«вызвать между народную революцию, проделать этот переход от нашей революции, как узконациональной, к мировой».
А пока следовало «ловить момент», тайно помогать якобы независимой Украинской советской республике, поддерживать повстанческие отряды Махно и Григорьева, поставлять оружие для финской Красной Гвардии, культивировать новое идеологически–бактериологическое оружие ― «бациллу большевизма», и распространять ее на все окружающие территории.
Поэтому, одобрив в целом Брестский мир, съезд принял и секретную «Резолюцию о войне и мире»:
«Первейшей и основной задачей и нашей партии, и все го авангарда сознательного пролетариата, и Советской власти съезд признает принятие самых энергичных, беспощадно решительных и драконовских мер для повышения самодисциплины и дисциплины рабочих и крестьян России… для создания везде и повсюду строжайше связанных и железной единой волей скрепленных организаций масс, организаций, способных на сплоченное и самоотверженное действие как в будничные, так и особенно в критические моменты жизни народа, — наконец, для всестороннего, систематического, всеобщего обучения взрослого населения, без различия пола, военным знаниям и военным операциям.
Съезд видит надежнейшую гарантию закрепления со циалистической революции, победившей в России, только в превращении ее в международную рабочую революцию.
Съезд признает необходимым не публиковать принятой резолюции и обязывает всех членов партии хранить эту резолюцию в тайне».
Весна 1918 года стала временем лихорадочного военного строительства, заложившего организационные принципы Красной Армии на все последующие годы.
Уже в марте был образован Высший военный совет, которому поручалось руководство организацией кадровой ар мии и «всеми военными операциями». Совет состоял из председателя Л.Д. Троцкого, военного руководителя М.Д. Бонч–Бруевича и трех членов. Для охраны демаркационной линии с германскими войсками создавалась линия завес, состоявшая из отдельных красноармейских, красногвардейских и партизанских отрядов. Завесы не столько защищали страну «от возможных вторжений», сколько препятствовали начавшемуся массовому бегству населения из северных и центральных губерний, первым оценившего прелести диктатуры пролетариата.
26 марта Высший военный совет отменил выборность командиров; 31 марта ― издал приказ о введении новой системы военно–окружного управления и об учреждении на территории европейской части РСФСР шести военных округов.
Поскольку подготовленных командиров с пролетарским происхождением было мало, а все юнкерские и кадетские училища Подвойский ликвидировал еще в ноябре 1917–го, Ленин предложил использовать бывших офицеров царской армии,
«но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы».
6 апреля для надзора за работой военспецов и воспитания личного состава в духе преданности Советской власти был учрежден институт военных комиссаров. Согласно положению, ни один приказ командира части или соединения без подписи комиссара не подлежал исполнению. Комиссарами ставились «лишь безупречные революционеры, стойкие борцы задело пролетариата и деревенской бедноты», но, как правило, в военном деле ничего не смыслившие.
Декретом Совнаркома от 8 апреля для проведения орга низационной работы по комплектованию Красной Армии создан местный военный аппарат ― волостные, уездные, губернские и окружные военные комиссариаты. Намечалось приступить к формированию 58 пехотных дивизий со штатом 36 тысяч человек командного и рядового состава. В апреле Ленин утвердил план развертывания миллионной армии на основе единых штатов.
Дело полным ходом шло от добровольности к всеобщей воинской повинности. Первым шагом к ее введению стал декрет ВЦИК от 22 апреля, обязавший каждого добровольца служить не менее шести месяцев.
В этот же день декретом «Об обязательном обучении военному искусству» ввели обязательное всеобщее обучение рабочих и «не эксплуатирующих чужого труда крестьян» военному делу. В системе Всеобуча должны были обучаться ― сбывалась ленинская мечта ― все граждане обоего пола (правда, участие женщин было добровольным) в возрасте от 16 до 40 лет, а также подростки, без отрыва от работы и учебы. Через восемь недель занятий по единой 96–часовой программе пролетарий считался военнообязанным. За уклонение от обучения «военному искусству» декрет предусматривал «революционную ответственность».
К концу апреля 1918 года в вооруженных силах Совет ской Республики насчитывалось 200 тысяч человек плюс 36 тысяч в отрядах Красной Гвардии. Значительный процент личного состава в них составляли так называемые воины–интернационалисты, попросту ― наемники.
