3-й район — командир Северский, комиссар Никаноров. Границы района — Бешуй, Коуш, Ялта» [2, с. 26]. Впрочем, все это осталось только на бумаге.
Сам Е.А. Попов, счастливо избежавший расстрела по приказу А.В. Мокроусова и вывезенный в тыл по приказу С.М. Буденного, не хочет возвращаться назад в лес. Он разворачивает бурную деятельность по созданию партизанского представительства при штабе фронта, как будто Крымского обкома ВКП(б) было недостаточно.
С ликвидацией севастопольского очага сопротивления из Крыма уходит 11-я армия, которая перебрасывается на Ленинградское направление.
К осени 1942 г. в Крыму остается 42-й немецкий армейский корпус и 3-й румынский горнострелковый корпус (на 1 сентября — 9 дивизий), которые обороняли побережье и готовились к переброске через Керченский пролив на Кавказ. В состав корпусов входят следующие дивизии: 50-я п.д.; 132-я п.д.; 10-я п.д.; 18-я п.д.; 419-я п.д.; 1-я г.с.д.; 3-я г.с.д.; 4-я г.с.д.; 8-я к.д.
В июле — первой половине сентября эти части участвовали в карательной операции против партизан. Было задействовано до 20 тысяч немецких и румынских войск, полицейских батальонов.
Первый удар каратели нанесли по партизанам в западной части гор от Севастополя до дороги Симферополь — Алушта; затем они перенесли действие в Зуйско-Карасубазарские леса и в последнюю очередь — на восточный участок.
За поимку рядового партизана объявлялась награда 5 тыс. руб. и корова. За поимку командира — 10 тыс. руб., дом и корова.
К 14 июля 1942 г. противник окружил район Севастополь — Симферополь — Алушта и начал сжимать кольцо, обследуя каждое ущелье, каждую пещеру. За первой цепью через 2–3 км шла вторая, а иногда и третья. Но партизаны просачивались сквозь них.
19–20 июля каратели покинули западную часть гор.
24–29 июля был нанесен удар по второму партизанскому району. Командир района И.Г. Кураков применил иную тактику, нежели в 3-м районе. На каждой опушке принимали бой и отходили. Противник нес ощутимые потери, которые достигли 1200 человек.
Особенностью «большого прочеса» явилось то, что противник нанес свой удар по партизанскому аэродрому. Захватив его, он лишил партизан возможности вывозить раненых. Помощь же поступала только путем сбрасывания грузовых парашютов. Это были самые тяжелые для крымских партизан дни, но время, тем не менее, работало на них. Крымские дивизии были нужны вермахту на фронте, и, наконец, их отзывают. С октября 1942 и по май 1943 г. в Крыму находится только три дивизии: 50-я пехотная немецкая, 1-я и 4-я стрелковые дивизии румынские [58, с. 210].
Фронт переместился далеко к Волге, достиг Главного Кавказского хребта. Крым становится глубоким тылом.
Надо отдать должное германскому командованию в Крыму, оно не занималось самообманом и было вынуждено признать факт существования партизан и после проведения «большого прочеса». Примечательны выработанные им наставления по борьбе с партизанами:
«Партизанская борьба ведется коварно и вероломно. Ей можно успешно противостоять только таким же образом.
Прочесывание гор бесцельно и безуспешно.
В Крыму также завершаются с высокими потерями наших войск действия малых групп и разведывательных подразделений. Только крупные операции с целенаправленным наступлением на заранее разведанные органами абвера, СД (V.-Leute) и татарами основные опорные пункты (казармы, пещеры, склады припасов и палатки) здесь имеют успех.
Крупная операция в горах должна начинаться следующим образом:
a) выдвинуться к цели таким образом, чтобы суметь внезапно атаковать основные опорные пункты в ранние утренние часы, по возможности, еще в туман, чтобы воспрепятствовать преждевременному раскрытию акции и последующему рассредоточению врага.
Здесь также преимуществом является внезапность;
b) мероприятия продолжительностью в 2 суток и более на небольшом пространстве неприменимы из-за возможного предательства. С наступлением темноты мероприятие необходимо прерывать. Особо опасные партизанские районы нужно атаковать два и более раз;
c) войска должны сопровождаться саперами с взрывчаткой, чтобы взрывать все укрытия и нетранспортируемое тяжелое оружие. Для действенной атаки обнаруженных скальных укрытий желательны горноартиллерийские и минометные подразделения.
