Но я знал, что мы съезжаем вовремя.
Глава 16
В штаб-квартире Армейского резерва, расположенного в старом арсенале, взяточный бизнес по-прежнему процветал. И впервые за время работы в Гражданской службе при очередной аттестации я получил рейтинг «Отлично». А все потому, что, беря взятки, мне пришлось досконально разбираться во всех, даже самых сложных, инструкциях. Наконец-то я стал высокопрофессиональным клерком, настоящим мастером своего дела.
Обладая уникальными знаниями, я смог предложить моим клиентам новую услугу. После того как заканчивалась их шестимесячная служба и они возвращались в мои подразделения Армейского резерва, с еженедельными занятиями и двумя неделями летней подготовки, я освобождал их и от первого, и от второго. На совершенно законных основаниях. Переводил в категорию пассивного Армейского резерва, из которой их могли вызвать только в случае войны. Конечно, я брал за это дополнительную плату. Был и еще один плюс: в моих подразделениях появлялась вакансия, которая тоже приносила деньги.
Однажды утром я открыл «Дейли ньюс» и на первой странице увидел фотоснимок троих молодых людей. Двоих из них я записал в Армейский резерв днем раньше, получив по две сотни баксов с каждого. У меня екнуло сердце. Я решил, что тайное стало явным. Иначе чего печатать этот фотоснимок? Заставил себя прочитать статью. В центре стоял сын одного из ведущих политиков Нью-Йорка. В статье расхваливался патриотизм молодого человека, выполняющего свой долг перед Родиной. И все.
Однако газетный фотоснимок меня напугал. Я уже видел себя в тюрьме, покинутых мною Вэлли и детей. Я знал, что ее отец и мать о них позаботятся, но меня при этом не будет. Я терял семью. На работе я обо всем рассказал Фрэнку, и он тут же высмеял меня. Наоборот, сказал он, это большой успех. Двое моих клиентов на первой полосе «Дейли ньюс». Он вырезал фотоснимок и прикрепил к доске объявлений. Видя ее, мы всякий раз улыбались. Майор полагал, что эта фотография служит отличной рекламой записи в Армейский резерв.
Ложная тревога притупила мою бдительность. Как и Фрэнк, я поверил, что лафа будет длиться, длиться и длиться. Думаю, так и было бы, если бы не берлинский кризис, который заставил президента Кеннеди призвать в армию сотни тысяч резервистов. Вот тут удача повернулась к нам спиной.
Когда поступило известие о том, что наши резервные подразделения призываются в армию на один год, арсенал превратился в сумасшедший дом. Парни, которые сумели увильнуть от призыва, заплатив за участие в шестимесячной программе, просто обезумели. Пришли в дикую ярость. Более всего всех и каждого в отдельности бесил тот факт, что их, самых умных, самых перспективных, блестящих адвокатов, удачливых брокеров Уолл-стрит, гениев рекламного бизнеса, обвело вокруг пальца самое тупое из всех государственных ведомств — армия Соединенных Штатов. Зачарованные возможностью служить шесть, а не двадцать четыре месяца, они проглядели один маленький пунктик. В котором говорилось о том, что они могут быть вновь призваны на армейскую службу. Стреляных воробьев провели на мякине. Меня тоже не устраивал новый расклад, но я похвалил себя за то, что не подался в резерв, не польстился на легкие деньги. Однако мой бизнес рухнул. О тысяче долларов в месяц, не облагаемых налогом, пришлось забыть. А ведь я в самом ближайшем будущем собирался перебраться в новый дом на Лонг-Айленде. Но тем не менее я не подозревал, что решение Кеннеди приведет к катастрофе, которую я давно предвидел. Я не поднимал головы от стола — столько навалилось работы, связанной с переводом моих подразделений из резерва в регулярную армию.
Требовалось заказать все необходимое, включая военную форму, выписать предписание для каждого. А ведь многие стремились избежать годичной службы. Все знали, что армейские инструкции в определенных случаях допускали освобождение от призыва. Особенно негодовали те, кто записался в программу Армейского резерва три или четыре года тому назад. За эти годы они добились немалых успехов в профессиональной карьере, женились, нарожали детей. Они думали, что взяли верх над армией США. И вдруг такой облом.
