— История с телефон… это правда? — задала она неожиданный вопрос.
— Ну да.
— Когда произошла авария?
— В… — я запнулся.
Я хорошо запомнил день, когда очнулся в больнице. Печаль, тоска и постоянное ощущение, словно чего-то не хватает. Силы. Потом был словно провал. Отдельно в память врезался день, когда мы хоронили маму, а я сидел в инвалидной коляске, потому что атрофировавшиеся мышцы без доступа к Силе не могли выдержать нагрузки. Постаревший на глазах дед. Бабушка, что так и не смогла встать с постели. Плач матерей, потерявших лучшую подругу. Пустые лица отца и сестры. Еще один провал.
Апатичное существование. Мне сказали — я сделал. Не сказали — не сделал. Кто первый начал «игру в казарму»? Сейчас и не вспомню. «Рядовой Суворов по вашему приказанию прибыл!» И стало чуточку легче. У сестры снова появился старший брат, рядовой, который, как послушная, но разумная тень исполнит любую ее прихоть, и она постепенно отошла от смерти матери, снова начав улыбаться. Отец отдал четкое указание — нагнать программу и стать лучшим в школе. Тогда не исключат. Надо пойти на прием — приказ принят к исполнению. Надо не реагировать на подначивания — будет выполнено в точности.
Постепенно в игру включилась вся семья, все привыкли играть роли. Но любые детские игры должны заканчиваться. А мы… Заигрались, да. Ничего, исправим.
Жаль, что не все в этом мире можно исправить.
— Не знаю, не помню, — сказал я. — Но могу узнать.
Хоть и не понимаю, зачем.
— Ладно, — кивнула она, помолчала и неожиданно добавила. — Умрешь — не прощу.
— Да-да…
Все равно умирать я не собираюсь.
— И с этой… с косами… общайся поменьше.
Ну знаете ли… это уже ни в какие ворота. Сама значит ходит под ручку с Багратионом, а мне выдает указания, с кем можно общаться, а с кем нет?
— А тебе какое до этого дело? — фыркнул я. — «Но я другому отдана и буду век ему верна», так?
— Я вас люблю, к чему лукавить… — вспомнила она строчку выше. — Дурак ты, Суворов…
Музыка закончилась, она поклонилась, благодаря за танец, развернулась и ушла. Вернулась к Багратиону и они вместе покинули прием. А я остался стоять, словно тот самый герой, «громом пораженный». Странное, смешанное чувство. Явный намек на «она все еще любит меня!», но внутреннее ликование оказалось смешано со злостью, обидой и недоумением. Если любит, то к чему был этот игнор? Если хочет отношений — зачем было разрывать помолвку? Что я ей такого сделал, раз ей больно? А мне значит больно не было? Я мать потерял! Уф, так, спокойнее. Что делать и кто виноват?
Сплошные вопросы без ответа. Ладно, пора вернуться к брошенным спутницам и понести заслуженное наказание.
— Дамы, — я низко поклонился, одновременно протягивая вперед руку, как бы уповая на девичью милость.
Меня конечно обфыркали, но бросать не стали. Разве что разговоры во время танцев были разными, что выражало разницу в отношении самих девушек.
— Как ты его перчаткой! — восхищалась Светлана. — Челюсть наверное сломал! И в нокаут! Так, а остальным что сказал? Написать завещания?! Ну ты даешь!
Младшая Сухотина пока совершенно не задумывается над возможными последствиями дуэли, а для нее важнее эмоции и ощущения в настоящем.
Смена партнера.
— Даже не знаю, чем ты думал, вызывая в своем состоянии одаренного на дуэль. И ведь совершенно спокоен, значит план у тебя есть, — рассуждала о моей тактике Екатерина. — Расскажешь? Артефакты? Что ты улыбаешься? Ну Миш… интересно же…
Сухотина-старшая правильно интерпретировала мое состояние и поняла, что каким бы тяжелым не было оскорбление, бросаться эмоциями я не буду. А значит все это хитрый план, в котором противника окружат и уничтожат, а тот даже не поймет, когда попал в ловушку. И она жаждала подробностей.
А больше всех переживала Уварова.
— Дурак-дурак-дурак-дурак… — тихо бормотала под нос Ульяна, зная, что я все прекрасно слышу.
