Немного поразмышляв, я решила действовать проверенным уже способом: через секретаршу «Филателиста».
Такси доставило меня на место. Куча вывесок так и осталась на своих местах.
Я поднялась по лестнице на знакомый мне второй этаж. Тут все было в точности так же, как и при прошлом моем посещении. Только вот «Инвест-ди» куда-то делась. Нет, дверь осталась на месте – все та же, массивная, металлическая. Только таблички на ней не было.
Некоторое время я поразмышляла над сим фактом, совершенно не зная, как мне к нему относиться. Пока я таращилась, произошла следующая вещь: я услышала голос. Мало того, что я его услышала, я его узнала. Он принадлежал так нужному мне Леониду Семеновичу.
– Да, я согласен. Я уже тебе сказал…
Я открыла дверь «Филателиста». Горчак разговаривал с неизвестным мне человеком. Мужчина в возрасте далеко за пятьдесят, высокий, с военной выправкой. Отчего-то я сразу поняла, кто это, хоть и была знакома только заочно. Чистое, как принято говорить, славянское лицо, серые глаза умно смотрели на собеседника. На меня он глянул только мельком. Зато Леонид Семенович уставился так, словно увидел привидение.
– Не ожидали встретить?
Я сразу ринулась в атаку, не обращая внимания на его собеседника. Представлять нас друг другу он не собирался, беседовать с Рахманиновым мне тоже пока было не о чем. Потому я просто оттеснила бывшего генерала и полностью завладела вниманием его зама по клубу. Ну, я могу быть при случае весьма бесцеремонной. Особенно если меня до того так ненавязчиво пытались убить.
– Что же вы меня не дождались вчера? Некультурно вызывать даму на свидание и уезжать, не сказав «здравствуй».
– Я вижу, Леня, у человека к тебе тоже вопросы имеются. Я с тобой потом поговорю.
Председатель «Филателиста» еле кивнул мне и вошел в комнату, миновав секретаршу.
– Какое свидание, о чем вы?! – натурально изумился Горчак.
Я, стараясь не впасть в бешенство, терпеливо объяснила ему, как мне вчера вечером позвонили и что из того в конечном итоге вышло.
– Какая дача, чушь полная! – округлил на меня глаза банкир. – Да нет у меня в Затоне никакой дачи, никто меня убивать не собирался. И ночью я вам не звонил. Вчера ночью я преспокойно спал у себя дома! Если не верите, пролистайте исходящие звонки моего телефона, я вам разрешу.
Отчего-то я и так ему поверила. Но продолжала давить:
– Хорошо, оставим меня пока в покое. А о судьбе Брюнета вы мне поведать ничего не хотите?
– Так вы согласны на мои условия? Я все уладил, как и обещал.
Либо он был очень наглым, либо совершенно меня не понимал.
– Как вы уладили, я вчера видела. Наблюдала вместе с опергруппой.
– Вы о чем? Я ничего не понимаю!
– Я говорю о том, что некто Стуков Евгений Олегович убит двумя выстрелами из пистолета, в туловище и голову, вчера вечером в собственной квартире, – отчеканила я.
Зампредседателя «Филателиста» молча хлопал глазами и никак не реагировал. Так продолжалось с минуту, наверное, не меньше. Затем он еле слышно выдохнул:
– Вы шутите?
– Если не верите мне, можете съездить в морг на опознание.
– Нет, зачем в морг, не нужно – в морг!.. – Он был подавлен и потому плел какую-то чушь. Затем наконец до него дошло. – И вы думаете, что это я… его… застрелил?..
Это предложение далось Леониду Семеновичу с неописуемым трудом. При этом глаза его округлились столь опасно, что могли лопнуть в любую секунду.
– Ну, вы же не отрицаете, что решили с ним проблему, – пожала плечиком я.
– Но я ведь совсем другое имел в виду! – просипел он. Я заметила, что руки его начали мелко трястись.
– Ну, это вы не мне, это вы следователю объяснять будете, – спокойно заметила я.
– Послушайте, Татьяна Александровна, – взмолился Леонид Семенович. – Мы же с вами разумные люди! Давайте спокойно все обсудим! Я уверен, можно обо всем нормально договориться!
– Попробуем. – Я решила дать слабинку, а то состояние бедняги приближалось к критическому. – Я предлагаю вот что: мы с вами где-нибудь сядем, чтобы нам никто не помешал, и вы ответите на мои вопросы. А уж по результатам нашего с вами разговора я буду судить о том, что нужно говорить следователю, а что необязательно.
– Хорошо, давайте так. – Первый стресс у моего банкира прошел, и теперь он уже мог рассуждать более-менее спокойно.
Он сделал приглашающий жест рукой, и я прошла вперед. У той самой комнаты, где помещался запавший мне в память «Инвест-ди», Горчак остановился и открыл дверь ключом.
– Подождите буквально пять минуточек, я сейчас подойду.