Но помните, это действительно были самые умные парни Америки, будущие капитаны промышленности, финансовые воротилы, судьи, короли шоу-бизнеса. Они не желали сдаваться без боя. Один молодой человек, партнер в брокерской конторе своего отца, зарегистрированной на нью-йоркской фондовой бирже, поместил жену в психиатрическую клинику и принес заявление с просьбой об освобождении от призыва на том основании, что у его жены нервный срыв. Я отправил его заявление вместе с официальным заключением врачей клиники в соответствующие инстанции. Не сработало. В ответном письме указывалось, что бедного мужа следует призвать на военную службу, после чего Красный Крест будет разбираться с обоснованностью доводов, приведенных в заявлении. Красный Крест, похоже, во всем досконально разобрался, потому что через месяц после отправки подразделения в Форд Ли, штат Виргиния, жена, пережившая нервный срыв, пришла в мой кабинет за необходимыми документами, позволяющими ей последовать за мужем. Радостная и, как мне показалось, в добром здравии. То ли ей надоело в психиатрической клинике, то ли врачи не решились и дальше потворствовать обману.
Мистер Хиллер обратился насчет своего сына Джереми. Я сказал, что ничего не могу сделать. Он, однако, гнул свое, и я в шутку сообщил ему, что его сына могут отчислить из Армейского резерва и не призвать в армию, если он гомосексуалист. На другом конце провода помолчали, потом мистер Хиллер поблагодарил меня и положил трубку. Два дня спустя Джереми Хиллер появился в моем кабинете и заполнил необходимые бумаги с просьбой отчислить его на том основании, что он — гомосексуалист. Я предупредил его, что эта запись навсегда останется в личном деле и в будущем может сильно ему повредить. Я видел, что ему самому это не нравится, но он ответил: «Мой отец считает, что лучше считаться гомосексуалистом, чем погибнуть на войне».
Бумаги я отправил. В ответе, пришедшем с Губернаторского острова, из штаба Первой армии, указывалось, что рядовой первого класса Хиллер призывается на армейскую службу, а его дело будет рассмотрено специальной комиссией. И здесь ничего не вышло.
Меня удивило, что Эли Хемзи мне так и не позвонил. Сын фабриканта верхней одежды не показывался в арсенале после того, как в составе своего подразделения отбыл для прохождения шестимесячной программы. Загадка разрешилась, когда я получил по почте официальное заключение, подписанное знаменитым врачом, автором книг по психиатрии. Из заключения следовало, что Пол Хемзи последние три месяца проходил курс электрошоковой терапии и призыв на активную службу нанесет непоправимый урон его психическому здоровью. Я изучил соответствующую армейскую инструкцию. Да, мистер Хемзи нашел верный способ уберечь сына от армии. Должно быть, он получил совет от людей, занимавших более высокие посты, чем я. Заключение я отправил на Губернаторский остров. Вернулось оно с приказом демобилизовать Пола Хемзи из Армейского резерва. Мне оставалось только гадать, в какую сумму обошлась мистеру Хемзи эта сделка.
Я старался помочь всем, кто подал заявление об освобождении от военной службы. Следил за тем, чтобы документы попадали на Губернаторский остров, звонил в штаб, чтобы узнать об их прохождении по инстанциям. Другими словами, оказывал всяческое содействие своим клиентам. А вот Фрэнк Элкоре вел себя с точностью до наоборот.
Фрэнка призвали на армейскую службу вместе с его подразделением. И он гордился тем, что вновь послужит Родине. Не пытался получить освобождение, хотя у него на иждивении находились жена, дети и престарелые родители и, следовательно, был шанс остаться на гражданке. И он не испытывал ни малейшей симпатии к тем, кто пытался увильнуть от годичной службы. Все бумаги батальона шли через него, в том числе и заявления об освобождении. Он делал все, чтобы эти заявления не получили хода. В итоге ни один из парней, приписанных к его подразделениям, освобождения не получил, хотя некоторые имели на это законное право. А ведь многие из них заплатили ему немалые деньги за то, чтобы записаться на шестимесячную программу. К тому времени, когда Фрэнк и его подразделения отбыли в Форт Ли, старый арсенал услышал немало воплей.
Над моим даром предвидения подтрунивали, но подтрунивали с уважением. Из всех сотрудников Гражданской службы, работавших в арсенале, только я не клюнул на легкие деньги и не попал в армию. Я имел полное право гордиться собой. Многие годы тому назад я действительно все продумал и взвесил. Денежная компенсация не перевешивала пусть малой, но существующей вероятности того, что резервистов призовут в армию. Наверное, вероятность эта составляла один шанс из тысячи, но я устоял перед искушением. А может, просто смог заглянуть в будущее. Ирония ситуации состояла в том, что в ловушку попали многие участники Второй мировой. И они долго не могли в это поверить. Парням, которые в прошлую войну сражались три или четыре года, предстояло вновь надеть форму. Да, о боевых действиях речь не шла, но они все равно злились на весь мир. Только Фрэнк Элкоре, похоже, не возражал. «Я снимал сливки, — сказал он. — Теперь за это надо заплатить, — улыбнулся он мне. — Мерлин, я всегда думал, что ты туповат, а теперь получается, что ты оказался поумнее многих».
