Серёга удивился такому заходу издалека, но виду не подал и солидно подтвердил:
– Власть.
Гости опять загалдели вразнобой, но общий смысл был ясен: «Пришли по адресу».
Предводитель этой разношёрстой команды явно привычным движением зажал бороду в кулак и продолжил:
– Тады ты, как власть, должон соблюдать закон. Так?
– Так.
– Так соблюдай! – неожиданно басом рявкнул домовой. – Нельзя без закону то…
Иванов затрусил головой и заморгал, пытаясь осознать происходящее. Какой закон? Какое соблюдение? Что они за дичь несут? Помощник в раздражении собрался уже обложить визитёров в три этажа по матушке, но в последний момент сдержался, уточнив:
– Какой закон? Их много.
– Дык как какой? – ошарашенно уставился нечисть. – Мы есть домовики. Так?
– Ну…
– Не нукай, молод ишшо. А раз мы домовики – значит нам по закону дом положен. Вот и требуем соблюсти! Сколь можно промеж дворов шататься… Вон, эту, – старикан явно хотел сказать что-то резкое, но, повторно взглянув на Машку, проглотил конец фразы. – Вот ей ты дом дал, хоть она и не совсем нашего роду, а своих, посконных, позабросил. Банника освободил, опять же. Потому сполняй, как тебе по службе велено!
Помощник совсем запутался и уже готовился впасть в тихую панику, но на помощь пришла девушка и расставила точки над «i».
– Серёжа! Они требуют, чтобы ты каждому из них дом нашёл.
– Я похож на агентство по недвижимости?
– Нет.
– Ну и всё! Разговор окончен! Мотайте отсюда, пока развоплощать не начал!
Домовые зашептались, что-то глухо звякнуло. Перед Ивановым словно из воздуха возник небольшой мешок. Старикан ловко подхватил его, крякнув от натуги, и высыпал содержимое на ковёр.
Это были золото. В серьгах, монетах, нательных крестах и прочих некрупных формах. Много. Всё старое, однозначно недешёвое даже на первый взгляд. Помощнику пришлось себя сдерживать изо всех сил, чтобы не ахнуть от удивления и не уронить имидж организации, к которой он с недавних пор принадлежал.
Седой переговорщик откровенно наслаждался произведенным эффектом; ему Серёгины попытки сохранять невозмутимость были понятны насквозь.
– Это, стало быть, для пользы дела. Чтобы, значит, спорилось скорее и легче. Не без мозгов, жизнь знаем… Забирай себе, нам эти цацки без нужды. Коль надобность возникнет, мы по старым домам много больше найдём…
Парень сглотнул слюну. Это же какие деньжищи лежали перед ним сейчас просто так, на ковре! Да десятая часть этой кучи решала все их с Машкой проблемы на годы вперёд! В душе заворочалась алчность.
– Нет! Я взяток не беру! – чуть не плача от злости на самого себя; гордо глядя в даль, ограничивающуюся пятном на обоях, отказался Иванов. – Уберите! Не доводите до греха.
– Ну может…
– Не может! Забирайте своё золото и проваливайте, недомерки!
Домовые выглядели обескураженными. Неслыханное дело – власть от мзды отказалась!
Серёга активировал Печать в доказательство серьёзности своих намерений.
Нечисть, испуганно косясь, засобиралась; жёлтый металл снова исчез в мешке, а старикан зло и жёлчно, тряся согнутым указательным пальцем с выщербленным ногтем, завизжал:
– Мы это так не оставим! Правов таких нет у тебя, чтобы закон не соблюсти! Попомнишь у нас!..
Еле выгнал.
Задумчивая Маша поставила чайник, пододвинула пепельницу с сигаретами, открыла окно.
– Покури, успокойся, и не злись. Жалко их. Понимаешь, домовому очень важно быть нужным, иметь дом и веру в него. Не просто жить за печкой, а именно знать, что он тут не чужой, не приживала какой. А они, если по современному, бомжи. У кого дом сгорел, у кого сгнил. И никто их не зовёт. Прошлое теперь они, бедняги. Вот и пытаются хоть как-то в жизни устроиться. Даже взятку тебе принесли. Не со зла, от отчаяния. Наверняка бороды на себе в клочья рвали, когда узнали, что вы действительно тогда домового подбирали, а не ловушку им устраивали. Не обижайся на них, пожалуйста…
Помощник слушал девушку вполуха, нервно затягиваясь сигаретой и переосмысливая сегодняшнее утро. Затем невпопад спросил:
– Маш, у нас кефир имеется?
