— В открытое небо, — ответил он.
Марис читала письмо первого библиотечного рыцаря. За многие века чернила выцвели, но затейливые буковки с длинными хвостиками можно было легко разобрать.
— Значит, Филиус Эмбертин нашёл этот свиток в Большой Библиотеке? — спросила она.
Фин кивнул. Они собрались на капитанском мостике, за штурвалом стоял Раффикс, а небесный корабль летел в снежный буран.
— Хакс держит декана в плену на своём факультете, — сообщил Фин.
— В плену? — повторила Марис. — Это ужасно. Конечно, Филиус Эмбертин потерял рассудок, но такое обращение.
— Но Эмбертин, — продолжал Фин. — верил в правдивость этого свитка. Вот почему он так рисковал, пытаясь заполучить грозофракс. Он хотел, чтобы Скридиус Толлинкс отменил полёт в Сумеречные Леса, а вместо этого отправился в открытое небо. Он сказал, что «пришло время отдать небу то, что было у него взято». Тогда я этого не понял.
— Но Скридиус к тому времени уже улетел, — добавил Стоуп.
— Вот почему Фин, Стоуп, Квинт и я решили сами выполнить поручение Филиуса Эмбертина, — объяснил Раффикс.
— Мы полетим в открытое небо и принесём с собой вот это. — Квинт указал на большую шкатулку.
— Грозофракс! — ахнула Марис.
— Нужно вернуть Небесам сокровища, — ответил Квинт.
— И это сделаем мы — Зимние Рыцари, — гордо добавил Раффикс.
Марис опасливо потрогала маленький замочек.
— Осторожней, — предупредил её Квинт. — На грозофракс можно смотреть только в сумерках. Когда придёт время, один из нас вернёт кристалл Небесам.
— И кто же? — дрожащим голосом спросила Марис. Ей не верилось, что всё происходящее правда.
— Мы ещё не решили, — ответил Фин. — Раффикс из нас самый старший, но Квинт предлагает себя — он говорит, что чувствует ответственность за всё, что произошло.
Квинт покраснел.
— Но почему, Квинт? — заговорила Марис. Но вдруг осеклась и прикрыла рот рукой. — Потому что ты был учеником отца, а он открыл Древнюю Лабораторию?..
Квинт поглядел ей в глаза и молча кивнул. Марис тяжело вздохнула.
— Ещё не поздно отвезти тебя в безопасное место, — предложил Квинт.
Девушка решительно покачала головой.
— Я думала, ты меня знаешь, — резко ответила она. — Я не меняю своих решений. — Марис перешла на шёпот. — Мой отец в результате своих безумных опытов не только создал Хрум-Хрымса. — Она провела рукой по старинным строкам.-. эксперименты с небесной сущностью привели к краху. Небо над Санктафраксом истощилось, нет конца метели и холоду.
Квинт кивнул.
— Вот почему я делаю это, Марис, — ответил он.
— Вот почему все мы это делаем, — добавил Раффикс. — Глядите, мы проплываем над Каменными Садами!
Квинт и Марис поглядели вниз. Каменные Сады были занесены снегом. Здесь и там чернели дыры, оставшиеся на месте улетевших скал. Квинт заметил на глазах Марис слёзы и вспомнил грустный день, когда они побывали в Каменных Садах последний раз.
— Ты вспоминаешь отца? — спросил он, обнимая девушку.
Она кивнула.
— Я всегда считала его самым умным, самым храбрым. А он создал ужасное чудовище и умер. — Она обвела рукой снежную пустоту. — Если отец действительно виновен в этой бесконечной зиме, значит, вместо того чтобы объединить небоведов и землеведов, он добился одного. — Её голос дрогнул. — Уничтожил всё, что любил.
Она умолкла.
Квинт крепче прижал Марис к себе.
— Не всё, — прошептал он. — Ты всё ещё с нами.
— Мы приближаемся к Краю! — крикнул Фин, и его голос утонул в шуме ветра.
Квинт снова посмотрел вниз. Действительно, внизу лежал Край. Снова пошёл снег, он укутывал палубу, покрывал мачты, ложился на паруса. Если бы не древесный уголь, летучий камень давно остыл бы, и корабль рухнул в бездну. Сердце Квинта болезненно сжалось.
Запомни три правила навигации, — зазвенел у него в голове голос отца. — Никогда не поднимай парус до того, как выбрал курс. Никогда не взлетай выше длины своего самого длинного абордажного каната. Никогда не летай в неотмеченные на карте просторы открытого неба. К сожалению, именно это сейчас собирались сделать друзья.
Под ними с высокого утёса свисала, как гигантская сосулька, замёрзшая Река Края. «Палач Бурь» медленно проплыл мимо сияющего ледяного калейдоскопа, вскоре река осталась вдали.
