Признаться, за ночь этот нелепый сон так утомил Валентина, что, проснувшись и обнаружив себя по-прежнему в теле Михайлы Митряева, он даже обрадовался сему обстоятельству. «Однако, – пронеслась в голове мыслишка, – доля истины в этом сне есть. Если уж сейчас я и не могу достать рыбасоидов, то хотя бы размышлять на тему, как это сделать, я просто обязан».
Ночью в город пришла оттепель, и Валентин с Силой шли на «работу» в распахнутых полушубках, держа меховые треухи в руках.
– А как думаешь, Минь, – приставал к Валентину Силка, – что за бизьнис этот человек нам предложит? Небось что-то, связанное с нашей забавой…
– Посмотрим, – отмахнулся от него Валентин.
– Нет, слышь, Минь, если он предложит в ихнюю Англию поехать? Как, будем соглашаться?
– Нет. Нам и здесь неплохо.
Занятые подобной пустой болтовней, приятели и не заметили, как подошли к конторе Дика. Силка подергал рычажок звонка, и дверь тотчас же открылась.
– О-о! Доброго здоровья, господа. Сегодня, слава богу, и господин Майкл с нами! – обрадовался гостеприимный хозяин. – Проходите в зал, все уже собрались, вас ждут.
– Большой человек, о котором ты вчера говорил, тоже здесь? – поинтересовался Валентин, заходя в контору.
– Нет, он будет позже. Проходи, Майкл, играем, где обычно.
Валентин толкнул знакомую дверь и вошел в комнату, переделанную под игровой зал. Из всей мебели, бывшей здесь ранее, остался лишь один большой шкаф, занимавший всю дальнюю стену. Убрать такую махину, под завязку загруженную гроссбухами и прочими деловыми бумагами, было невозможно да, наверное, и не нужно. Дик лишь завесил его простым серым полотном, чтобы, видимо, у любопытных посетителей не возникало соблазна ознакомиться с его бухгалтерией. Посередине зала, ближе к одной из стен, стоял небольшой стол с идеально гладкой поверхностью и стул для Силки. На противоположной стене находились два больших окна, а между ними был забыт либо с какой-то целью оставлен аккуратненький письменный столик, скорее даже бюро, рядом с которым стоял стул с высокой резной спинкой. На этом стуле, облокотившись на бюро, во время игры иногда сиживал Дик. Для этой цели, наверное, эти предметы интерьера и были оставлены в комнате.
В игровом зале уже находились восемь человек. Обычно публики собиралось поболе. Но странным было не это. И даже не то, что среди собравшихся не оказалось ни одного знакомого лица. А то, как выглядели собравшиеся. Валентин уже достаточно освоился в этом мире и, как выглядят здесь богатые, знатные люди, представлял неплохо. Эти же были похожи скорее на мастеровых, вырядившихся в свою праздничную одежду. Но Дику, в конце концов, виднее, кого зазывать на игру. Это его обязанность. Силка прошел к своему стулу и выложил на стол стаканчики.
– Начинайте, – шепнул Дик Валентину на ухо, – а я пойду встречать большой человек.
Игра началась вяло, публика почему-то предпочитала отмалчиваться, лишь наблюдая со стороны, словно ожидая чего-то. Пришлось Валентину вступить в игру по маленькой в надежде разжечь аппетиты собравшихся. И дело вроде бы потихоньку, со скрипом начало двигаться. «Что за вахлаков он сегодня собрал?» – недоумевал Валентин, мысленно адресуясь к Дику. И тут случилось то, о чем ему вчера рассказывал Сила. Один из играющих склонился к столу и, приподняв один из стаканчиков, заглянул под него.
Валентин ухватил его за рукав и вполне миролюбиво заметил:
– Эй, приятель, здесь так не принято. По правилам этого делать нельзя.
На что тот, ощерившись в хищной улыбке, коротко бросил в ответ:
– Fuck you!
Валентин никогда не был драчуном и уж тем более знатоком боевых искусств. Да и тело Михайлы Митряева к агрессивному поведению не располагало. Но столь откровенного хамства он снести не мог. Собрав всю свою ненависть к таким хамским типам в кулак, он метнул его прямо в ненавистную харю. Удар получился хорошим. Максимум для Михайлы Митряева. Пожалуй, даже процентов на пятнадцать – двадцать повыше максимума.
Хамскую морду мотнуло назад, ее обладатель даже покачнулся. Облизав разбитые губы, он сплюнул на пол и повторил:
– Fuck you!
Не дожидаясь его реакции, Валентин отпрыгнул назад, туда, где между двумя окнами стоял письменный стол-бюро. Как ему помнилось, на столе всегда стояла массивная керамическая чернильница с торчащим из нее пером, а рядом с пачкой бумаги лежал нож для ее разрезания. Не бог весть какое оружие, но все ж…
– Дик! – что есть мочи заорал Валентин, пытаясь одной рукой нашарить нож у себя за спиной. – Помоги!