Я зашла в комнату и обнаружила, что внутри, кроме стен, имеется стол, пара стульев и на полу – большая карта Тарасовской области. Я подозревала, что карта изначально висела на стене, но отчего-то в конечном итоге оказалась на полу.
Облюбовав стул, от нечего делать принялась размышлять, что же интересует меня в первую очередь. Не наметив ничего определенного, решила долбить по порядку – с самого начала и как можно основательней. Всеми фибрами души я ощущала, что во всей этой нескончаемо длинной истории мне не хватает мелочей. Вернее, они все время крутятся около меня, но отчего-то я никак не могу их уловить. А ведь именно с их помощью можно будет наконец увязать все составляющие в одно целое. Так, чтобы наконец получилась ясная картина.
Горчак не заставил себя долго ждать.
– Так что же вас интересует, Татьяна Александровна?
– Давайте с самого начала. От кого вы узнали о смерти Кушинского?
– От Брюнета.
– Он вам какие-нибудь соображения высказывал по поводу случившегося?
– Да нет. Для всех нас это было просто шоком. В то, что нашего пенсионера убил Сережа Фролов, я сразу не поверил. Ну, их отношения с покойным не мое дело, но все же – убивать! Нет, к тому же, когда мы по душам с Женей поговорили, он признался, что Сергей просто не мог этого сделать.
– А скажите мне, как хорошо знаком был с покойным брат Сергея Петровича? Мог, например, позвонить и напроситься, скажем, в гости? Или может, их связывали какие-то дела?
– Нет. А знакомы они были. Как и мы все. Ни больше, ни меньше.
– Я вот к чему клоню: мог он позвонить Владимиру Львовичу, чтобы тот для него оставил дверь открытой?
– Мог, почему нет, – пожал плечами банкир, – Володя для всех ее оставлял, кого ждал в гости.
– То есть это мог быть и совершенно посторонний человек?
– Татьяна Александровна, совершенно посторонний человек не мог быть приглашен в гости к покойному, разве что за очень редким исключением.
– Хорошо, сколько человек были вот так, запросто, вхожи к Кушинскому?
Мой собеседник задумался:
– Пожалуй, единицы.
– Понимаете, я долго размышляла над тем, как совершилось это убийство. И пришла к заключению, что тот, кто его планировал, по крайней мере, должен был очень хорошо знать покойного. Дверь – раз, время приема лекарства – два. Я не думаю, что Кушинский делился с каждым встречным, во сколько он по утрам пьет свои капли.
– Да-да, пожалуй, вы правы, – о чем-то глубоко задумавшись, механически согласился со мной Горчак. Потом, словно стряхнув с себя наваждение, вернулся в реальность.
– Сколько таких людей было? – продолжала я. – Из известных мне: вы, простите, директор вашего клуба, Фролов, убитый уже Брюнет, племянник Фролова Аркадий Блинов. Кто-то еще?
– Ну еще человек пять я мог бы вам назвать, – поразмышляв, отозвался Горчак. – Но у них, как и у меня, не было причины этого делать. Понимаете, благодаря знакомствам, а самое главное, умной голове убитого мы неплохо зарабатывали. И убивать ни мне, ни Брюнету не было никакого резона. А остальные, как говорят, вообще не при делах.
– Ну, не скажите! Про вас я говорить ничего пока не буду, а вот возьмите того же Брюнета. Великолепная возможность шантажа Фролова, раз. Второе – эта самая ваша карточка, на которую вы весь свой «общак» бухнули. Кстати, для чего вы это сделали, никак не пойму!
– Он не смог бы ею воспользоваться, – торопливо вставил он, потом пояснил: – Почему так получилось? Все очень просто: мы готовились к покупке крупного нежилого помещения. Вернее, покупка – только часть операции. Должна была быть последующая перепродажа. Клиент из Петербурга. Володин знакомый. Потому так и получилось: код карточки мы знали вдвоем – ему предстояло рассчитываться с нашим продавцом. Она настояла на такой форме: женщина, дескать, она одинокая, с наличными деньгами ходить не хочет. Да, впрочем, – он дернул плечом, – сейчас это обычная практика.
– Далее, взять того же Фролова, – продолжала размышлять я. – На первый взгляд он лицо незаинтересованное. Даже, так сказать, пострадавшее. А вот если рассмотреть поглубже, то этот самый интерес, в нашем случае – мотив, очень даже можно найти.
– Это, конечно, не мое дело. Но просто уже любопытно, какой у Сергея Петровича мог быть мотив? – осторожно заметил Леонид Семенович.
– А вот послушайте, – предложила я. – Утром, после встречи с Кушинским, он решается на убийство. Ведь, если вы не знаете, они тоже не просто расстались – Фролов должен был деньги привезти. Предположим, он заметил Брюнета, следившего за ним. Он звонит младшему брату и обрисовывает ситуацию. Тот вместо него едет к Владимиру Львовичу, меняет пузырьки, устраивает скандал. Словом, убивает ваш мозговой центр. Забирает карточку…