Корабль закачался из стороны в сторону, Квинт ухватился за борт. Несмотря на чудесное изобретение Стоупа, летучий камень быстро остывал. На палубе образовались целые сугробы, крики экипажа тонули в диком завывании ветра.
Внезапно туман расступился, и в этот момент Квинт увидел то, что до него видел только старый библиотечный рыцарь.
Глава двадцать первая. Пожиратель облаков
Огромный глаз размером с самое широкое окно бараков Рыцарской Академии вращался в своей студенистой оболочке. Густые комки слизи перебегали из одного его конца в другой. Раздался треск ломающегося льда, и открылось второе огромное веко, за ним третье и четвёртое, пока целая дюжина выпуклых глаз не собралась вокруг первого, как блестящая виноградная гроздь. В центре каждого глаза зиял огромный тёмно-синий зрачок, то сокращающийся, то расширяющийся, жадно разглядывающий маленький небесный корабль.
— Рафф! Осторожно! — завопил Квинт. Он отпрянул от кормы и бросился к капитанскому мостику, где ошеломлённо застыл, позабыв про штурвал, молодой рулевой.
Оттолкнув друга в сторону, Квинт занял его место у штурвала и резко повернул вправо. Чудовищные глаза заморгали, «Палач Бурь» накренился, послышался треск досок и яростные хлопки парусов.
— Держитесь! — закричал Квинт друзьям, изо рта повалил пар. Небесный корабль встал на дыбы, ветер немилосердно рвал его на части. Квинт еле удерживал рвущийся из рук штурвал. Он знал, что если отпустить его, то «Палач Бурь» непременно перевернётся и станет игрушкой во власти беснующейся стихии…
Квинт потянулся к рычагам управления и один за другим повернул их вперёд, передвигая противовесы, оснащая паруса. Ветер стих, качка постепенно прекратилась.
Вскоре Квинт услышал весёлый треск древесного угля, согревающего летучий камень, и голоса своих Зимних Рыцарей.
— Фин, как ты?
— Вроде жив, Марис. А где Стоуп?
— Я здесь, Фин! Но вот Раффикс упал и стукнулся головой.
— Всё в порядке, старина, — проворчал Раффикс. — Спасибо Небесам и моим доспехам. — Он с трудом поднялся на ноги. — Прости великодушно, Квинт. Я прямо весь оцепенел, когда увидел это.
Квинт устало поглядел на Раффикса. От очков приятеля оторвалась дужка, на лбу красовалась шишка, но, похоже, всё обошлось.
— Ты не виноват, Рафф. — Квинт повернул штурвал, ветер наполнил паруса, и корабль медленно поплыл. — Только посмотрите!
Зимние Рыцари подошли к Квинту.
— О Небеса, что же это такое? — выдохнул Раффикс.
Прямо над ними в тяжёлых тучах парило чудовище. Это был огромный, рыхлый, подёрнутый инеем монстр весь в язвах и болячках. Голова чудовища была в два раза больше всего Санктафракса, а длинное толстое извилистое тело могло трижды опоясать Нижний Город. Жилистое туловище как будто было привязано к небесам.
Отсюда виднелась заледенелая Река Края и даже дымчатые контуры Каменных Садов и самого Санктафракса.
Чудовище вздохнуло — это был гулкий раскатистый звук, как будто выдутый из медной трубы. Огромные глаза вспыхнули голодным светом. Мимо небесного корабля проплыли тёплые ароматные серебристые облака, так непохожие на холодные тучи, нависшие над Краем.
Внезапно со страшным грохотом чудовище развернулось и подалось вперёд, разинув огромный рот. Что-то булькнуло, и монстр стал жадно заглатывать облака.
Чудовище ело жадно, комья снега, прилипшие к его бугристому телу, шевелились, когда оно глотало огромные облачные куски, как питон глотает свиномордов. Зимние Рыцари с ужасом наблюдали за трапезой. Постепенно вокруг чудовища образовалась тёмная пугающая пустота. Огромный рот со стуком захлопнулся.
Вдруг чудовище закатило глаза и содрогнулось. Откуда-то изнутри вырвался низкий, ворчащий звук, и монстр забился в конвульсиях.
По всему телу монстра, от уродливой головы до невидимого хвоста, шли страшные спазмы. Жилы вздулись и напряглись, длинные щупальца задрожали, но всё же непонятная сила держала чудовище привязанным к небу.
Ворчание становилось всё громче, всё жалобней, пока не перешло в протяжный стон. Марис поёжилась. Квинт затаил дыхание.
В следующий миг из глотки чудовища, как отрыжка, вырвались холодные тучи. Казалось, даже небо содрогнулось от их ледяных колец. Чудовище обиженно взвыло.