— Эй… — я слегка сжал ее руку, отключая заевшую пластинку.
— Ох, что же мне так не везет… только встретила симпатичного свободного парня, а он оказывается безбашенным самоубийцей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Приятно видеть такую веру в себя, — с оттенком сарказма произнес я.
— Я верю, правда, — попыталась улыбнуться блондинка. — Ладно, я пытаюсь верить, но… ты хоть знаешь, какой ранг вызвал?!
— Понятия не имею, — честно признался я.
Главное что не «эксперт», но таких гениев в молодом возрасте на всю страну единицы, да и то преимущественно среди старых Родов. Хорошо, если среди этой мелкой шушеры найдется хотя бы один «ветеран». Точнее плохо, но до дуэли ещё целая неделя, так что успею подготовиться. Так что по данному поводу я совершенно не беспокоился, чем изрядно нервировал спутниц, которые не видели причин для такого спокойствия и начинали подозревать всякое.
— Просто скажи, что все будет хорошо, — вздохнула Ульяна.
— Все будет хорошо.
— Нет, не помогает. Мне нужен свежий воздух.
Так, а какие еще есть способы успокоить начинающую истерить девушку? Можно конечно влепить пощечину, но это вариант для грубых мужланов. Свежий воздух, говоришь…
— Лучше? — спросил я, оторвавшись от нежных девичьих губ.
— Немного… — и она сама потянулась вперед, намекая на продолжение поцелуя.
К обоюдному сожалению, нас прервали, когда в укромный уголок балкона, где мы стояли, заглянула другая парочка, жаждавшая уединения. А может и к счастью, ведь еще чуть-чуть и я бы начал распускать руки.
— Не волнуйся, умирать я не собираюсь, — добавил я, пока мы возвращались.
— Все парни так говорят.
— У меня есть соответствующая мотивация, — ухмыльнулся я.
Мы провели еще несколько танцевальных партий и начали собираться по домам. Сперва завезли сестер Сухотиных и договорились, когда я приглашу их в гости. В процессе прощания пришло сообщение от отца.
* * *
Папа: Михаил, мне рассказали о случившемся.
Папа: Тебя вызвали на дуэль?!
Сувор: Нет, это я.
Папа: Что
Папа: Чем ты думал?!
Сувор: Такое оскорбление смывается только кровью
Папа: Что произошло?
Сувор: Они оскорбили маму.
Папа: КТО
Сувор: Не интересовался именем будущего трупа
Папа: Это верно
Папа: Как вернешься, жду в кабинете для доклада
Сувор: Есть
* * *
— Все в порядке? — уточнила Ульяна уже в машине.
— Семья, — коротко ответил я, убирая телефон.
— Волнуются?
— Это же семья.
— Ммм… — и с легкой улыбкой села мне на колени. — Я тут поняла, что тоже очень переживаю…
Процесс успокоения затянулся и когда машина подъехала к особняку Уваровых, девушка судорожно выдохнула и сжала мое запястье, намекая остановиться.
— Прости… — прошептала она, быстро приводя себя в порядок. — Не сейчас… Ты мне очень нравишься… правда…
— Ульяна… — окликнул я ее, когда она уже вышла из машины. — Пойдешь со мной на свидание?
Глава 16
Утро выдалось хмурым и пасмурным. Кажется будет дождь. Или не кажется, а точно будет.
Я проверил прогноз погоды на телефоне и с недовольным стоном зарылся обратно под одеяло. Тот самый питерский дождь, что может без остановки лить целый день, а воздух становится настолько влажным, что его можно пить.
Хорошо, когда выходной, падающая с неба вода мерно стучит за окном, а у тебя плед, горячий чай и любимая книжка. Плохо, когда на этот день запланирована куча дел.
Вчерашний доклад вышел кратким. Я перечислил обстоятельства, на латной перчатке отец не удержался и одобрительно хмыкнул, но от дальнейших вопросов отделался «Завтра. Вы увидите все завтра», и меня отпустили отдыхать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но сперва я спустился на кухню и положил эквивалент годовому доходу средней американской семьи на кухонную доску и разрезал пополам. Задумался и поделил еще раз. Попробуем так.
— Господин? — удивилась вошедшая Валентина Петровна, наша главная повариха и жена Степана.
