Ленин тоже впадал в сомнения, ибо логика борьбы тре бовала полного уничтожения этого «буржуазного слоя». Однако поражения Красной Армии на Восточном фронте, полный развал и разгром партизанского по сути Украинского фронта произвели на Владимира Ильича должное впечатление. Гибкий тактик и сторонник железной дисциплины, он объявил политику привлечения военспецов единственно верной, призвал, отбросив «невежественное самомнение», учиться у них военному делу, конечно, при условии неусыпного контроля над офицерством и беспощадного подавления всякого «контрреволюционного его поползновения»:
«Нам изменяют и будут изменять сотни и сотни военспе цов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться Красная Армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке… Партизанщина, ее следы, ее остатки, ее пережитки причинили и нашей армии и украинской неизмеримо больше бедствий, распада, поражений и катастроф, потери людей и потери имущества, чем все измены военспецов».
По мере минования надобности от них избавлялись, продвигая «красных офицеров», выпускников скороспелых курсов командного состава, так что к концу Гражданской войны численность бывших офицеров царской армии составила около 34% и неуклонно снижалась в дальнейшем.
В конце концов, используя беспощадный террор и обе щания всеобщего равенства, мобилизацию всех ресурсов в сочетании с беспримерной лютостью, железную организацию с опорой на самые низменные инстинкты, лозунги самоопределения наций и разлад в стане врагов, позволявший бить их по очереди, большевики победили Россию. Одним из факторов, способствовавших этой победе, было наличие десятков тысяч офицеров на службе Советской власти.
Но героями войны, увешанными орденами и «револю ционным оружием», прославляемыми в стихах и прозе, стали, конечно, не они, а плоть от плоти трудового народа, рабоче–крестьянские полководцы, в основном бывшие унтеры и подпоручики, и комиссары в «пыльных шлемах», разгромившие вооруженные Антантой до зубов белые полчища. Они создали новое пролетарское военное искусство, на голову превосходящее все прочие. О генералах теперь полагалось отзываться свысока, учиться у них было нечему. С.М. Буденный писал:
«Белогвардейцы располагали вышколенными кадрами, ими командовали опытные военачальники. Однако всех этих господ красные бойцы, в том числе и конармейцы, били по всем правилам военного искусства».
Еще один стратег–самородок ― Р.П. Эйдеман ― недоучившийся студент лесного института, прапорщик уско ренного выпуска, начавший военную карьеру сразу с должности начальника дивизии, с апломбом утверждал:
«Опера тивная мысль Деникина была слишком дряхлой, отражавшей вырождение отживающего строя».
Военное наследие царской армии отвергалось, как «отсталое» и для РККА непригодное. М.Н. Тухачевский в 1921 году в статье для журнала «Военный вестник» утверждал:
«Мы не получили в наследство от царской армии хороших приемов общевойскового обучения и нам самим надо настойчиво их разрабатывать применительно к условиям Красной Армии».
Очень многого «Тухачевские», «буденные» и «эйдеманы» не получили в наследство. Например, «приемов» уничтожения народов и сословий в собственной стране, разорения шедевров архитектуры. Не получили в наследство от царской власти и таких методик обучения и воспитания войск, в результате применения которых на сторону противника переходили миллионы солдат самой идейной армии, как получилось в Отечественную войну 1941―1945 гг.
В 1921―1922 годах, в период сокращения Красной Ар мии, «старорежимных» генералов и полковников тихо выпроваживали на преподавательскую работу. В 1924 году их вычищали из учебных заведений и увольняли из армии, в 1930―1931 годах оставшихся в живых арестовывали и сажали по обвинению в монархическом заговоре, в их числе таких крупнейших военных специалистов и ученых, как А.Е.Снесарев, А.А. Свечин, А.Х. Базаревский, Н.Е. Какурин. Кое–кого расстреляли. Так, в Ленинграде ОГПУ раскрыло организацию бывших офицеров–военспецов, с «контрреволюционными» целями хранивших под церковным алтарем знамя и реликвии лейб–гвардии Семеновского полка, ― из 27 фигурантов 11 человек были приговорены к высшей мере социальной защиты, в том числе последний командир полка Алексей Матвеевич Поливанов (1879―1931).
