие фляги и кувшины. И ни крошки на овчину не просыпано, ни капли не пролито!
— Мерзкая тварь думает, что мы набросимся на это ложное великолепие и погибнем в страшных судорогах! — негодовал Принц. — Вотще! Мы не так глупы!
Жихарь, не чинясь, ухватил с блюда рыжий лохматый плод и впился в него, едва не обломав зуб о косточку. Потом потянулся за пучком лука.
— Садись да жри, — неразборчиво сказал он. — Это не яд, это у Демона совесть прорезалась — все же мы его на крыло поставили.
Рука Принца потянулась к блюду и на некоторое время замерла.
— Никак боишься? — спросил Жихарь самым невинным голосом.
Яр-Тур сверкнул глазами и набросился на баранью ногу.
— Надо съесть все зараз, — говорил Жихарь между глотками. — Иначе наши мнимые понарошки все подметут и от еды сделаются настоящими — вот тогда наплачемся… Э, да тут не только вода, но мы в жару пить не будем чистое, станем разбавлять… Ай да Демон! Правда, он кого-то обездолил, голодом оставил…
— Так мы едим краденое? — поперхнулся Принц.
— Когда же это воин свое-то ест? Ты давай, давай, а крошки петуху скармливай, нечего мнимых-то расповаживать…
Съели и выпили все, только флягу с водой богатырь схоронил за пазуху.
Теперь можно было и поспать.
— Ты мне башку-то на плечо не пристраивай, — сказал напоследок Жихарь. — Помнишь, поди, что Соломон Давидович про Содом-то с Гоморрою сказывал?
Вдруг наверху что дурное подумают, да и окатят горящей смолой?
Покудова спали беспечно, туман развеялся, но ничего хорошего не открыл. В сотне шагов впереди поднималась и уходила, кажется, прямо в облака почти отвесная гранитная стена. Она тянулась и вправо, и влево.
— А мне казалось, мы перелетели через земной разлом, — упавшим голосом сказал Принц.
Жихарь ничего не ответил, размотал с пояса обрывки веревок, прихваченные с места падения, принялся расплетать концы и соединять в единую бечеву.
— Как же ты крепости собираешься воевать, королевич? Там ведь стены еще круче, к тому же обливаются кипятком и горячими щами!
— Крепостные стены, по крайности, имеют видимую вершину, — изрек Принц и кинулся с разбегу на скалу. Поднялся, цепляясь за что попало, на три своих роста, потом не удержался полетел, откуда пришел.
— Взялся хорошо, — оценил Жихарь. — Да ненадолго хватило.
Он поглядел на солнце, которое, казалось, решило обосноваться в зените на вечное жительство.
— Напрасно, сэр брат, полагаете вы, что мне не случалось взбираться на крепостные стены. Но у штурмующих всегда при себе осадные лестницы, а ежели таковых не оказывается, воины из горных племен искусно вбивают колышки между каменных глыб либо кирпичей. Здесь же я не вижу даже трещин в достаточном количестве…
— Колышки, говоришь? — Жихарь без веры посмотрел на корявые черные деревца, потом все же решился, подошел к одному и стал рубить ножом. Но от захвата деревце выдернулось из камня легко, у него даже не было корней — так, просто трубка, неведомо как укрепившаяся в камне.
Древесина оказалась твердая, а ножи — дерьмовые, но все равно колышков нарезали множество.
— А, я догадался, сэр брат! Вы собираетесь использовать дар царя Соломона!
Ни о чем таком Жихарь до этих пор не помышлял, просто хотел на всякий случай нарезать колышков побольше, но думу побратима тотчас ухватил и присвоил:
— Угадал, королевич! Он всю дорогу под крылом Будимира спасался, пусть-ка нам тунеядец дырки буровит под колышки! У него хорошо должно получаться, ведь мы его, считай, так и не кормили.
Заспанный камнеед Шамир вылез на свет без видимой радости.
Устроили так: Будимир привычно взлетел Жихарю на шляпу, держал червяка в клюве и направлял в нужные места. Ему их даже показывать не приходилось, вот тебе и ум с горошину! В получившуюся дырку Жихарь нижней частью ладони загонял колышек. Следом карабкался обвязанный веревкой Принц. Другой конец веревки был у богатыря, и тот, когда надо, обматывал веревку вокруг колышка, чтобы можно было подтянуться.
Помаленьку они оказались на такой высоте, что отступать стало поздно, сил бы не хватило, а сколько еще карабкаться наверх, неведомо.
Камнеед быстро насытился и теперь гнал камень просто сквозь себя, обдавая побратимов гранитною пылью. Принц предусмотрительно собирал за собой использованные колышки, вот и они стали пригождаться по другому разу, жаль только, что сил-то уже не осталось.
— Рассказывали мне, что в горах порой приходится вот так прямо и ночевать на скале, на весу, — сказал Жихарь. — Но к этому нужна привычка.