– Зачем тебе? – искренне удивилась кицунэ. – Ты же его терпеть не можешь?!
– Зато в нём градус есть. Мне бы сейчас литров тридцать, для начала…
***
Домовые оказались нечистью по своему честной и действительно это дело просто так не оставили. Они начали мозолить глаза Серёге при каждом удобном случае. Не вступали в разговоры, не кричали обидные слова, но и не прятались при его появлении.
Благодаря Машкиной бытовой магии и законам их мира в квартиру бомжующие домохранители проникнуть не могли, однако с завидной регулярностью Иванов видел мелкую нечисть на отливе за окном, грустно смотрящую ему в лицо своими тоскливыми глазами и оставляющую грязные разводы от пыльных бород на стекле. Выходя на улицу, помощник с начала с интересом, а потом со всё нарастающим ужасом наблюдал, как эта братия пинцетами, в лучших традициях армейского идиотизма на добровольной основе, чистила от сорняков клумбу под окном; угрюмо, обречённо распевая при этом:
– Под крышей до-о-ома твоего…
– Под крышей до-о-ома твоего…
Петь они не умели совершенно, но недостаток таланта компенсировали мощью лёгких.
«Юрия Антонова на вас нет, паразиты!» – злился парень. Кроме него, домовых больше никто не видел и не слышал – умело маскировались, пользуясь остатками своей магии; потому бабки с приподъездной скамейки даже начали Иванова побаиваться, когда он вдруг замирал, с озлобленным лицом глядя на безобидные цветочки.
Уровень безумия вокруг квартиры Серёги нарастал с каждым часом. Двое домовых, к тому же, постоянно сидели на лестничной клетке, вскидываясь с надежной каждый раз, когда открывалась его дверь.
Но не такой парень был помощник инспектора Департамента Управления Душами, чтобы вот так, без борьбы, сдаться. Сжав зубы от злости, он стоически игнорировал бородатых мужичков; напоказ делая вид, что в упор перестал их замечать.
В воздухе неумолимо сгущалась развязка, и обе стороны молчаливой войны это прекрасно понимали.
***
В назначенный день съездили к Ерохе – Серёга убедил Машку составить ему компанию, Антон не смог. Девушка, впрочем, возражала не сильно; так, больше для приличия. По настоянию многоопытной домовой подарок покупать не стали. Как она пояснила – отдариваются при рождении, а тут праздник хозяина, своеобразное хвастовство удачей. У нечисти, способной к размножению, вообще с детьми плохо. Такой вот баланс и равновесие сил в природе. Живут то они ой как долго…
Мероприятие действительно оказалось довольно странным по человеческим меркам. Трезвый и торжественный ресторатор-забегаловщик (по ситуации и уровню этажа), сначала громко объявил о беременности супруги, затем толкнул речь, в которой упомянул политическую обстановку и роль здесь собравшихся в ней; потом скучно и долго говорил о планах на будущее. Регулярно звучали такие слова и словосочетания, как «небывало монолитны», «в едином порыве», «когнитивный диссонанс» и «товарищи». Партсобрание получилось, одним словом. Серёга удивлялся, а остальным гостям, похоже, нравилось.
Затем стали поздравлять будущего отца. Тоже в причудливой форме. По одному или двое подходили, в молчании жали руку, и так же в тишине отходили в сторону, чтобы уступить место следующим.
– Это чтобы удачу не спугнуть, – прошептала на ухо Машка. – Обычай такой.
Подошла очередь Иванова. Он, как и остальные, молча пожал Ерохе ладонь, кицунэ повторила подсмотренный у Розы книксен, получившийся вполне элегантно, и уже было собирался отойти в сторону да потихоньку идти домой, как вдруг хозяин торжества его шёпотом остановил:
– Задержись. С девушкой познакомишь.
Пришлось остаться. После окончания церемонии начался банкет, где каждый получал себе в тарелку то, что больше всего хотел. Зрелище, по воспоминаниям помощника, было не самое аппетитное, потому он ретировался в шашлычную. Туда же поднялся и освободившийся от официальной части ресторатор.