В это время трое набросились на Силу и, ухватив его, будто это не живой человек, а свернутый в рулон ковер, рысью двинулись на выход. Остальные полукругом, потихоньку приближаясь, наступали на Валентина.
Словно в ответ на призыв, в зале появился Дик и, закрыв дверь и привалившись к ней спиной, громко скомандовал:
– Take, take him! Quickly!
Валентин еще не осознал до конца, что же здесь, в конце концов, делается, но кое-что он уже знал точно – Дик их предал. Рука его нащупала наконец чернильницу, и Валентин только собрался швырнуть ее в ближнего к нему врага, как от могучего удара, снося со своего пути Дика, распахнулась дверь.
– Одни дверь открыто, другой – закрыто, а я хочу играт. – На пороге зала стоял азартный испанец. Только вымолвив эту фразу, он наконец сообразил, что то, что он видит, не очень-то похоже на игру. Даже азартную. – Каррамба! Что ждес происходит?
– Спаси, дон Альба! Убивают! – завопил в ответ ему Валентин.
Благородному дону не надо было повторять дважды. Его длинный меч, вылетев из ножен с быстротой молнии, сразу же ранил в плечо одного из тех, что держали Силу под мышкой, как какое-нибудь бревно. Раненый вскрикнул и выпустил Силу из рук. Два его товарища тоже бросили свою ношу и, вытащив из-под одежды спрятанные тесаки, сделали шаг вперед. Пятеро, окружавшие Валентина, позабыв о нем, тоже бросились на помощь своим товарищам, доставая на ходу здоровенные тесаки. Воспользовавшись возникшей сумятицей, Сила на четвереньках, лавируя среди множества ног, пополз к двери. Конечно, если бы не помощь дона Альбы, вряд ли бы ему удался этот маневр. Но испанец, с аристократической изощренностью орудуя своим мечом, постоянно создавал угрозу одновременно всем, оказавшимся в первом ряду, заставляя их неуклюже отмахиваться своими тесаками. Безусловно, будь у него желание, он в мгновение ока искромсал бы всех восьмерых, но…
Валентин, видя, что Силка уже находится в безопасности, скрывшись за дверью, а дон Альба надежно удерживает всех восьмерых «гостей» Дика, сообразил, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы и ему покинуть негостеприимную контору. Дверной проем заблокирован дерущимися, значит, надо пробовать через окно. Валентин только успел подумать, что тяжелый стул с высокой резной спинкой идеально подойдет для пролома оконного переплета, как заметил поднимающегося на ноги Дика, еще не отошедшего от нокаута дверью. Швырнув в него чернильницу, которую он до сих пор держал в руке, Валентин схватил стул и что есть сил ударил им в окно. Хрустнул деревянный переплет, посыпалось, разлетаясь на мелкие осколочки, драгоценное стекло. Валентин ударил еще раз, расширяя пролом, и поставил стул под окно.
Перед тем как выпрыгнуть, он успел переглянуться с испанцем и сделать ему ручкой, что должно было означать одновременно и «спасибо, друг», и «еще встретимся». Валентин прыгнул, сгруппировавшись, удачно приземлился и, пару раз перевернувшись, вскочил на ноги. Но перекувыркнувшийся во время прыжка мир еще не успел в его голове вернуться в свое естественное состояние, как Валентин ощутил удар по ногам и вновь рухнул наземь. Тут же в него вцепились крепкие руки, кто-то тяжелый навалился ему на живот. Валентин попробовал трепыхнуться, выскользнуть из-под груды тел, навалившихся на него, но не тут-то было. Держали его крепко, и уже кто-то начал вязать ему ноги, а следом за этим и руки. Нападавших на него было четверо, и он их не видел среди «гостей» Дика.
Напавшие поднялись и стояли теперь вокруг него, спеленутого веревками по рукам и ногам. Валентину только и оставалось, что извиваться всем телом, пытаясь ударить кого-нибудь из супостатов связанными ногами, да мычать от бессилия сквозь забитый в рот кляп.
– Смотри, какой злобный барчук, – сказал один из них, увернувшись от Михайлиных ног. – Весь повязанный, а все одно драться пытается. Ничего, дружок, скоро и тебе достанется.
Это замечание почему-то вызвало дружный хохот стоящих над ним мужиков.
– Ладно, – сказал другой, видимо старший. – Надевай ему мешок на голову и неси в сани.
Валентина подняли, поставили на ноги и надели мешок на голову.
– Что, уже получили? – раздался сзади знакомый голос.
– Да он сам к нам в руки свалился, – ответил старший. – Мы идем по проулку, а тут он из окна сигает. Ну мы его и прибрали.
– Гм-м, чертовы англияшки… Так это не они вам его передали?