Оставлять в отдалении от подлежащего атаке опорного пункта сторожевые посты нецелесообразно, так как их могут захватить и, соответственно, уничтожить скрытые партизанские передовые посты. При крупных мероприятиях достаточной боевой силой, чтобы в случае необходимости пробить себе обратный путь, обладает батальон.
Лыжники в изрезанных расщелинами Крымских горах будут только обузой.
Предложения:
1. Местности вокруг партизанских районов занять войсками.
2. Направляемые войска информировать, что их солдаты должны передвигаться по путям сообщения только вооруженными, по меньшей мере, по двое или в колонне. Оружие солдат должен держать в руках готовым к стрельбе, за нерадивость (винтовка и ручные гранаты в кабине или багажнике) — строгое наказание.
3. При нападении сразу же отвести транспортное средство в укрытие и оставить его и открыть огонь в направлении нападающих, даже если цель невозможно распознать и поразить, — это по большей части вызывает отход партизан.
4. При использовании татарских стрелковых рот, которые хотя и показали себя неустрашимыми и умелыми борцами против партизан, их все же следует применять там, где партизаны угрожают их собственной местности. Только татар-военнопленных можно смело применять в Крыму, так как они имеют военную подготовку, привыкли к повсеместному использованию и, будучи включенными в германский Вермахт, приобрели лучшее положение» [108, с. 18].
Хочу пояснить пункт 4 настоящего наставления, в части применения татарских стрелковых рот «там, где партизаны угрожают их собственной местности». Дело в том, что снятие А.В. Мокроусова имело широкий положительный резонанс в крымско-татарских селах. Зеки Ибрагимов, в ту пору доброволец Коушской роты, рассказывал, с какой надеждой было встречено это известие. Надо признать и тот факт, что с принятием постановления бюро Крымского обкома ВКП(б) «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилении политической работы среди татарского населения» 18.11.1942 г. было действительно сделано много позитивного. В значительной степени прекратился грабеж окрестных сел. Теперь если партизан и брал что-либо из продовольствия у местных жителей, то запасался распиской, что все это передано добровольно. Впрочем, как отмечал Ф.И. Федоренко: «Многие командиры, в том числе и я, сомневались тогда в справедливости приказа о соблюдении законности по отношению к тем жителям, которые не были прислужниками врага, но проявляли полное безразличие к судьбе партизан, не оказывали им помощь в критические для них моменты и в то же время безропотно отдают оккупантом все, что они потребуют» [101, с. 124]. Сказано достаточно честно.
Впрочем, надо признать, что партизаны были поставлены в чрезвычайно сложное положение. С одной стороны, член Военного совета фронта, видный партийный деятель товарищ Каганович искренне недоумевал о том, как это «люди с оружием не могут достать себе продуктов», и потому отказывал им в продовольственной помощи. С другой стороны, умирающий от голода партизан мог попасть под трибунал, если бы силой оружия забрал продовольствие у местного жителя без его добровольного согласия.
В Крыму начиналась постмокроусовская эпоха. По воспоминаниям едва ли не всех, кто пережил этот период, «идея эвакуации овладела массами». То, что руководство фронта сделало однозначную ставку на оказавшихся в лесу кадровых военных и полностью игнорировало «партийную гвардию», очень скоро стало сказываться самыми негативными последствиями. Примечательно, что первыми тревогу забили сами военные. Вот подлинное донесение «наверх» человека, который весь период был противником Мокроусова, но вот что он пишет уже после того, как Мокроусова в лесу не стало (этот человек Касьянов Николай Ефимович, начальник особого отдела 2-го района):
«1. Селихов не проявляет инициативы в вопросах активизации борьбы партизанских отрядов. Когда поступила телеграмма В.С.Ф. о том, что «Противник перешел в наступление, требуем активных действий», когда ежедневно буквально на виду у нас проходили по Феодосийской дороге до 1000 машин…Я знаю, что предлагалось выслать 3–5 отрядов с таким расчетом, чтобы закрыть дорогу противнику, помешать ему, принять часть удара на себя. Но это не сделали, объясняя объективными причинами, абсолютно не заслуживающими внимания. Актив района за эти горячие дни: всего одна сбитая машина и срезано 500 м кабеля.
