Интересное впечатление. Словно я вылезаю из разреза, сделанного для операции, потому что в позе хирургов и их ассистентов на меня смотрят лица склонившихся над "Ныряльщиком" людей. Разгильдяй Клёмин стоит чуть в стороне в позе обелиска и сохраняет неподвижность монумента. Дюжий молодец подаёт мне руку и помогает перейти в вертикальное положение. Так действительно лучше видно.
- Спасибо, Вашество, - на этом парне мундир с генеральскими эполетами, так что обращаюсь по чину.
Человеку этому около тридцати, ростом он велик, в плечах широк и статью дороден. Высокий лоб, аккуратные усы, и ни малейшего выражения любезности на лице -- оно спокойно. Рядом мужчина постарше меня тоже в генеральской форме и с роскошными бакенбардами. Несмотря на плотный волосяной покров, маскирующий мимику, лицо его радостным блеском глаз выражает дружелюбие.
Рядом мальчишка в матроске с короткими, до колен, штанами.
Это, так сказать, первый план. На втором Макаров, одетый парадно, ещё один незнакомый генерал и, в качестве декорации, помощничек мой, вытянувшийся во фрунт. Дальше маячат красиво одетые военные, но они далеко и играют роль фона.
Описанная сцена должна быть дополнена пониманием, что владелец бакенбард -- государь-император Александр II. Его портрет висит у нас в кают-компании. Здоровяк -- наследник престола, а мальчик - должно быть это будущий Николай-Кровавый.
Естественно, уяснив диспозицию, я немедленно выполнил уставное замирание по стойке смирно.
- Право, Пётр Семёнович, не стоит так уж тянуться, мы ведь не на параде, - царя, видимо, позабавила случившаяся интермедия, да и настроение у него просто отличное. - Пройдёмте, пожалуй в каюту Степана Осиповича, он приглашал. Говорит, чай у него нынче отменный.
Мальчишка несколько куксится, видимо угощение его не интересует:
- Дедушка, ты ведь обещал, что сегодня позволишь мне решительно всё!
На лице императора мелькает досада и, как дед деда, я его прекрасно понимаю. Естественно, вмешиваюсь.
- Матрос Клёмин! Продолжайте плановое обслуживание вверенного вам корабля. Юнгу пошлёте в носовой отсек откреплять тяги ходового устройства.
- Разве я юнга? - мальчишка и обрадован, и озадачен.
- Раз в морской форме и на боевом корабле, значит юнга, - в моём голосе звучит железобетонная уверенность. Её неожиданно поддерживает верзила:
- Ничего не поделаешь, Ники, на флоте действуют строгие морские законы, и все должны им следовать, - получается, Сан Саныч, хоть и цесаревич, но человек с понятием.
В глазах же деда плещется веселье. Он, едва Клёмин затолкал царевича во чрево "Ныряльщика", откровенно улыбнулся и извиняющимся тоном произнёс:
- Ему сегодня девять исполняется, а я имел неосторожность проявить излишнюю снисходительность к внуку -- обещал в этот день позволить ему решительно всё. Для того, чтобы это исполнить, пришлось везти его с собой -- ведь невозможно что-то разрешать, если мы находимся в разных местах.
***
Ничего себе компания! Император с наследником и мы с Макаровым. Вестовой мухой завершил сервировку и, отпущенный жестом командира корабля, неслышно испарился.
Ничего не понимаю. Что за разговор нам предстоит, если собран столь узкий круг лиц с главой государства в их числе?
- Степан Осипович отказался отвечать на вопрос о сроке готовности "Великого князя Константина", не посоветовавшись с вами, Пётр Семёнович. Поэтому мы и поспешили, чтобы скорее узнать ответ.
После этих слов государя я внутренне обмер. Труба всем планам и затеям. Надо срочно сколачивать старые неуклюжие торпеды и бежать распугивать турок. Что же, доски доставлены сегодня утром, завтра до полудня команда вернётся из увольнительных и к следующему дню все отстрадают похмельем. Так что послезавтра к вечеру столярку и малярку завершим. За пару дней загружу динамит, а с ракетным порохом и без меня управятся. Автоматы глубины поставить недолго, их ещё в походе наделали. Через четверо суток можно выходить.
Эти мысли я вслух не произношу. Они -- для внутреннего употребления. А вот Макарову сочувствую. Получается, что выдержал он не лёгкий бой, а тяжелую битву, пытаясь оттянуть начало нашего следующего похода. И я понимаю его -- людям нужно дать передохнуть -- мы ведь, считай, только что вернулись из весьма напряжённого очень даже делового вояжа.
Ну да это -- дела житейские. Понять бы, для чего понадобился государю наш самый мощный миноносец Чёрного моря. Ведь мне об этом ни за что не скажут. Попробую прикинуть к носу известные факты.
Мы крепко побеспокоили турков, и они начали прощупывать почву для переговоров. Это -- раз.
Государь примчался именно к Чёрному морю, а не к Дунаю, где сухопутная армия выдвигается на рубежи, с которых станет его форсировать. Это -- два.
Нилыч вчерась забегал аккомпанировать моему танцу и сказал, что у артиллерийских складов встал под погрузку большой корабль -- это три.
Учитывая, что цель войны -- захват проливов, то по всему выходит - командование изволит желать установить орудия на берегах Босфора и Дарданелл. То есть -- будет высажен десант. И возможно это лишь в том случае, если флот противника нейтрализован. Напуган нашим грозным кораблём.
Жаль, что я не знаю, спланировал ли это Макаров, или он наоборот, препятствует осуществлению столь рискованной затеи. Но четыре пальца я ему уже показал неприметно. Мол, управимся мы за столько дней. И, мне кажется, он меня понял. Кивнул. Значит -- оглашаю.
- По всему выходит, Степан Осипович, к утру пятого дня, если не считать сегодняшнего, по моему заведованию будет полная готовность.
- Вот видите, Ваше Императорское Величество! К моменту завершения погрузки орудий и войск мы уже два дня будем в море и запрём в гаванях турецкий флот. На азиатском берегу Босфора с моря никто не помешает нашему десантированию.
Час от часу не легче. Так это, оказывается, сам Макаров и подбивает царя на авантюру! Тем временем аргументация его отнюдь не иссякла:
- Нынче основные силы неприятеля направляются к Дунаю, а на наше нападение с воды никто не рассчитывал, потому что тот опереточный флот, которым Россия располагает на Чёрном море, без особого труда можно разогнать даже третьей частью имеющихся у султана броненосцев.
Ага, горячится лейтенант. Видимо среди приближённых государя имеется немало людей, несогласных с его точкой зрения, вот он и устроил выезд с показом для приватной беседы. Так сказать, пользуется случаем, пока сам находится в фаворе после громких побед и наведения страха на неприятеля.
- Помилуйте, Степан Осипович! Речь сейчас идёт о начале переговоров. Возможно мы всё уладим миром, - трепыхается Его Величество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