На момент свержения самодержавия в России находилось около 5 миллионов иностранных граждан, в том числе 2,2 миллиона военнопленных ― австрийцев, немцев, турок, болгар, венгров, чехов, словаков. Эти, по сути дела, вражеские солдаты (многие участвовали в российской революции с разрешения германского командования) в кампании с неприкаянными латышскими стрелками, нищими китайцами, просто авантюристами со всего света на первых порах и составили опору, ударную силу ленинского режима, с удовольствием и не без прибыли устанавливавшую Советскую власть в отданной на полное разграбление и поругание стране.
К примеру, прекрасно вооруженные, спаянные созна тельной дисциплиной и землячеством, ненавидевшие Империю, под командой боевых кадровых офицеров полки латышских стрелков стали для Ленина настоящей находкой, той силой, без которой большевистское правительство, пожалуй, не удержалось бы у власти. В то время, когда сознательно разваливалась русская армия, латышские полки демобилизации не подлежали. Обещанную независимость они должны были оплатить своей «интернациональной помощью».
(Кстати, в национальном вопросе тоже имелись свои тонкости. Громогласное декларирование прав наций, «угнетавшихся царизмом», на самоопределение, способствуя развалу Российский империи и разобщению народов, препятствовало сплочению антибольшевистских, делало националистов союзниками Ленина, обещавшего никого «не удерживать насильно».
Разумеется, до поры до времени. Ведь интересы мировой революции требовали совершенно обратного ― глобальной советизации:
«Мы, со своей стороны, вовсе отделения не хотим. Мы хотим как можно более крупного государства, как можно более тесного союза, как можно большего числа наций… Мы хотим революционно–пролетарского единства, соединения, а не разделения».)
Уже 30 октября 1917 года Владимир Ильич пригласил ла тышей для наведения революционного порядка в Петрограде, и менее чем через месяц в столицу прибыл 6–й Тукумский стрелковый полк (свыше 2500 человек). Стрелки участвовали в роспуске Учредительного собрания, в акциях по национализации банков, арестовывали контрреволюционеров, охраняли важные объекты, склады, несли караульную службу. Одновременно для охраны народных комиссаров от народа по приказу главкома Крыленко была сформирована Сводная рота латышских стрелков (540 человек).
В январе 1918 года большевики взяли курс на Граждан скую войну, но для подавления разгоравшегося сопротивления им катастрофически не хватало надежных частей. Немного было проку от отрядов анархиствующих матросов, всю войну прятавшихся в тылу и терявших боеспособность сразу после отбития у неприятеля винной лавки. Какой–нибудь матрос Железняк годился на то, чтобы вышвырнуть из Таврического дворца возмущавшихся «интеллигентов» с депутатскими мандатами, проводить экспроприации ― тоже нужное дело, но, как утверждает молва, когда «скитальцу морей» потребовалось попасть в Одессу, то вышел он к Херсону.
Поэтому на Дон, усмирять казаков генерала Каледина, в январе 1918 года отправился 3–й Курземский полк латышских стрелков. Тогда же выехал на север, оказывать братскую помощь пролетариату Финляндии, 6–й Тукумский полк. Задачу подавления в Белоруссии «мятежа» корпуса генерала Довбор–Мусницкого, отказавшегося «демократизировать» польские части, с готовностью взяли на себя 1–й и –й полки. В целом в конце 1917 ― начале 1918 года почти половина латышских стрелков (около 10 тысяч человек) приняла участие «в борьбе с контрреволюцией» вне территории Латвии. И не только стрелки. Латышские красногвардейские отряды были созданы в Харькове, Екатеринославле, Одессе, Александровске, Витебске и других городах.
Февральское наступление германской армии и последо вавшее за ним заключение Брестского мира временно ограничило территориальные аппетиты Ленина. Красных финнов и красных латышей немцы выбили и из Прибалтики, и из Финляндии. Прекратила свое двухмесячное существование Советская Латвия. Стрелки приняли резолюцию не «сдаваться в плен германскому империализму» и «присоединиться к пролетарской армии России». Практически они и составили ядро этой «пролетарской» армии ― восемь поредевших полков и 1–й латышский коммунистический отряд. Остальная Красная Армия представляла собой отдельные, не связанные друг с другом и практически никому, кроме революционной совести, не подчинявшиеся партизанские отряды с выборными командирами, обычно бывшими унтерами или рядовыми.