В 1937―1938 годах добивали тех, кто не успел умереть своей смертью ― А.А. Свечина, 68–летнего П.П. Сытина…
К концу 1935 года сложилась советская военная иерар хия. Высшее руководство Рабоче–Крестьянской Красной Армии и Военно–Морского Флота представляли сорок человек командного и начальствующего состава, утвержденных в новых воинских званиях в соответствии с постановлением ЦИК и СНК от 22 сентября: пять маршалов СССР, пять командармов 1–го ранга, два флагмана флота 1–го ранга, один армейский комиссар 1–го ранга, девять командармов 2–го ранга, два флагмана флота 2–го ранга, пятнадцать армейских комиссаров 2–го ранга.
Почти все они были твердокаменные большевики, герои Гражданской войны, по маковку забрызганные кровью соотечественников, проверенные в идеологических боях с троцкистами, правой и левой оппозицией и прочими уклонами.
На вершине пирамиды сияла заслугами и регалиями пя терка первых в советской истории маршалов. Газета «Правда» писала о них:
«Лучшие из лучших, достойные из достойных железного племени командиров Красной Армии. В пяти маршалах воплощены несравненные качества сынов народа, военных руководителей из рабочих и крестьян, наших командиров. Под их руководством полки Красной Армии покрыли свои знамена неувядаемой славой, под их руководством Красная Армия зорко охраняет Советские земли от врагов».
Вот это «железное племя»:
Маршал Советского Союза Ворошилов Климент Ефремович родился в 1881 году в селе Верхнее Екатеринославской губернии в рабочей семье. В двенадцать лет Клим пошел в сельскую земскую школу, в которой проучился две зимы. Официальная биография «первого красного офицера» повествует о голодном детстве, нищете и «тяге к образованию при невозможности ее удовлетворения». Правда, когда появились все возможности к удовлетворению, пропала тяга. Климент Ефремович больше никогда ничему не учился.
В пятнадцать лет он начал работать подручным слесаря на Юрьевском металлургическом заводе, где в 1899 году организовал забастовку крановщиков и литейщиков. Последовали первый арест, увольнение, занесение в «черные списки», скитания в поисках работы. В 1903 году его приняли в Луганскую организацию РСДРП. Так начинался путь в профессиональные революционеры.
После раскола социал–демократов Ворошилов реши тельно примкнул к ленинцам и в пику меньшевикам на партийных сходках представлялся «товарищем Антимековым». Энергичный, темпераментный Клим быстро стал заметной фигурой в большевистском движении.
В первую русскую революцию, избранный председате лем Луганского Совета рабочих депутатов, Ворошилов руководил стачками на заводе Гартмана, занимался созданием боевых дружин, доставкой оружия из Финляндии, организовал подпольную лабораторию по изготовлению бомб. В 1906 и 1907 годах он был делегатом IV Стокгольмского, V Лондонского съездов партии, там познакомился с Лениным, Сталиным, Дзержинским. В июле 1907 года слесарь–бомбист был арестован в третий раз и получил от кровавого царского режима три года ссылки в Архангельскую губернию. Из ссылки бежал ровно через три месяца.
В 1908―1917 годах Ворошилов вел подпольную работу в Баку, Петербурге, Царицыне. Работа регулярно прерывалась арестами, отсидками и высылками в отдаленные районы империи. После Февральской революции Климент Ефремович месяц походил в членах Петроградского Совета рабочих депутатов, а затем вернулся в Луганск, где был избран председателем городского Совета, городской думы и комитета партии. В ноябре 1917 года в качестве делегата Учредительного собрания Ворошилов отправился в столицу и, попав в самую гущу событий, стал комиссаром Петроградского военно–революционного комитета и одним из отцов–создателей Чека ― Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем.
В марте 1918 года Ленин, оплачивая выданные авансы и безбилетный проезд в запломбированном вагоне, подписал сепаратный мир с Германией, согласно которому оккупированная немцами Украина признавалась самостоятельным государством, дальнейшая судьба которого будет решаться «без участия русских властей». Соответствующие договоры Австро–Венгрия и Германия подписали с делегацией Центральной Рады Украины, которая тут же запросила немецкой военной помощи.
